Ты теперь моя

Пролог

Ты была миром и была войной.

Моей войной.

Владивосток, 2003 г.

– Не буду разводить круги по воде, – небрежно бросает Хорол.

И сам же размазывает эту напускную легкость тягостным вздохом.

Оставаясь в кресле, я машинально прослеживаю его перемещение по кабинету. Тормозит старый волкодав перед окном. Заведя за спину руки, с непроницаемым выражением лица наблюдает за погрузкой торгового судна. Зрелище на самом деле для него, как и для меня, привычное. Это наша работа, наши непрерывные будни.

С некоторой долей удивления замечаю, как скорбно поджимаются губы старика. Совершая вдох, он нервно раздувает ноздри. Передергивая плечами, крепче сцепляет за спиной пальцы. Те заметно подрагивают.

– Я к тебе с лакомым барышом, – усмехается отнюдь не весело. Чтобы сам Хорольский ко мне пожаловал – за гранью реальности. С подарками – и подавно. Молчу, давая ему возможность закончить мысль, которую он с таким трудом формирует. Сам бы не увидел – в жизни не поверил, что хладнокровный и расчетливый Хорол может выглядеть израсходованным до пустой оболочки. – Сауль… Сауль, ты ведь хочешь двадцать второй и двадцать третий причалы? Они будут твоими. Но с одним условием.

Прищуриваясь, взираю на старика, не скрывая агрессивного интереса. Война за самые глубокие причалы, готовые принимать большие грузовые суда, у нас с Хорольским длится три года. За этот сраный кусок берега пролито немало крови. В прямом смысле.

Зная Хорола, предчувствую, распря возобновляется и набирает крутые обороты.

– Что за условие?

– Ты женишься на моей дочери.

Меня мало чем можно удивить, но Хорол сегодня выбивает очко за очком. На пару секунд я теряюсь.

Что еще за дзынь-дзара, блядь?

– Ты подсовываешь собственную дочь «конченому антихристу»? Я правильно услышал? С какого перепугу?

Не то чтобы слова Хорольского меня когда-то задевали, просто пытаюсь разобраться, какими мотивами он орудует.

– Две недели назад у меня обнаружили опухоль. Врачи дают меньше четырех месяцев, – вываливает.

Я застываю, не зная, как должен реагировать.

Впрочем, ему и не нужна моя реакция. Умолкая, Хорол вновь уводит взгляд в окно. Теперь я понимаю природу этой звериной тоски в глазах. Море – вся его жизнь. Рискну предположить, его он любит больше дочери. И все же…

– Не хочу, чтобы Юльку после моей смерти прессовали. Не выстоит она. А будет пытаться. Упрямая, чего таить. Потом сам увидишь, – информирует, будто вопрос со свадьбой уже решенный. – Лоб расшибет, защищая свое, – протяжно вздыхает и снова берет паузу. – Сам понимаешь, кроме тебя, Фроловские налетят, Зеленые… Не позволю. Тебе отдам. Всё. Если Юльку мою за свою примешь.

Выказанные Хоролом уважение и доверие не впечатляют. Нахрен мне не сдался такой подарок.

– Считаешь, эти причалы настолько мне нужны? – усмехаюсь, игнорируя жгучий выброс адреналина в крови.

– Нужны.

– У меня есть все ресурсы, чтобы захватить территорию после твоего священного отхода в ад. Фроловские и Зеленые против меня – кучка гопоты.

– Потому я и пришел к тебе. Думаешь, выбрал бы для дочери кого попало? Ты, Сауль, тот еще мудак, но не стервятник. Помимо территории слово умеешь держать. За ним я и пришел.

От его речи внутри меня взмывает бурлящее раздражение. Хрен ему, а не слово мое.

– Помнишь, как в первом[1] половину «наших» закрыли? – развивает мысль Хорол.

– Мои все на месте.

– Это вторая причина, по которой ты мне нравишься.

– Ты не знаешь, кто я, – теряя терпение, поднимаюсь. Даю понять, что разговор закончен. – Выйдешь сам или вызвать сопровождение?

Старик, все также неустанно наблюдая за погрузкой на причале, выработанным беспристрастным тоном зачитывает по памяти:

– Саульский Роман Викторович. Двадцать девятого июля тысяча девятьсот семидесятого года рождения. Родился и проживает во Владивостоке. Мать умерла при родах, отец неизвестен. Воспитывался в школе-интернате № 1. За время учебы зафиксировано тридцать четыре административных правонарушения. Год провел в колонии для несовершеннолетних. В шестнадцать с руки местного депутата подался в спорт. Двукратный чемпион мира по боксу среди юниоров. Заслуженный мастер спорта. Боксер-профессионал. Абсолютный чемпион мира в полутяжелом весе с 1993 по 1995 годы. Из-за набитого на спине распятья получил прозвище – Архангел. Ушел из спорта по непонятным причинам, на самом пике карьеры. Дальше двухлетняя дыра – никакой информации нет. Очень странно. Вероятно, оперативно замазывали. С 1997-го – бизнесмен и меценат. Каждый месяц регулярно уходят три платежа: в интернат, ДЮСШ и… некой Голубевой Елене Игоревне. Женат не был. Детей нет.

В плечах планомерно скапливается напряжение. Давит сверху грузом. Отряхнуться хочется. Выпятить грудь. Собственноручно выпроводить криминального царька за дверь.

– Подготовился, смотрю, – мерю дыхание. Контролирую. Знаю, если вдохнуть резко, может рвануть. – На выход давай, тестюшка. Несостоявшийся. Какая жалость! Неинтересно мне твое предложение.