Тяжело быть всемогущим...

Тяжело быть всемогущим...

Люди говорят, моих рук касался сам Господь. Некоторые же рьяно утверждают, что я новый мессия, присланный в этот мир спасать людей. Другие склонны думать, что я паранормальное явление, которое надо препарировать и изучить до малейшего атома. Для многих я герой. Некоторые же хотят моей смерти.
Кто я? Я человек, пускай и одарённый, хотя вернее, проклятый, но человек. Однажды мне мой друг сказал: «Оглянись, ты всемогущ! Ты герой! Пользуйся этим!», я же только промолчал, ведь так часто случается, что герою нужен его личный герой.
Я часто всматриваюсь в небо, пытаясь понять, почему Создатель меня таким сотворил… но не могу понять…
Началось это всё довольно-таки давно, когда мне было восемь лет. Мама тогда очень сильно заболела, и шансов на её выздоровление фактически не было. Они с отцом подготавливали меня с сестрёнками к тому, что вскоре она должна будет покинуть нас…. Я помню это ужасное время…. Я пытался быть сильным, но каждую ночь плакал из-за того, что не могу её защитить. Ведь старший брат всегда защитник…
Помню и то, как пришёл однажды к ней в больницу и долго держал её за руку… И то, как на следующий день ей резко стало лучше. Врачи не могли понять, что случилось. Они проверяли её, заставляя снова и снова сдавать анализы, которые лишь подтверждали её улучшавшееся самочувствие. А мы все были счастливы, даже не подозревая о том, кто является виновником этого «чуда».
И лишь спустя некоторое время моя семья стала замечать то, какими чудотворными способностями обладают мои прикосновения.
Сначала я исцелял бездомных животных, которых находили мои сестрёнки. Дальше были соседи, их родственники, знакомые….
К концу школы обо мне знали во всей стране…. Но признание и слава принесли мне одиночество. И чем больше они становились, чем больше я спасал людей, тем больше я разрушал свою душу. И мне, конечно, грех жаловаться на такой дар, такую возможность лишать людей страданий, продлевать их жизни, но вы просто себе и представить не можете, как трудно быть всемогущим.
Поначалу это было даже весело. Даже эти постоянные анализы и проверки, по которым меня тащили, пытаясь понять мой феномен. Но вскоре это надоедает. И ты делаешь всё только потому, что должен, потому, что люди ждут от тебя чуда. И ты им его даришь. Конечно, от смерти я спасать не умею, да и психические болезни не все мне подвластны, но всё же то, чем я занимаюсь, и так есть великое чудо…
Я пошёл учиться на медицинский, не смотря на то, что с детства мечтал работать в правоохранительных органах. Я пошёл туда, чтобы уметь качественно распознавать и локализировать болезни по симптомам, с которыми ко мне приходили. Утром я был на парах, днём я лечил тех, кто ко мне приходил — от высокопоставленных чиновников, до простых бедняков, и только глубокой ночью готовился опять к следующим парам.
Из университета я вышел известным на весь мир человеком, обладающим своей клиникой, в которой принимали всех без исключения, по записи, без блата, без платы. Каждый нёс мне, что мог, как мог, так и благодарил за избавление от мучений — и вскоре я стал очень богатым. Но только материально. Духовно я стал ещё беднее. Даже благодарные улыбки и слова вылечившихся мне не могли принести успокоения и удовлетворения. Я просто знал, что творю благие дела, ставшие мне рутинным обязательством.
Я редко встречался с семьёй, видясь с ними только по веб-камере. Я почти порвал все свои связи с друзьями, да и не было у меня больше друзей, кроме тех, с кем я каждый день стыкался по работе. Девушки постоянной тоже не было — не каждая выдерживала мой ритм жизни хотя бы на две недели, сначала покусившись моим статусом в обществе, либо внешностью. Но я их и не виню. От такой жизни я и сам начал медленно, но верно сходить с ума….
Находится одному в громадной пустой квартире было сродни пребыванию в одиночной камере для душевнобольных. Поэтому я завёл себе котёнка, такого же рыжего, как и я, чтобы он хоть как-то привносил в мою серую жизнь краски. Признаюсь, с детства люблю больше собак, но за отсутствием времени для прогулок решил обзавестись именно котом. И странное дело, этот маленький пушистый комок стал моим другом, хоть как-то скрашивая моё одиночество.
В моей клинике много штатных работников, которые каждый день принимают сотни, миллионы звонков, они их записывают и сортируют по мере того, в какой очереди пойдёт больной. Если болезнь требует быстрого реагирования — больной идёт вне очереди.
Полчаса. Всё, что мне нужно для того, чтобы исцелить любой недуг. Полчаса. Максимум. Я просто локализирую, где он находится, и прикладываю к нему свои руки, дальше я чувствую тепло уходящее через них… а потом… ничего. Больной становится здоровым.
Меня часто спрашивали, как это происходит. Но я не отвечал. Я и сам не знаю ответ на этот вопрос.
Я часто езжу по другим странам, где малообеспеченные люди не могут себе позволить приехать ко мне, бываю в странах третьего мира, в зонах военных действий…
Вот и сейчас после долгого перелёта я возвращался с подобной миссии. В самолёте стюардесса попросила избавить её от рака щитовидной железы, который ей констатировали недавно… Я не смог отказать.
Сейчас я был крайне уставшим и разбитым. Именно поэтому и не понял, когда уснул, уперевшись лбом о холодное стекло седана экстра-класса. А за окном пробегали огоньки такого знакомого и такого чужого мне Токио….
— Райджин-доно, мы уже приехали, — разбудил меня голос водителя. Он вышел и открыл передо мной дверь. Как и ожидалось, возле элитного дома, где находился мой пентхаус на самом последнем этаже, уже собралось много народу. Кто-то пытался вне очереди вытребовать лечения, кто-то пришёл поглазеть на «мессию во плоти», но были и журналисты, которые навязчиво хотели внимания от меня. И тех, и других сдерживали охранники, пока водитель провожал меня к открытой швейцаром двери. Поднялся шум и гам, он сильно раздражал, пробегая по натянутым нервам рысью…
Внезапно передо мной буквально из-под земли появилась маленькая девчушка с серым щенком в руках.
— Господин Райджин, пожалуйста, помогите ему… — ребёнок слезливо посмотрел на меня в надежде, что я не откажу.
Ещё одно правило моей клиники — мы не спасаем животных, так как не всегда времени хватает на людей.
— Уйди, мелкая, ты же видишь, Райджин-доно слишком устал, — водитель попытался прогнать девчушку, или схватить её, я не понял точно его намерений, но поспешил остановить его.
— Оставь, Рюджин! — я слабо удержал своего водителя за руку, он застыл. Подумав с минуту, я присел на корточки перед ребёнком и улыбнулся, решив всё же сделать исключение. — Что там у тебя стряслось?
— Врачи говорят, его надо усыпить, — глотая слезы, запричитал ребёнок.
— Ну-ну, право дело, — я похлопал её по плечу. — Не плачь. Дай я посмотрю.
Малышка протянула мне маленький пушистый комок, который фактически не придавал признаков жизни. Не зная точной локализации болезни, я положил обе руки на щенка. Тепло начало просачиваться сквозь мои пальцы, минута — и песик зашевелился и начал бодро барахтаться на руках у счастливой девочки.
Толпа заревела — кто-то подбадривал меня, кто-то упрекал, что какую-то псину я осмотрел, а я людям помогать отказался. Но я не обращал ни на что внимания, а попросту направился к входу в дом.
— Спасибо вам, господин Райджин! Скоро вы найдёте то, что так упорно ищете, — я отчётливо услышал голос девочки сквозь рёв толпы, и оглянулся в удивлении, но, увы, её уже не было.
«Что значат её слова?»
Лифт долго поднимал меня к нужному этажу, а я так и не мог отойти от ступора, что на меня почему-то его навеяли слова той малышки.
Быстро отворив квартиру, я разулся и побежал в ванную. Открыв кран с горячей водой, я подставил под него руки.
Никто и не знает, что даря людям тепло, я замерзаю сам. Всё свободное от лечения время, мои руки просто ледяные. Ночами мне бывает так холодно, что ничто не помогает согреться… и так тоскливо, что хочется застрелиться. Я, кстати, однажды пытался. Так и завис с пистолетом во рту, готовясь нажать курок. Но потом вспомнил, что на следующий день ко мне был записан ребёнок с ДЦП — и отбросил пистолет, решив перенести день своей казни. А потом я снова не решился этого сделать, поняв, что слишком многие от меня зависят. Да и не мог я поступить так со своей семьёй, которая меня любила.
А потом я завёл кота — и начал жить хотя бы ради кого-то, если не ради себя.
Правда, я начал курить, в надежде, что хоть это сократит мои мучения. Медленно, но верно. Да и горький, тёрпкий запах дыма помогал очистить мой разум, загрязняя мои лёгкие в одночасье.
Я набрал в ладони воды и выплеснул её себе в лицо, а потом посмотрел в зеркало.
Измученное лицо с запавшими кругами вокруг глаз. Недельная щетина, которая стала неизменным моим атрибутом. Сначала было непривычно, лицо постоянно чесалось, но потом, за нехваткой времени я забил на это и стал ходить так. Рыжие, казалось, выцветшие волосы. Грязный ворот клетчатой рубахи и некогда белый, но сейчас серый заношенный медицинский халат, который я снимал только, когда ложился спать после полуночи и одевал, едва проснувшись с рассветом. И глаза… измученные и одинокие до ужаса.
Я пригладил отросшие уже порядком волосы — надо бы их подстричь. Да и халат новый купить не мешало бы… Но вот когда, если выходных у меня не было и в помине…
Я вздохнул и направился в кухню, но по пути меня прервал звонок в дверь. Оказалось, мой товарищ по работе и друг, принёс Конфуция — моего кошака, который гостил у него на час моего отсутствия.
— С тебя должок. Он мне тапки погрыз. О-о, Райджин, плохо выглядишь, впрочем, как всегда, — затараторил парень, протягивая мне рыжего наглого засранца, представителя кошачьих.
— Зато ты, как всегда, навеселе, — бросил сухо я.
— Ладно, до завтра, отоспись хорошо! — мой товарищ скрылся за дверью, за что я был ему крайне признателен, ибо гостям я сейчас был не очень рад.
— Привет, Фуц! — я ласково потрепал пальцами мордочку кота, который, громко мяукнув, начал тереться о мою ногу, показывая, что соскучился по своему хозяину. — Да, я тоже скучал, браток, но взять тебя с собой не мог, уж прости. О, давай что-то перехаваем! — мы с моим четырехлапым другом направились в огромную кухню.
В квартире везде царил мрак — я не удосужился включить свет, ориентируясь в пространстве благодаря тому, что некое подобие света проникало в мою обитель благодаря огромным окнам во весь рост.
Достав лакомство коту из холодильника, я с разочарованием отметил, что забыл себе купить мои любимые котлетки, поэтому мой ужин в этот вечер состоял из какого-то ягодного кефира, закваски, что ли. Надеюсь, он был не просроченный, ибо проверить я не удосужился. Хотя, мне, если честно, не привыкать. Если моя сестра, которая приезжает часто в Токио по работе, затаривает мне холодильник продуктами, то я живу, если нет — иногда даже коту приходиться довольствоваться запаренной лапшой быстрого приготовления.
Домохозяйка ко мне приходит редко, да и то лишь по настоятельной просьбе заходившего только что друга, который является моим соседом, так как я не люблю видеть людей дома, а пускать кого-то незнакомого в дом тоже не хочу.
Именно поэтому почти всегда в моей квартире господствует хаос. Хотя не такой уж и страшный, так как мебели и прочего добра у меня мало — мои роскошные апартаменты полупусты. Всё только по надобности.
Лишь на стенах висят фотографии из тех мест, где я был. Вот я с благодарными высокопоставленными чиновниками, которых успел вылечить. Вот я держу в руках африканского ребёнка, который до этого умирал от малярии. А вот я в месте боевых действий… мои рукава ещё окровавлены. А в глазах по-прежнему стоит ужас. Ведь тогда я видел столько страданий, боли. И кровь… Она была везде. Самое жуткое тогда было, когда ко мне приносили бойца с развороченными кишками, но я прикладывал к нему руки — и буквально на глазах плоть начинала срастаться. Крики боли отзывались эхом в ушах. Я тогда неделю фактически не спал и пару раз терял сознание….
Зачем Создатель дал мне эту кару, этот дар? Чтобы я спасал тех, кого он же обрёк на страдания? Чтобы я спасал людей, которые сами же себя истребляют?..
Но, увы, сойти с этого пути я не мог. Что-то внутри не позволяло так поступить…
Я прошёлся к дивану, напротив которого висела огромная плазма, включил новости, в которые никогда не вникал, и плюхнулся на диван, не имея сил пойти в душ и доползти на второй этаж в спальню. Кстати, о спальне. Это наименее посещаемое мной место в квартире. Обычно я так и засыпаю на диване на первом этаже.
Новости фонят где-то там, отдали, и меня клонит в сон… Надеюсь, хоть там я стану свободным от своих пациентов.