Тюрьма Чад

Тюрьма Чад

Послание было оставлено на стене чем-то вроде фосфорной краски: буквы чуть видно мерцали во мраке тюремной камеры. Инспектор приблизился и попробовал напрячь зрение. Обводя глазами каждое полукружие, все же сумел прочесть слово «CAVE».

— «Кейв»... — он попробовал слово на вкус. — Пещера? Что за бред.

— Или «каве», — заметила Инге, стажер. — В переводе с латинского — «берегись». 

— Что ж, это нам подходит, — согласился Инспектор и начал осмотр заново. Его взгляд упал на массивные кандалы, испещренные зачарованной клинописью — такие оковы надежнее всего, когда дело касается призраков. Пустая тесная комнатенка запиралась на три замка, сломать которые не под силу и закаленному клинку, а сама дверь и стены были окованы выдержанной в адском пламени сталью, и сквозь нее не мог просочиться даже самый отчаянный дух. За две сотни лет ни одному узнику не удавалось сбежать из тюрьмы Чад — тюрьмы для закоренелых мерзавцев, что и после смерти (а ведь некоторых сия участь настигла дважды) не прекращали творить зло. Про многих заключенных Инспектор знал всю подноготную, поскольку сам их сюда отправил. Стоило ему переступить порог, как все они начинали истошно завывать, лязгать цепями и страшным шепотом возвещать конец.

Впрочем, за две сотни лет все же был единственный случай побега, и был он сегодня. Камера Оуэлла-Кровопийцы была пуста. И смотрители, и Инспектор были в недоумении. Конечно, Оуэлл-Кровопийца славился хитроумием, к нему тюремщики проявляли особую бдительность, но покинуть Чад? В это верилось с огромным трудом.

Инспектор старательно припоминал досье на Оуэлла-Кровопийцу: шестеро насмерть замученных людей плюс один выживший, помрачившийся головой. Этот призрак не остановится, пока его не поймают и не посадят обратно.

Пока Инге проверяла дверь на наличие хоть малейшей щелочки, Инспектор, щурясь, созерцал надпись. «Берегись»... В чем же дело? Кому могло угрожать привидение? И что за странная краска?

Еще теплая...

— Мы здесь закончили, Инспектор? — деловито спросила Инге и обернулась: начальник стоял, тупо разглядывая совершенно пустую стену. — Куда делось послание? — воскликнула девушка.

— Оно просто... растаяло, — глухо ответил Инспектор. — Пойдем-ка отсюда, нам надо торопиться.

Нахмурившись, Инге сделала пометку в своем блокноте и распахнула стальную дверь. 

— После тебя, — вдруг улыбнулся он.

Та пожала плечами и вышла в коридор. Инспектор перед уходом в последний раз окинул камеру взглядом. Кончики его пальцев были выпачканы мерцающим веществом, но вскоре, всасываясь в папилляры, исчезло и оно.

И тогда на краю сознания резко вспыхнул голос, твердящий ему: «Надо было беречь себя...» Инспектор машинально перевел прозвучавшую в голове речь, хотя до той поры никогда не учил латыни.

Потом он, словно сам не свой, направился за девицей-стажером, а Оуэлл-Кровопийца, сидя внутри него, ухмылялся и вслух считал удары живого сердца.