Тюрьма Народов

Глава Первая

Тюрьма Народов
Глава 1
Не ясен мне моей тревоги тлен,
Волнуюсь о любом я и любой.
И пусть имею всё, что захотел,

В конце концов, оставшись сиротой.
Меня Максимом нарекли с рожденья,
Еще до смерти матери моей.

Что передать успела убежденья,
К моменту окончанья своих дней.
Пускай сама страдала самостийно

Среди не многих спутников судьбы,
Объединив стремленья, очевидно
Осуществить великие мечты.      

Ибо несла дворянское сословье
И не могла, душою пренебречь.   
Но все-таки осталась недовольна

Своей судьбой, приблизив свою смерть.
К тому моменту сына  воспитала,
Сама, оставшись с ним наедине.

И после смерти всё ему отдала,
Наследника бросая на земле.
Но я и сам страдал от размышлений,

И был таким же, как и моя мать.
Не в силах отыскать успокоенье,
Пытаясь «горькой» мысли обуздать.

Хотя какие могут быть причины,
Ведь я богат и знатен при дворе. 
Но всё равно страдал неумолимо,

За тех, кто жил с рождения в тюрьме.
Не понимая, почему так плохо,
Для них сложилась горькая судьба.

Ведь под землей сидели всенародно, 
А вместе с ними изнывал и я.
Без матери оставшись, со слугою,

Что по наследству перешел ко мне,
Которому немедленно дал волю,
Чтобы ослабить муки на земле.

Ведь он страдал от самого рожденья,
Родившись по сословью крепостным.
Как весь народ, не зная избавленья,

От участи, которую носил.
Но я не мог спокойно примириться
С такой судьбой для бедного Петра.

Когда бы сам ничем не поскупился,
Чтобы исправить сущность бытия.
Но в преисподне не было спасенья,

Тут невозможно что-то изменить,
Не совершив большие потрясенья,
Которые мечтал предотвратить. 

Сложилась так нелегкая судьба, 
Определив для нас существованье.
Ибо мы все, как собственность царя.

Уж такова цена самодержавья.
Но как бы ни была грешна природа,
Мне не посильно дать себе ответ,

За что несем страдания так долго,
С рождения не видя белый свет!
И пусть я был богатым и свободным,

Насколько мне позволено в аду,
Я так хотел сбежать из преисподни,
Забрав с собою всех, кого смогу.

Ибо тюрьма не сможет поменяться,
И вечно будет той, какой была.
Но я хотел до правды докопаться,

И все узнать на небе у творца.
Желая сам подняться в божье царство,
Где все секреты выведу на свет.

А наш народ сумеет разобраться,
Узнав причины всех насущных бед.
Но кем я был, чтобы просить ответы?

Ничтожество и больше ничего.
Являясь чертом, недочеловеком,
Только взгляните на мое лицо.

Рога кудряшками завились над плечами,
А корни их въедались прямо в мозг.
И словно черви разум разъедали,

Скрывая всё под пеленой волос.
Я был такой же, как и все дворяне,
Что бессовством страдали на Руси.

Ибо так долго в пекле прозябали,
Что сами изменились воплоти.
И даже я сидел в своих покоях,

И думал о безвыходной судьбе.
А мой слуга, отпущенный на волю,
Гуляет, как хозяин, во дворце.

Пока я пребываю в размышленьях,
Читая запрещенные тома.
Тех, кто писал о нашем положеньи,

Просиживая с книжкой до утра.
Испытывая голод и усталость,
Свалившись за обеденным столом.

Где из комода взял, что оставалось,
Среди бутылок, опустев кругом.   
Лишь алкоголь отгонит мои мысли,

Спокойствие даруя, чтоб уснуть.
Увы, но это правда моей жизни,
Лишь только так здесь можно отдохнуть.

Со временем, на кухне засыпая,
Я приоткрыл закрытые глаза.
Услышав, словно кто-то наливает,

И выпивает, правда, без меня.
Не понимая, кто же темной ночью
Сидит и не робеет предо мной.

Быть может, Петр, спать еще не хочет,
Решив напиться огненной водой?
Но лишь увидев, что же там сидело,

Я вздрогнул от величия ее.
Мое лицо немедленно вспотело,
А гостья пьет, и будет пить еще.

Старуха смерть, несменная хозяйка,
Владычица всех мертвых и живых.
Дитя природы иль ее исчадье

Сидит со мной и пьет мой крепкий спирт.
За что я удостоен этой чести?
Внутри все согревалось на душе.

Мое лицо улыбку не уместит,
Пускай и было чуть не по себе:
-Ответь же мне, о добрая хозяйка,

Владычица всего, что есть и нет,
Приняв на милость мутное сознанье,
И даровав желаемый ответ.

За что в аду народ живет бесправно,
Словно скотина в крепостном хлеву?
Где он страдает, меркнув в чужой славе,

Калечась, на невыгодном труду.
За что крестьян на рынках продают,
Из жадности их цену набивая?

И, словно яблоки, попробовать на вкус
Дают всем тем, кто денег не считает.
Как смеют их сестер и матерей,

Насиловать по праву первой ночи?
Лобзая жен, пред взором их мужей,
Невинности лишив ее порочно.

Кто дал им право со своим крестом
Людей казнить и мучить их во всем,
Сжигая за клубок инакомыслий.

И вешать их за взгляд со стороны,
Который был не близок монархистам,
Ломавшим все, к чему стремились мы.

За что народ народом не считают
И метками их травят как зверье.
Ошейники на шеи надевая,
Вбивая в разум дурь, галиматье.

Невинных здесь всегда было засилье.
Посаженных не за свои грехи.
Но все-таки их в пекло посадили,

С правами меньшими, чем у чумной блохи.
И тянутся бесчисленные недра,
К ядру земли сошлись со всех сторон.

Настолько много здесь томится пленных,
Жаль, что конец для всех уже решен.
За что, за что, они несут мученье?

За что им нужно муки продолжать?
И чувствовать такое оскорбленье,
Которым их привыкли оскорблять?

Я не могу смириться с этой болью.
И не смирюсь, хозяйка, не проси.
Народ способен смыть всё это кровью,

Повесив каждого, кто встал на их пути.
Но я не стану их толкать на это,
Покуда сам не выяснил, за что.

Мы все в тюрьме, где душат человека,
Скотину получая из него!!!-
Смерть ничего на это не сказала,

Лишь захотела чокнуться со мной.
А я не против быть, на дне бокала
Выплескивая собственную боль:

-Я так хочу подняться прямо в небо,
И всё узнать у высшего судьи.
Коль ты не хочешь даровать ответы,

То хоть немного в этом подсоби!
Я все отдам, и душу и свободу,
Лишь только дай мне истину узнать.

И передать несчастному народу
Все то, что я найду для них сказать.
Господь спаситель, может быть, не знает,

Что происходит в глубине чертог!
Я расскажу о том, о чем скрывают,
И срок страданий тут же истечет!

Ах, если бы я мог подняться сам,
Да только нас не выпустят отсюда.
Послали бы взашей, ко всем чертям,

И всё бы дал, клянусь, за это чудо!
Поэтому смиренно предлагаю,
Всё, что имею, все готов отдать.

И пусть не многим здесь располагаю,
Но умоляю, согласись принять!-
А смерть сидит и смотрит прямо в душу,

Словно желая вырвать из груди.
Но я не против быть на побегушках,
В объятиях достойной госпожи.

И пусть она не властвует над миром,
И даже пекло не подвластно ей.
Но смерть была воистину всесильна,

Во имя блага, счастья всех людей.
Я много раз глядел на труд старухи,
На то, как та, жалела нищету.

И души их спасала от разрухи
Туда, где нет намека на нужду.
А всех, кто жил за счет чужих несчастий,

Не важно, кем он стал, в конце концов,
Смерть называла души их пропащей,
Утаскивая в днище катакомб.

Лучше не знать, какая тьма клубится
В этих бескрайних каменных лесах.
Никто не смог оттуда возвратиться, 

С надеждами на божий постулат.
И пусть старуху каждый проклинает,
Как худшее создание земли.

Я точно знал, кому я присягаю,
Уверенный, что умыслы чисты.
Она с улыбкой жертву принимала,

Кладя ладонь на собранный кулак.
В котором сила, вся моя лежала,
Заложенная в искренних словах.

Я не узнал ее через мгновенье,
Столь изменилось всё передо мной.
Словно свершилось новое рожденье.

Закутавшись под белой простыней,
Старуха смерть была настоль красива,
Что всё в груди как камень замерло.

Я даже вспомнил то, что я мужчина,
Рассматривая с завистью ее.
Ее улыбка лучшее воззванье

К великим и немыслимым делам.
Ее глаза достойны почитанья,
Как факелы, подобны маякам.

Горячее и доброе сердечко
Горело под истерзанным умом.
Она взвалила всё на свои плечи

И мучилась за тех, кто обречен.
Красавица, никем не искусима,
Любви к народу ей не занимать.

Ведь многие спасались из могилы,
Когда она решала их спасать.
Я преклонялся перед этой девой,

Перед величьем страшного суда,
Решающим проблему за проблемой,
Словно луч света, где царила тьма.

Она судья и судит справедливо,
Решая всю дальнейшую судьбу.
И нет того, кого бы пощадила

За то, что ей протягивали мзду.
Смерть - лучшее творение на свете,
Какое есть и только может быть.

Она ломала всё, что было прежде
И это не дано остановить.
И я готов свалиться на колени,

И умолять ответить на вопрос.
Запутываясь в чувствах, как истерик,
Все ради исполненья своих грез.

Но смерть сама решила молвить слово,
Впервые за минувшие часы.
И отвечая, почему так плохо?

За что даны превратности судьбы?
Она сказала:-Ты мне не поверишь…
Как не поверил каждый, кто узнал,

Мне не дано ни лгать, ни лицемерить,
Но ты узнаешь всё об этом сам.
Иди на небо, в град священный, к богу,

Лишь только там всю истину поймешь.
Проверив близость к своему народу,
Как только в рай паломником войдешь.

Я ухожу, прощай мой милый друг,
Не забывай о тех больших свершеньях.
Великие дела произойдут,

Освобождая всех от заключенья…
-Но как, скажи, мне выбраться из пекла?-
Взмолился я, припав к ее ногам.

Но смерть уходит снова от ответа,
Вернувшись к прежде сказанным словам:
-Я говорила, ты мне не поверишь…

Как не поверил каждый, кто узнал!
Я видела все ваши поколенья,
Судя всех вас по созданным делам!

В моих кистях лежат такие силы,
Каких никто не зрел в своих руках!
Ты думаешь, я с богом несравнима,

Я и над ним посеиваю страх!
И ты со мной покинешь преисподнюю,
И обретешь проход на небеса.

Но ты обязан, слышишь, как угодно
Продать своё именье с молотка!
И выкупить на крепостном базаре

Побольше обездоленных людей.
Чтобы с тобой все вместе продолжали
Свою дорогу до скончания дней!

Ступай к творцу, как хочешь, мой посланник,
Тебе не страшен путь, коль ты со мной.
Раскрой для всех поставленную тайну,

Вернувшись в пекло честно, как герой!-
Смерть запиналась на последнем слове,
Остановив свой поднятый бокал.

Ах, это Петр, вставший на пороге,
От страха на ногах не устоял.
Несчастный друг, видать проголодался,

Он  захотел чуток перекусить.
Через секунду здесь же распластался,
Когда увидел, с кем я начал пить.

Не понимая, что же это было,
И почему пришла ко мне домой.
Быть может, я уже стою в могиле

Утаптывая грунт одной ногой.
Но смерть пила и дальше из бокала,
Посмеиваясь нежно над Петром.

Валявшимся в подметках, как собака,
Словно и вправду был каким-то псом.
Мы до утра сидим не умолкая,

И вдруг я вижу, что ее бокал
Всё выпитое на пол выливает,
Прикладывая край к своим губам.

Она сама всё выпила до капли,
Не проливая мимо ни одной.
Я сильно пьян, но всё-таки в порядке,

Ведь смерть пришла сегодня не за мной.
Откуда вышло море под ногами
Мне не дано и близко осознать.

Но я увидел сколечко глазами,
Как совершалось то, что не понять.
Из-под одежды, между голых ребер,

Бежали струйки огненной воды.
Но, не противясь продолжать застолье,
Я искренне просил: - Не уходи.-

Она в ответ немного посмеялась,
И бросилась обратно, в лоно тьмы.
Где через миг ее не оказалось,

Наверное, кто-то ждал своей судьбы.
Мне не дано разговорить старуху.
Она привыкла обо всем молчать.

Но, не поддавшись страху и испугу,
Я продолжаю то, что смог начать.
Из пекла нет дороги лучезарной,

Ведь лучший мир - для избранных людей,
Где было всё добыто чистой правдой.
Как я хотел отправиться за ней.

В чистилище достаточно тропинок,
Ведущих к поднебесью на земле.
Но каждая несет свою кручину,

Убив того, кто шествует во тьме.
Туда войска империй не вступают,
Не жалуя погибнуть на корню. 

В конце концов, там каждый заплутает,
Закончив жизнь несчастную свою.
Лишь по одной дороге в каждом царстве

Проложено, а более их нет.
По ним свозили подать государства,
Вызвенивая россыпью монет.

На них, как реки, длинным караваном,
Кружащимся по всей земной оси,
Везли товар, который было надо

Живущим на поверхности земли.
Рабы впрягались вместе со скотиной,
Погонщики орудуют кнутом.

Исстрачивая собственные силы,
На тех, кто был всего лишь ни причем.
И это всё под гром на колокольне,

Как православный может без церквей?
Они гремят веками в преисподне,
Но мы страдали и по сей же день.



******************************


Наутро, после долгих размышлений,
Очнувшись через сутки с бодуна.

Я всё же принял для себя решенье,
Покинуть пекло и найти творца.
Поскольку здесь иначе невозможно

Многострадально правду обрести. 
Когда на небе только остается
Искать спасенье для Святой Руси.

Создателя моля о снисхожденьи,
Чтобы открыл на истину глаза.
За что страдаем с самого рожденья,

И почему мученьям нет конца?
Задумавшись, как бросить преисподню,
Забрав с собою, всех кого смогу.

Лишив себя привычного раздолья,
Зато исполнив давнюю мечту.
Став собираться, не теряя время,

Послав Петра кибитку запрягать.
Чтобы со мной поехал из деревни,
Где жили с ним, от города верст пять.

Он был тогда немного ошарашен
После всего, что видели вдвоем.
Тем более, узнав, какие планы

Его хозяин в жизни предпочел.
Вместе со мной поехав до столицы,
Где я хотел найти своих друзей.

Еще не зная, что могло случиться,
Ибо на свете ближе нет людей.
Ведь мы когда-то были неразлучны,

Пока судьба нас всех не развела.
Не представляя, что людские души,
Киснут быстрее сливок молока.

И целый день, кружась по Петербургу
Я не нашел взаимности былой.
Словно теперь им было не доступно

Во имя правды жертвовать собой.
Ибо настолько сильно изменились
Мои друзья по прихоти судьбы.

Как будто бы внутри переродились,
Став оболочкой от своей души.
Не понимая, что так повлияло,

Сложив судьбу, как вздумается им.
Которую бесцельно прожигали,
Не понимая то, о чем просил.
 
Отказываясь сразу без сомнений,
А кто-то даже прогонял меня,
Мои слова приняв без уважения,

Давно забыв, что были с ним друзья.
Не дав копейки, даже для народа,
Чтобы людей побольше увести

Из преисподни даровав свободу,
Скупая всех, кто жил в тартарары.
Они жалеют собственные деньги,

Для прожиганья жизни во дворцах.
Холопов оставляя в заключении,
Чтобы на них работали за так.

Неся страданье своему народу, 
Который был несчастен под землей.
Но я хотел дойти до небосвода,

Пытаясь убедить любой ценой.
Своих друзей, которых не осталось,
Фамилии склоняя в голове.

Бессмысленно по Питеру катаясь,
Лишь бы найти сподвижников себе.
И только Петр испытал взаимность,

Когда ему о целях рассказал.
Естественно, ведь он освободиться,
О чем всегда, с рождения, мечтал.

Пускай боялся обрести спасенье,
Как в неизвестность, ринувшись туда.
Где обретет другое назначенье,

Став человеком вместо батрака.
И управляя вожжами кибитки,
Он так и вез меня по адресам.

Соратников моих и разночинцев,
С которыми дружил когда-то сам.
Не в силах повлиять ни на кого,

К последнему приехав напоследок.
Желая знать, не более того,
Остался ли, как прежде, человеком?

Его поместье в центре Петербурга
Стояло возле Зимнего Дворца,
Ибо хозяин - та еще фигура,

Добившийся огромного поста.
И я к нему приехал в поздний вечер,
Чтобы застать и с ним поговорить.

Рассчитуя добиться этой встречей,
Что все-таки смогу уговорить.
И вытащить из-под земли на волю,

Освободив побольше крепостных,
Которых заберем вместе с собою,
Купив на рынке, взяв еще своих.

Хозяин принимал меня радушно
Среди своих лакеев и пажей.
Разгадывая, что мне было нужно,

Но я не знал, как поступить теперь.
Ибо так часто обжигалось сердце,
Когда его напрасно  открывал.

Что не было на нем  живого места,
После всего, что раньше испытал.
Как прежде, сохраняя свою веру,

Что человек обманут или слаб.
Поэтому сидела в нем химера,
Из-за которой жизнь - кромешный ад.

Доверившись тогда своему другу,
С которым оставались мы дружны,
Пока учились, перейдя на службу,
 
Так и расставшись воли вопреки.
И вот опять сошлись неумолимо,
После всего, что пережили, с ним.

Припоминая прошлое, как было,
Пока ему всю правду не открыл.
Наш разговор не сразу завязался,

Но я пытался как-то объяснить,
Ради чего к создателю собрался,
Но старый друг не дал договорить.

Ибо тогда взмолился Николай,
Товарищ мой, не маленького чина:
-Прошу тебя, опять не начинай.

После всего, что между нами было.
Из преисподни выйти невозможно.
Отсюда нет свободного пути.

А разрешенье взять настолько сложно,
Что просто так на землю не уйти. 
Поэтому прошу тебя, Максим,

Не нарушай привычного порядка.
Иначе сам останешься один,
Утратив свою жизнь безостатка.

Но если ты пойдешь на преступленье,
И самовольно бросишься в бега.
Тебя поймают в пекле, без сомненья,

И приведут для страшного суда.   
Поэтому, во имя нашей дружбы,
Не заставляй меня быть палачом.

Ведь я у власти нахожусь, на службе,
В конце концов, как царский прокурор.
Моя задача - соблюдать законы,

Тем более, чему и сам не рад,
Что покрываю все твои препоны,
И становлюсь, не меньше, виноват.-

Он замолчал, ведь я ему ответил:
-Ах, Николай, да если бы я знал, 
Что наша встреча завершится этим

Тогда бы не пришел к тебе и сам.
После всего, что между нами было,
Всех остальных оставим в стороне.

Ты попираешь все неумолимо,
Чтобы карьеру стоить при царе.
Как ты забыл, о, славных времен,

Когда еще мы были молодыми,
И вместе обходили целый ад,
Выискивая правду в этом мире.

Ты помнишь, как компания друзей,
Только закончив постигать науки.
Отправилась искать того, кто в ней

Закончит все терзания и муки?
Желая знать, как было, что к чему, 
За что страдали, мучились в неволе?

Разыскивая в пекле сатану,
И ты пошел, тем более, со мною.
Все тяготы совместно разделяя,

Во время наших странствий по тюрьме.
Где истину взаимно мы искали,
Направившись однажды к сатане.-

Действительно, всё раньше так и было,
Я не придумал, правду рассказал.
Но старый друг едва ли это принял, 

И скорчился, когда услышал сам.
После чего, воскликнул: -Умоляю,
Не вспоминай об этом, я прошу.

Когда итак все сердце изнывает,
Как молодость испортили свою…
Три года прошатавшись по чужбине,

Не отыскав того, зачем пошли.
И что теперь в итоге получили,
Кроме забвенья собственной души?

Ты думаешь, чего все отказались,
К создателю последовать с тобой?
Когда настолько вдоволь нахлебались,

Твоих исканий, заслужив покой.
И не хотят и дальше свою жизнь
Надеждам несусветным посвящать.

Что нам, дано исправить учесть мира,
Сумев у бога истину принять?!
Прости, Максим, пожалуйста, прости,

Что я кричу и сетую в досадах.
Пожалуйста, прошу, не уходи,
Не уходи….- Но я ответил:- Надо.-

И подступив к соратнику и другу,
Стал целовать несчастного в чело.
Осознавая, как же ему плохо,

Поскольку сам испытывал всё то,
Что чувствовал несчастный Николай,
И все мои студенческие братья.

Но прошлое нельзя вернуть назад,
Как ни пытался сделать это раньше.
Покинув наконец-то прокурора,

Который мог меня арестовать.
Но отпустил, не взяв с меня и слова,
Что не продолжу начатое вспять.

Поскольку все равно решусь на это,
Ведь от своих идей не отрекусь.
Вместе с Петром по городу поехав,

К грядущему разыскивая путь.
Еще не зная, как пробиться к небу,
Чтобы творца о жизни расспросить

Не представляя,  чем его ответы
Смогут глаза на истину открыть.
Но перед тем как выйти на свободу,

Перед началом трудного пути.
Я должен был прицениться к народу,
Кого смогу на землю увезти.

Чтобы у смерти получить спасенье,
Покинув преисподнюю навсегда.
Со всеми, кто желает избавленья,

Скупая тех, кто просит, с молотка. 
И я ходил по крепостным базарам,
Чтобы народ свой вывести на свет.

Продав наследство, много и не мало,
Поскольку деньги только инструмент.
Не пожалев большого состоянья,

Потратив всё, что есть, на крепостных.
К ним обращая толику вниманья,
Пытаясь правду донести до них.

Взывая к людям: -Что же вы молчите,
Ах, неужели, нечего сказать?!
Вы на свободу, выбраться хотите,

Чтобы сначала жизнь свою начать?!   
После всего, что с вами сотворили,
Помещики, дворяне, господа,

Идемте же на волю в лучшем мире,
Где из тюрьмы спасетесь навсегда.
Не думайте за Матушку Россию,

Что будет делать, будучи без вас.
Ибо рабами для нее вы были,
Пока дворяне царствуют как класс.

Зачем вам тешить, глупые надежды?
Не выветрится всё само собой.
Самодержавье будет бесконечно

Затравливать народ своей пятой.
Идемте же со мною восвояси,
Оставив здесь страдания свои.

Идем те же со мною, не иначе,
На волю, наконец, из-под земли!-
Я замолчал тревожно перед ними,
 
И стал гадать, не зная до сих пор,
Что именно решили крепостные,
Которым рассказал, зачем пришел.

И пусть меня встречали с недоверием
В толпе людской, бранили без конца.
Не оценив серьезно предложение, 

Поскольку чертом все-таки был я.
Но мой слуга взмолился перед ними
И продолжал за мною повторять.

Пока меня в толпе не полюбили,
Спасителем став сам именовать.
Ибо поверил мне настолько сильно,

Насколько бы не смог поверить  я.
Что помогу оставить им Россию,
Где крепостным родился навсегда.

После всего, что пережил с рожденья,
Себя изнемогая с малых лет.
Но возлагал надежды на спасенье,

Ибо в меня поверил в тот момент.
Став убеждать народ неприхотливо
Отправиться на землю вслед за мной.

И добивался Петр непрерывно
Доверия ко мне в толпе людской.
И я давал для всех освобожденье,

Кто бы его тогда не попросил.
Позволив выбрать им по разуменью,
Как дальше жить, избрав судьбу самим.

И тех, кто пожелал уйти со мною,
Из преисподнии взял  и обогрел.
Готовясь путь проделать под землею,

После всего, что сделать захотел.
Пока однажды не уйдем из пекла,
Собрав припасы, всё, что нам дано.

Спасая тех, кто верил безвозмездно,
Что обещанье выполню своё.
Пускай не все меня воспринимали

Достойно, не поверив до конца.
Ибо беспечно прошлым понукали,
Поскольку чертом все-таки был я.

Но не таким, как многие другие,
Кто заслужил презрение людей.
Ведь я на них потратил свои деньги,

Опустошив карманы от рублей.
Собрав людей в телеги и повозки,
Объединив в огромный караван.

Где выжидали время осторожно,
Когда поймем, что час уже настал.
Отправиться в большое восхожденье,

И, наконец, подняться до земли.
Где обретем желанное спасенье,
Когда настолько к этому близки.

Вселенски обнищав неумолимо,
Я продал все, оставшись неудел.
И был готов страдать за судьбы мира,

Спасая тех, кто этого хотел.
И Петр шел к свободе не последним,
А вслед за ним - народная толпа

Бежала прочь по каменным ступеням,
Готовясь путь проделать до конца.
И мы везли  телеги и повозки,

Что запрягли в быков и лошадей.
И увозили всё, что нам дороже,
Кроме еды, припасов и вещей.

Там были дети, старики там были,
Желавшие увидеть хоть глазком,
Как существуют люди в лучшем мире,

Не ведая, чем жили до сих пор.
Оглядывая снежные равнины, 
Которым нет и счета на Руси.

Откуда мы все вместе уходили,
Чтобы однажды с истиной прийти.
По край ней мере я не мог оставить

Народ любимый дальше прозябать.
И как бы там меня не называли,
Не отрекусь и не смогу предать.

А между тем, дорога продолжалась.
Наш караван и днем и ночью шел.
Ведь ничего другого не осталось,

Чтобы угрозы отвести кругом.
Любой беды, несчастья опасаясь,
Которые могли произойти.

И люди безутешно надрывались,
Так и продолжив  по стопам идти.
Еще не зная, что же с нами будет,

После начала страшных перемен.
Доверив черту собственные судьбы,
Как бы спасти их лично ни хотел.

Но свет от солнца так и не встречался,
Не позволяя выйти напрямик.
Поэтому безвыходным остался

Тяжелый путь, приведший нас в тупик.
И мы не знали, где искать спасенье,
Какой дорогой все-таки идти?

Куда свернуть? И где то направленье,
Чтобы на землю выйти из тюрьмы?
Став опасаться совершить ошибку,

Утратив наивыгодный маршрут.
В проводнике нуждаясь очевидно,
Когда он был, как воздух, нужен тут.

Но где найдешь такого человека,
Чтобы помог свободу обрести?
Когда вариантов не было, и нету?

Став выжидать по прихоти судьбы.
Разбив костер, установив палатки, 
Еще не зная, сколько предстоит

Нам выжидать момент невероятный,
Когда судьба дорогу облегчит.
И вот однажды, стоя на привале,

Ко мне в шатер зашла старуха-смерть.
Она пришла, когда все мирно спали,
Чтобы раскрыть желаемый секрет.

Став разделять покой неприхотливо,
Вместе со мной испив бокал вина.
Прекрасно зная, что я был мужчина, 

С которым сможет отдохнуть сама.
После всего, что было между нами,
Я не нарушил слово перед ней.

Осуществив благие начинанья,
Скупив на рынке множество людей.
И я не мог нарадоваться смерти,
 
Что посетила всё-таки меня.
Ведь мы же были без нее как дети,
Дождавшись, наконец, проводника.

Ибо другого больше и не ждали.
Но госпожа сказала во хмелю,
О том, как все придворные узнали,

Что я на землю странствия веду.
Поведав мне, как строго осудили,
Поступок мой, приговорив меня.

Но мы со смертью безмятежно пили,
Пока я слушал, с чем она пришла:
-Еще на свете, не было такого,

Чтобы вельможа предал постулат,
И, бросил своё место у престола,
Решив покинуть с крепостными ад.

Теперь дворяне места не находят,
И требуют вернуть тебя назад. 
Чтобы не дать остаться на свободе,

В конечном счете, жизнь отобрав.   
Но кто тебе позволит в этом мире,
В конце концов, так просто умереть?

И чтобы там с царем не сотворили,   
Ты не умрешь, ведь я решию смерть!-
Став разрываться хохотом зловещим,

Помолодев тогда же предо мной.
Явившись красотою безупречной,
Решив обнять, с пылающей душой.

И я не мог противиться желанью,
Когда настолько хочется любви.
Истосковавшись по ее вниманию,

Сойдя с ума от страшной красоты.
-Пойдем со мной, - девица хохотала,
Практически, раздевшись догола.-

Тебе воздам того, что обещала!
Но перед этим сам поймай меня!-
И я за смертью кинулся вдогонку,

Бросая лагерь, вставший на ночлег. 
Лишь бы поймать красивую девчонку!
От похоти забыв на тот момент

Про всех, кого пытался осчастливить,
В конце концов, бросая караван.
Даже не зная, что же будет с ними,

Если назад не ворочусь я сам. 
Но я не мог противиться желанью,
Когда забрел настолько далеко.

Не выдержав душевные терзанья,
Так и продолжил догонять ее.
Переступая терни преисподнии.

Не представляя, где придет конец
Прелюдии, продлившейся довольно,
Остановившись с нею наконец.

Сумев тогда объятиям придаться,
Закрыв глаза, в пылающей любви.
Не ведая, куда смогли добраться

Покинув лагерь, волею судьбы.   
Не представляя, где мы находились,
Когда стояли с ней на берегу.

У выхода, к которому стремились,
Из преисподнии, находясь в аду.
И я не мог нарадоваться счастью,

Едва увидев, путь из-под земли.
После всего, что вынесли напрасно.
И вот пред нами выход из тюрьмы!

Разглядывая свет в конце тоннеля,
Что освещал дорогу в лучший мир.
Где я смогу покинуть подземелье

Покинув преисподнюю иже с ним.
Ибо осталось водную преграду,
В конце концов, на лодке пересечь,

Уже со смертью, подойдя к причалу,
Чтобы суда поближе рассмотреть.
Но мне придется чем-то поступиться,

Чтобы покинуть пекло навсегда.
Осознавая, что мечтам не сбыться
Для крепостных, которых вел сюда.

Ибо, как только не вернусь за ними,
Свой караван, оставив на ночлег,
Тогда они действительно погибли,

Со мною не взойдя на белый свет.
Но как бы не пугали размышленья,
Я продолжал об этом рассуждать.

Оценивая всё до исступленья,
Еще не зная, что от смерти ждать.
Но почему-то госпожа хотела,

Чтобы я сам ушел из-под земли.
Заманивая в лодку своим телом,
Одежду распахнув до наготы.

Позволив мне до боли насладиться
Невиданной доселе красотой.
Но совесть не давала поступиться.

Как ни хотел обнять ее нагой.
Воспользуясь желаемым моментом,
Когда есть шанс спасенье обрести.

Оставив в преисподне своих смердов,
Послушавшись веленью госпожи.
Но пересилив плотские желанья,

Услышал вой зловещий от нее:
-Прошу тебя, оставь переживанья,
Ты должен выбрать, только и всего.

Пойдешь ли ты назад за остальными,
Чтобы спасти полтысячи людей?
На гибель обрекая свою жизнь,

Так и не выйдя, из тюрьмы своей?
Или один уйдешь из преисподнии,
Бросая тех, кого ты возглавлял.

Свою судьбу, закончив, да и только.
Махнув рукой на всё, что обещал.
Придавшись наконец-то наслажденью

В любовных ласках, крови и в поту.
Со мною обретя своё спасенье,
Отдав мне жизнь грешную свою.

Ну что же ты, иди ко мне, мой милый,
Я вся горю! - воскликнула она.-
Или пойдешь назад за крепостными,

Ради которых бросишь тут меня?!-
Я ничего хозяйке не ответил,
От страха содрогаясь перед ней.

Не понимая, как мне жить на свете,
От совести избавившись своей.
Но госпожа заплакала  от горя,

Закрыв руками красные глаза.
После всего, что сделала со мною,
Когда раскрыла истину сама.

Ведь я терзался, путаясь в помине,
Узнав свою дальнейшую судьбу.
Если уйду в Европу из России,

И никого с собой не заберу.
А смерть, как раньше, на меня давила,
Как женщина, пытаясь проверять,

Какой на самом деле был мужчина,
Которого смогла себе избрать.
И мне не просто было отказаться,

Не поддаваясь страшной новизне,
Став к лагерю обратно возвращаться,
Оставив госпожу наедине.

Но спутница в зеркальном одеянье,
Только смеялась чутко надо мной.
И будучи венцом моих желаний

Заманивала страшной красотой.
Но я побрел в обратную дорогу,
Чтобы опять вернуться не один.

И получить желанную свободу,
В конечном счете, бросив этот мир.
Совсем не легким было возвращение,

Но я вернулся милостью судьбы.
Где от людей исходят подозрения,
Что навсегда ушел их господин.

И только мой слуга не сомневался, 
Что я вернусь обратно ради них.
Я на Петра не сильно полагался,
 
Но он сумел утешить остальных,
Меня приметив, где-то у подножий,
Когда к толпе народной подходил.

И закричал: -Иначе быть не может!!!
Вы посмотрите, вот наш господин!!!-
И весь народ большого каравана,

Собравшийся на утро обсудить,
Что именно тогда со мною стало,
Еще не зная, как им дальше быть.

Сплотился, окружая дворянина,
Позволив рассказать перед толпой.
Что именно тогда со мною было,

Поведав людям с чистою душой.
Как отыскал дорогу на поверхность,
Преследуя судьбу в тартарары.

Покинув лагерь ночью незаметно,
По принужденью собственной души.
Только наутро, воротясь обратно,

Чтобы помочь им выбраться на свет.
Когда иначе - самому отвратно,
Что я возьму на совесть этот грех.

И мой народ еще раз мне поверил,
В конце концов, иначе не дано.
Из преисподнии выбраться на землю

После всего, что было суждено.
И мы опять пошли всем караваном,
Чтобы поехать дальше напрямик.

Всё было так, как нам того и надо.
И поутру, в один какой-то миг,
Увидели последнюю преграду,

За ней горел сияющий огонь.
Каленого и солнечного шара,
Для нас являясь путевой звездой.

Испытывая смешенные чувства
От осознанья собственной мечты.
Ибо огонь горел не там где нужно,

Над головой, пробив свои лучи.
Еще не зная солнечного света,
Что освещал дорогу в лучший мир.

Испытывая шок, увидев это,
Глазам не веря собственным своим.
Ибо свобода к нам была так близко!

Осталось только речку переплыть.
Но вплавь не перебраться, очевидно,
От страха перед тем, что может быть.

Ибо на деле вышла не простая,
Ведь стоило кому-нибудь зайти,
Как люди под водою пропадали, 

Затянутые Стиксом изнутри.
Одна надежда - лодки оставались,
Но их не хватит для такой толпы.

Уж слишком много человек спасалось,
Когда мечтает - всё в тартарары.
И нам пришлось остаться у причала,

Повозками свой лагерь окружив.
Где баррикады строим из завала, 
Как стенами ночлег загородив.

Еще не зная, сколько нам придется,
У переправы суток выжидать.
И сторожить наш лагерь осторожно

Чтобы людей по капле уменьшать.
Все лодки загружались под завязку
И медленно ходили взад-вперед.

Одной большой и неразрывной связкой,
Пытаясь вместе вывезти народ. 
Пока не дай бог, что-то не случилось,

Ибо нет смысла больше рисковать.
Перед судьбой рассчитуя на милость, 
Пытаясь дальше дело продолжать.

Пролив пересекая беспрерывно,
Пока не сможем всех перевезти.
Когда настолько было очевидно,

Что просто так отсюда не уйти.
Прошло три дня тяжелого мытарства,
С той стороны всё множился народ.

Но люди ждут, как видно, не напрасно,
Когда же остальных придет черед.
Бросая всё, что было им не нужно,

Преодолев и так тяжелый путь,
Они мечтали выбраться наружу,
Уже не в силах дальше здесь тянуть.

Но все равно свой лагерь охраняли
У пирса, продолжая выжидать,
Когда на лодках мы отчалим сами

Чтобы на землю из тюрьмы сбежать.
Осознавая, что не так всё просто,
Поскольку в пекле были не одни,

Воспринимая учесть судьбоносно,   
Когда на берег вышли казаки. 
Целый отряд, что охранял границу, 

Подъехав к нам во время патруля.
Но мы не знали, как определиться,
Не обнаружив явного врага.

Став поражаться тем, что происходит,
Внезапно встретив множество людей.
Что из тюрьмы спасаются на волю,

Переплывая водный перешейк.
Разглядывая всё, что происходит
На месте пребывания толпы.

Где были перед боем наготове,
Простые люди, бывшие рабы. 
Используя все методы защиты,

Но их отряд не думал, отступать.
И атаман, в составе своей свиты,
Решил подъехать и потолковать.

На тот момент еще не представляя,
Что говорить с ним будет дворянин,
С которым обнаружат  основанье,

Чтобы бескровно разойтись самим.
-Кто вы такой? Секунду, подождите.
Да я вас знаю, -вскрикнул атаман.

И, поражаясь, говорил открыто,
Всю душу изливая дальше нам:
-Про вас писали в разных донесеньях,

Еще с неделю может быть, назад!
Приказывая взять под заключенье
Того, кто захотел покинуть ад!

Так вот вы где, а мы вас и не ждали,
Как хорошо, что раньше не нашли.
Все остальные, кто пошел за вами,

Повсюду изгонявшись по Руси.
Нам обещали деньги небольшие,
Зато вдобавок множество чинов!

Которые в награду посулили
Тому, кто вас обратно приведет!
Ваши холопы - ничего не стоят,

Если хотят из пекла, пусть бегут!
Но вы должны отправиться со мною,
Иначе званья просто не дадут!-

Он замолчал, позволив мне ответить
Ведь все таки, я сразу осознал,
Что мне придется согласиться с этим,

Спасая тех, ради кого страдал.
Лишив себя своей свободной жизни,
Пускай другие лучше поживут.

Подальше от безжалостной отчизны,
Где ни за что страдали и умрут.
Пускай увидят все блага земные

И в радостях житейских будут жить.
Когда получат всё, что заслужили
А мне придется жизнью заплатить.

И посмотрев на сирых и убогих,
Я закричал: -Согласен, командир!
Только сначала дайте людям волю,

Чтобы я мог остаться здесь один!
К тому моменту, как меня оставят,
Я вместе с вами, так тому и быть…

Вернусь туда, где в камеру посадят,
Чтобы для вас погоны заслужить!
Никак иначе больше невозможно

По сторонам бескровно разойтись!
Но вы должны довериться мне тоже,
А если нет, о чем тут говорить?!-

Я замолчал. В тревожном ожиданье
Свои надежды обращая к ним.
Желая знать, что дальше будет с нами,

Если воспримут то, что попросил.
-Ну что ж поверим, слову дворянина!-
Ответил мне казачий командир.

И ускакал, оставив меня с миром,
Позволив дать свободу остальным.
И я остался ждать своей кончины,

После всего, что здесь произошло.
Моя судьба с тех пор неотвратима,
Ибо нарушить слово не дано.

Перенося душевные метанья, 
Я посмотрел на собственных людей.
И вдруг увидел ужас и отчаянье,

Ведь содрогались предо мной теперь.
Даже не зная, как меня уважить,
За всё, что им во благо совершил.

Ибо собой пожертвовать обязан,
Лишь бы они поднялись в лучший мир.
Но в этом есть мое предназначенье,

Самой судьбой так было решено.
И я отдал людей на попеченье,
Всех на Петра повесив одного.

В конце концов, мы были не чужими,
Но нам придется скоро разойтись.
Как только сам чистилище покинет,

Меня оставив. Так тому и быть.
Но мой слуга свалился на колени
И стал стонать, и корчиться в ногах,

И умолял уйти без промедленья,
Ко мне взывая горестно, в слезах:
-Мой господин, пожалуйста, идемте!

Вас на причале в лодке заждались.
Ведь вы должны остаться на свободе, 
Чтобы спасти хотя бы свою жизнь!

Мой господин, пожалуйста, внемлите,
Пожалуйста, не жертвуйте собой!
И пусть вы обещали этой гниде

Остаться здесь, но не такой ценой!
Мой господин, пожалуйста, не смейте,
Идемте с нами, смилуйтесь, прошу!

Нарушьте свое слово, во-спасенье!
Чтобы исполнить давнюю мечту!
Вы так хотели выбраться из пекла,

И вот, опять, бросаете всех нас!
Ради чего идете вы на это,
Утрачивая свой последний шанс?!-
 
Он замолчал, позволив мне ответить,
Когда я сам прекрасно понимал,
Что мне хотелось согласиться с этим.
 
И вместе с ним покинуть пекло сам.
Но я сказал: -Иначе невозможно,
В конце концов, так подло поступить.

Поскольку, правда для меня дороже 
В моих глазах, чем собственная жизнь.
Я просто так не дал бы свое слово,

Честь дворянина слишком высока.
Ведь не осталось ничего другого
От матери, с наследства у меня.

Я обещал, а значит так и будет,
Никак иначе, больше не дано.
За преступленья пусть меня осудят,

Но человеком буду всё равно!
Теперь прощай, спасайся на свободу!
Ты долго мне и верно мне служил.

Прошу тебя, исполни мою волю,
В конце концов, я все тебе простил!-
Но мой слуга, не в силах примириться,

Что так решится для меня судьба.
И он заплакал, горько и трагично,
Сойдя с ума, настолько же, как я.

Мне было тяжко слышать излиянья,
Творимые в его больной душе.
Но обнимая друга на прощанье,

Я проводил Петра к его ладье.
Там находилось несколько десятков
Простых людей, таких же крепостных.

Которым тоже было не понятно,
Зачем хозяин вдруг бросает их.
Когда бы мог покинуть преисподнюю,

Не ставя обещанье ни во что.
Вместе со всеми выбравшись на волю,
Но я решенье принял всё равно.

Взывая к ним от пристани отчалить,
Чтобы своей судьбой не рисковать.
Пускай хотели силою заставить

Меня на землю все-таки забрать.
И только гогот скачущих казаков,
Что доносился к нам издалека,

Заставил их вернуть меня обратно,
Ибо тянуть никак уже нельзя.
Со временем, что было на отбытье,

И я помог ладью отшвартовать.
Прощаясь с ними слезно, горемычно,
Успев Петра напутственно обнять.

Мы обещали не забыть друг друга,
Потом расстались, верно, навсегда.
Ему казалось, что он был Иуда,

Приняв меня напрасно за Христа.