У Гвинеля Розье нет друзей

У Гвинеля Розье нет друзей

Гвинель Розье устал от этого мира.

В свои шестнадцать этот безусловно талантливый юноша отличался не только острым умом и невероятной проницательностью, но и потрясающей эрудированностью, которую неоднократно отмечали многие профессора в школе. Он был красив: высокий, синеглазый блондин с астеническим телосложением и фарфорово-белой кожей, настолько тонкой и чувствительной, что от малейшего давления на ней проступали синяки. А кроме того – харизматичен, имел прекрасную родословную и колкий язык, однако большого желания пользоваться всем этим и налаживать связи с однокурсниками, как требовала его семья, у него не было.

Гвинель в принципе мало чего хотел.

Ох, и почему только шляпа определила его на Слизерин?! К шестому курсу ему окончательно осточертели все эти вежливые расшаркивания и бессмысленные разговоры о чистоте крови или о, прости, Мерлин, браке. Гвинеля не интересовали ни политика, ни репутация семьи, ни светские беседы ни о чём, а маска вежливой заинтересованности, тщательно культивируемая им с детства, давно покрылась мелкими трещинами. И хотя юный Розье остался бы одним из самых талантливых учеников на курсе даже без неё, – его терпение по отношению к чужой ограниченности и глупости уже было на исходе, угрожая вылиться во что-то явно нехорошее. И резкая смена декана факультета не делала ситуацию лучше.

Гвинеля бесил Северус Снейп.

После трусливого, но хитрого профессора Слагхорна, ушедшего с должности преподавателя зельеварения в конце пятого курса, его преемник – молодой, молчаливый, холодный брюнет с крючковатым носом и меткой пожирателя, скрытой под длинными рукавами чёрной мантии, вызывал у слизеринца лишь отвращение.

Гораций Слагхорн был знаком. Он был изучен и препарирован на десятки слоёв, вывернут на изнанку и отброшен так же, как сам Гвинель был отброшен им. Снейп же был другим – чужим, закрытым, и явно не собирался открываться кому-то. Всё что Розье знал о нём, он знал лишь из разговоров своих брата и отца или слухов, но этого было достаточно, чтобы юноша возненавидел нового декана всеми фибрами души.

Северус Снейп не терпел ни бесполезных заискиваний, ни пустой болтовни не по делу. Он был хладнокровным, резким и высокомерным человеком, смотревшим на других так, будто бы даже мысли не допускал о том, что интеллект собеседника может быть выше, чем у дождевого червя. Самый молодой Мастер Зелий за последние двести лет, как же! И зачем только снизошёл до них, простых смертных?

С самого первого дня этот Мордредов сын дал всем понять, что как раньше уже не будет. Попытки других студентов задобрить или подкупить его как Слагхорна жёстко пресекались, а малейшие нарушения – грубо высмеивались и наказывались. Он не упускал возможности подчеркнуть чужую недалёкость и невежество вслух и никогда не делал поблажек ни для кого, создавая впечатление строгого и мерзкого педагога.

Но сильнее всего Гвинель не понимал, как у кого-то подобного мог сформироваться тайный фан-клуб! И даже сейчас, столкнувшись с деканом в коридоре возле слизеринских спален, он не мог перестать думать об этом: «Мерлин, у них что, нет ни вкуса, ни гордости? Этот "старпёр" же даже голову моет не чаще, чем раз в две недели!».

— Мистер Розье, – тихо произнёс зельевар, вырывая парня из размышлений. – Снова идёте осаждать полки школьной библиотеки, я полагаю?

— Ах, профессор, это вы! – деланно удивился тот. – Простите, не сразу заметил ваш чёрный балахон на фоне тёмных коридоров замка. Опять.

Снейп лишь вздохнул, устало потирая переносицу.

— Последние пару дней другие ученики стали чаще жаловаться на вас, а преподаватели начали отмечать падение вашей успеваемости, – проговорил он. – Я хотел бы услышать какое-то объяснение данной ситуации, если вас это не затруднит, мистер Розье.

— М… Его нет, – пожимая плечами, ответил подросток. – Я могу идти?

— Мистер Розье, как ваш декан, я… – начал было брюнет, но Гвинель его перебил:

— …Не имеете права вмешиваться в мою жизнь. Спасибо за ваше внимание, профессор, но оно мне совершенно не нужно.

— Мистер Розье…

— Я очень спешу, профессор, – прошипел слизеринец, обходя собеседника вдоль стены. – Как-никак мне ещё предстоит «осаждать» полки школьной библиотеки. Кто совершит подобное кощунство, если не я, верно?

Взгляд декана похолодел, а лицо застыло, превратившись в непроницаемую маску.

— Наблюдая за вашей успеваемостью, я смею судить, что в библиотеке вы только и делаете, что просиживаете стулья, – выплюнул он, повернувшись в сторону мальчишки. – Не то, чтобы я ожидал многого от богатенького чистокровки, чья жизнь заранее предопределена отцовским кошельком и фамилией, но вы могли бы хоть сделать вид, что стараетесь, вам не кажется?

Гвинель замер, и его губы искривились в ядовитой улыбке.

— Что ж, сэр, это всяко лучше, чем родиться жалким полукровкой, вершиной карьеры которого станут бесполезный титул и работа в школе, где кучка сопляков неспособна отличить мандрагору от женьшеня. Доброго дня, профессор.

С этими словами он поспешил удалиться. Догадка зельевара была верна – парень торопился в библиотеку и совсем не хотел задерживаться где-то по пути. Не нужно было обладать даром прорицания, чтобы понять это. Последние пару лет юный Розье почти не вылезал из храма знаний, особенно полюбив секцию, посвящённую истории магии. Стоило лишь закончиться урокам или же наступить выходным, как подросток бежал туда, и новый декан не мог не обратить внимания на это.