У реки два берега

Глава первая.                 Есть проблемы – нет решения

                                                           Глава первая.

                                         Есть проблемы – нет решения


     Утром рынок гудел от страшной новости: ночью убили Мишу-таджика.  Я частенько покупала  огурцы и помидоры именно у него. Миша мог так проникновенно смотреть и вроде бы смущенно, но настойчиво уговаривать, что не хочешь, а купишь.  И вот  этого тихого, покладистого торговца овощами кто-то лишил жизни. За что?

    Маленький, тщедушный, загоревший до черноты и не посветлевший за прожитые в средней полосе  страны  полтора десятка лет, Миша, настоящее имя которого вряд ли кто знал точно, появился в наших краях с одной из волн беженцев в начале девяностых, когда в родных его краях вспыхнули кровавые междоусобицы. Тогда улицы провинциальных городов заполонили толпы плохо одетых и совершенно не понимающих местного языка толп женщин, детей и каких-то отрешенных, будто вне себя мужчин. Но все они, словно просеялись сквозь сито и быстро исчезли. Слишком уж все было незнакомо и дико для их понимания в этих холодных и неуютных городах.

    А Миша остался. Неожиданно  женился на местной, дородной селянке и даже пустил корни, произведя на свет двоих отпрысков. Сыновья, впрочем, от отца взяли разве что цвет кожи да волос. В остальном больше напоминали свою мать и статью и повадками. Отца своего они  любили, но многих его  пожеланий не понимали и надежд не оправдывали.

    Миша был прирожденным торговцем. Чуть оклемавшись в холодном и неласковом для него российском климате, он довольно быстро прижился на рынке районного городка. Начинал с малого, возил на продажу то, что с русской женой выращивал на своем огороде. Потом, пообтершись, стал заказывать фрукты и овощи, зелень и пряности, уже хорошо ему знакомые, у торговцев из среднеазиатских стран. А потом и сам стал ездить туда за товаром. Вскоре досужие кумушки  его жену просветили, что там, в далеком Таджикистане, у него есть еще одна семья, которую он считает настоящей, куда возит заработанные здесь деньги, где ежегодно прибавляется у него по одному новому ребенку. Его здешняя жена Наталья  лишь рукой махала на эти сплетни, говоря, что, мол, там он бывает лишь месяц в году, а остальное время с ней и ее детьми.  А денег хватит и тем детям, и этим.
 
    И вот этот, в общем-то, безропотный мужичишка, всегда робко и как-то  подобострастно кланявшийся всякому подходившему к его прилавку, готовый угодить  любому капризу покупателя, лежал у своих сдвинутых в кучу столов с проломленной головой в луже уже свернувшейся крови.

    Местные сыскари, вызванные сторожем, обнаружившим убитого при утреннем обходе своего участка, сразу вынесли вердикт:  убийство – результат своих местных, рыночных разборок. Не поделили покупателей  овощники, не захотели больше терпеть конкурента, вот и убрали, что с них возьмешь, с нерусских. И тут же по подозрению в причастности к убийству взяли под стражу старшего из братьев Кулиевых. Братья были основными конкурентами убитого, приехали чуть ли не в одно время с ним, но были из Азербайджана, свято чтили свои корни и работали только семейно, не впуская в свое дело посторонних.

    Город заполнился слухами. Чего только не говорили на  городских пятачках, где обычно собирались свободные от работы горожанки, большей частью пенсионерки, для которых  новости такого плана были наполнены остротой поиска преступника. А пока такового не имелось, делались такие умозаключения, что куда там порой классикам детективного жанра.

    Впрочем, на этот раз  козел отпущения вскоре был найден. Но местных Агат Кристи и Эркюлей Пуаро он совершенно не удовлетворял. Потому что всякому мало-мальски здравомыслящему человеку было понятно, что старший Кулиев к этому делу никакого отношения не имеет. 


    ...Я сидела на террасе и готовилась к классному часу со своими девятиклассниками.  Тема взята актуальная, но к сожалению, не воспринимаемая моими охламонами всерьез. Насмотревшись боевиков и ужастиков, они с некоторой долей сарказма взирали на меня, когда я в очередной раз начинала разговор о вреде курения, употребления спиртного и наркотиков. А ведь врачи районной больницы уже начинают бить тревогу. Откуда-то появляются в среде подростков самые разные типы наркотических веществ. И все чаще стали находить в местах постоянных сборищ  молодежи использованные шприцы. Анализ содержимого не оставлял сомнений в том, чем колются наши дети. Вот и пришлось мне на пороге  каникул в очередной раз продумывать и выстраивать тему и ход классного часа так, чтобы заинтересовать своих ребят.

    От  размышлений меня отвлек стук закрывшейся калитки.  Дикий виноград пока не распустился, но частые плети, оплетающие стены террасы, не давали возможности сразу увидеть, кто же явился. Впрочем, в провинции пока бытует  привычка ходить в гости без приглашения, так что и двери у меня обычно не запираются. То приятельницы забегут, то ученики  зайдут за советом. Так что этот приход меня не особенно удивил. Помню, что ощутила лишь легкое недовольство. Классный час предстояло провести завтра  утром, а  у меня единой связной концепции беседы не просматривалось.

     Вошедшими были мать и двое ребят-подростков.  Прямо с порога женщина рухнула на колени и стукнулась лбом в пол. И тут я признала Наталью. Наши прадеды, говорят, были братьями. Но мы с ней родственных  отношений не поддерживали. И возраст тому не способствовал, и интересы были разные. Я после школы долгое время училась, работала далеко на юге страны. Наталья, едва закончив восьмилетку, сразу пошла на ферму. Ее не интересовала учеба, не привлекала перспектива переезда в город, она любила свою деревню и покидать ее ни при каких условиях не собиралась. Девчонку тянуло к животным, она могла долгими часами копаться в огороде, выращивая какие-то новые сорта овощей. И ей не было дела до нарядов,  косметики, свойственных молодости поисков женихов. Впрочем, этого добра у нее было в достатке, только не такого, какого ей хотелось. Пути наши пересеклись совсем недавно, когда ее старший сын перешел в девятый класс и стал ездить учиться в городскую школу.

    -- Помогите, Ирина Викторовна. На вас только надежда, -- Наталья поползла ко мне по полу на коленях. Ее крупная фигура странно колыхалась. Это было бы смешно, если бы не было так страшно. Потому что я увидела в глазах ее сыновей стыд и отчаяние. Они понимали наивность своей матери, но не могли сейчас ей перечить. А она в своей безысходности  свалившегося на семью горя просто не знала, где найти утешение.

     -- Господи, Наталья, ты с ума сошла, встань сейчас же, -- я подскочила к распластавшейся родственнице и попыталась ее поднять. Та, не отдавая себе отчета в происходящем, вдруг заголосила тоскливо и с подвыванием. Сыновья бросились к ней, стали смущенно объяснять, что мама тяжело переживает смерть их отца.

     -- Вы не думайте, мы не будем вас беспокоить. Мама только не знает, куда обращаться, -- путано стал объяснять  восьмиклассник Федя. Я однажды посмотрела из любопытства, как же его на самом деле зарегистрировали в загсе, оказалось, что Федором. А его брата, ученика моего класса, назвали просто Аликом.

     -- Ирина Викторовна,-- опять взмолилась Наталья, -- помоги, я знаю, у тебя много знакомых. И в милиции тоже. Может там уже  известно, кто убил Мишу. Ой, как же нам жить теперь, на кого же он нас покинул, да кто же на него руку-то поднял, -- заголосила она. Мне показалось, что баба сейчас впадет в истерику, начнет биться в припадке.  Чтобы успокоить ее, я пообещала кое-кого порасспросить о случившемся.

     -- Ох, да не за этим я пришла, -- вновь запричитала родственница. Ее горе мне было понятно. Потеря кормильца и опоры семьи выбила почву из-под ее ног. Но вскоре она придет в себя. И как всякая русская деревенская женщина возьмет себя в руки и продолжит нелегкий труд по воспитанию детей на те мизерные крохи, которые зарабатывает за каторжный труд на ферме. Но дальнейшие ее слова заставили задуматься, что не все так просто, как я думаю.

     -- Боюсь я, вот и Алику угрожали. Приходили ночью, требовали что-то отдать. Сказали, чтобы Алик ехал в Таджикистан, там, мол, отец что-то забыл.

     -- Что хотели эти люди? И кто они?  В милицию по этому поводу обращались? – засыпала я своих просителей вопросами.

    Алик смущенно переминался с ноги на ногу. Как всякий деревенский  подросток, он робел перед учителем. А я была к тому же его классным руководителем. И он чувствовал себя  неудобно. Смуглые щеки его волнами заливал яркий румянец. Крупные как вишня шпанка глаза в опахалах густых ресниц влажно блестели. Уже сейчас видно, что парень  вскоре станет красавцем. И теперь ему девчонки проходу не дают, а что будет дальше.  Но жаркий румянец, полыхающий на щеках и спускающийся на шею, на этот раз не был результатом смущения. Мальчишка явно чего-то боится. И не хочет говорить, чтобы не тревожить мать.

     -- Вот что, Алик, мне надо с тобой поговорить, а  мама с братом пока чаю попьют с дороги, -- тоном, пресекающим все возражения, приказала я и кликнула дочерей.

     Близняшки Полина и Елена были года на два младше Алика и учились в седьмом, доставляя мне сейчас массу неприятностей  проснувшейся строптивостью. Приходилось применять жесткие меры воздействия, четко контролировать их поведение. В ответ на это они порой применяли прямо-таки иезуитские приемы противодействия. На этот раз на зов из глубины дома они выскочили сразу вдвоем. А мне казалось, что придется опять проводить сеанс послушания. Я попросила их позаботиться о гостях, напоить и накормить. При этом заметила, как презрительно поджала губы одна, оглядев не по моде одетых гостей, и как вспыхнула другая при виде Алика. Так, Полина уже попала под обаяние парня. Ну, у этой моей дочи семь пятниц на неделе. Она готова влюбляться и страдать уже ради самих страданий. Так что особого беспокойства я на этот счет не испытывала, а вот Алена что-то  стала в последнее время привечать людей по одежке. Это меня настораживает. Надо будет поговорить с девчонкой.

    Дочери засуетились, включили электрочайник, выметнули из холодильника кое-какие припасы к чаю, а я с Аликом прошла в свой кабинет. Этим громким словом именовалась каморка размером два на два метра, в которой едва умещался письменный стол, шкафы с книгами и кресло. Здесь я в зимнее время уединялась для подготовки к урокам или когда хотела почитать без помех. Обычно сюда я посторонних не приглашаю. Но в данный момент это наиболее удобная во всех отношениях комната для приватной беседы.

    -- Алик, расскажи подробно, кто приходил и какие угрозы звучали? – приказала я своему ученику. Потому что ощущала свою ответственность за него и потому что видела, что слова по поводу угроз были не простым сотрясением воздуха.

     Мальчишка вдруг затрясся, из глаз полились слезы. Все-таки он еще подросток, пусть и вымахавший выше меня ростом, но в сущности это большой ребенок, который пытается быть для семьи опорой, но как ею быть, он пока не знает. И в душе надеется, что кто-то поможет ему решить все эти сложные задачи, в одночасье свалившиеся на него. Сдерживая рвущиеся наружу рыдания, парень рассказал о том, что его тяготило.

     Прошлой ночью, когда все уже спали, в дом ворвались трое взрослых мужчин, все в масках, с оружием. Грубо растолкав хозяйку дома и ребят, полураздетых выволокли во двор. Избивать не стали. Пока один караулил их у хлева, двое других обыскивали дом, потом принялись за двор. Видимо, ничего не обнаружив, заволокли хозяев в разгромленный дом. Один из грабителей, вытащив пистолет, приставил к виску  старшего сына:

    -- Ты, шалава подзаборная, где  твой черномазый посылку заныкал? Колись, зараза, не то кишки выпустим твоим  щенкам.

    Наталья ошарашено смотрела на происходящее  непонимающим взглядом сумасшедшей. Видимо говоривший понял, что от женщины ничего сейчас не добьется, потому перекинулся на старшего из сыновей. Но и побои ничего не дали. Ребята не смогли ответить ни на один вопрос.

    Один из молчавших до сих пор грабителей вдруг предположил:

    -- Рыжий, так,  может, они не в курсах? Может, черномазый им ничего не сказал?

    -- Не думаю, эта всегда с ним вместе  все делала. Не мог он ей ничего не сказать. Точно, нашел заначку и спрятали с этой, решили нас кинуть. Давай, берись за старуху, -- приказал  тот, кого назвали Рыжим.

    Что было потом, Алик помнит плохо. Их всех избили. Больше всего досталось матери, которая рвалась защитить сыновей. На прощание бандиты пообещали прийти еще раз. А до этого времени  мать с детьми должна найти то, что они ищут. Напоследок  предупредили, что если хоть один обратится в милицию, всем троим будет плохо.

    Ситуация не из простых. Я по опыту, почерпнутому из детективов, знаю, что обычным делом бандитов является запугивание жертвы и предупреждение не обращаться в милицию. Но ведь только специалисты смогут раскрутить весь этот клубок.

    -- Алик, ты точно не знаешь, что искали бандиты? – на всякий случай еще раз уточнила я. – Отец недавно ездил на родину?

    -- Нет, он только собирался. Но ему должны были родственники, которые работают в Москве, привезти товар, который он заказывал. Он как раз ездил на встречу с ними в тот день, когда... -- у мальчишки задрожал подбородок, да я и без уточнений поняла, когда.

     -- Ладно, поехали в больницу, -- подытожила я разговор, -- надо снять побои и обращаться в милицию.

     -- Нас же предупредили, чтобы мы ничего никому не говорили, -- с ужасом глядя на меня, прошептал мой ученик. Это до какой же степени он напуган, если мое предложение привело его в трепет?

     -- Алик, вы пришли ко мне за помощью. Я хочу вам ее оказать. Но если вы будете так бояться, то бандиты вас просто сломают и убьют. Надо же давать отпор. И помогут в этом  работники милиции.

     -- Ирина Викторовна, мне показалось, что один был из милиции, -- как-то неуверенно произнес Алик.
 
     -- Алик, ты точно в этом уверен, или это только твое предположение?

     -- Не знаю, Ирина Викторовна. Они все были в масках. Но один по голосу показался знакомым.

     -- Вот что, Алик, не пори чушь. Давай съездим в больницу, потом посмотрим.

    На мое предложение пройти освидетельствование реакция у Натальи и Федора была сходной. Оба с ужасом стали отнекиваться. Пришлось довольно долго и пространно убеждать их в необходимости предложенной процедуры. В конце концов Наталья с какой-то обреченностью согласилась. Я загрузила их в свой «жигулёнок» и отвезла в райбольницу.


     Заведующая хирургическим отделением Ольга Юрьевна Хорошилова была мне довольно хорошо знакома. К ней я и проводила своих  гостей. Ольга  пила в ординаторской чай и одновременно просматривала карты больных. Моя просьба, прямо скажу, ее не обрадовала. По глазам ее я видела, как она борется с желанием послать меня подальше. И я ее понимала. Только что проведены плановые операции. Хочется домой, повозиться в палисаднике, подышать воздухом, а здесь опять проблемы. И, что главное, обследование должны проводить в приемном покое дежурные врачи, а не завотделением. Но и обижать меня ей не хотелось.  Потому, отставив недопитый чай, Ольга со вздохом  махнула рукой, мол, давай, заводи.

    Обследовала она всех троих долго. В результате не только написала заключение, но и положила  их в стационар. Хотя синяков внешне не наблюдалось, но у матери оказались сломаны ребра, а у сыновей – травмы внутренних органов. Так что в милицию с заявлением приехала я в единственном числе.

     В дежурной части   Игорь Кораблев вначале несколько покочевряжился, дело было мутное, и ему совсем не улыбалось заводить его, если уже сейчас ясно, что это стопроцентный висяк. Но я напомнила кое о каких его обязанностях и обещаниях областного руководства взять под контроль  прием заявлений граждан, и он сдался.

    Юхнов,  май 2009г.