Убийца любви

Убийца любви

Полуторагодовалый Мишка уже минут пять вяло хныкал в кроватке. А у Юльки даже не было сил подняться и успокоить сынишку. Слёзы катились по щекам, капали на пол и на измазанную кровью футболку, слёзы унижения и бессилия.

Нет, сильной боли, как ни странно, она не чувствовала. Разбитые губы уже распухли и досадно саднили, но - не эта боль была главной. Если б она могла выстроить лестницу боли – эти ноющие «вареники» по ощущениям были бы гораздо ниже боли, кипевшей в душе.

.. Он не мог поступить так. Так унизить её. Так… Она вздрогнула. Дотянулась до подоконника, взяла мобильник, открыла зеркало. На щеке, ещё не успевшей остыть от его удара, так и пунцовела ладонь и вызывающе алела струйка крови на подбородке.

- Скотина, скотина… - всхлипнула девушка, доставая из кроватки ребёнка. – как ты можешь ТАК со мной обращаться!

Как оказалось, может. Сцены ревности получили в их доме постоянную прописку. Но до удара Глеб опустился впервые.

Разговоры об изменах всегда начинались одинаково.

- Нет. Я не по-ни-маю. Убей – но ни понять, ни простить измену я не могу. – Глеб раздражённо вышагивал по узкому каменному мешку коридора.

Юлька молча переодевала маленького, вёрткого Мишутку. Этот разговор, долгий, нудный, бесполезный проходил у них уже не в первый раз. Сегодня поводом к разбору полётов стала встреча со старым знакомым, который рассказал ему о своём романе с замужней женщиной. Он послушал, пришёл домой и стал высказывать это всё Юльке.

- Вот смотри, нормальный брак между двумя людьми может происходить только на основании обоюдного доверия… так?

Она устало кивнула. Мишка тихонько чмокал пустышкой, собираясь прикорнуть. Увидев это, Глеб слегка понизил голос. Но всё же продолжил.

- Вот… Я тебе доверяю, так? – резкий телефонный звонок вырвал его из задумчиво-философского состояния. Домашним телефоном пользовались редко, в основном потакая бабушкам, которые по привычке звонили чаще на городской, чем на мобильный.

Муж ответил, послушал, нахмурился, переспросил. Потом протянул трубку Юльке: «Тебя».

- Ну привет, отличница! – голос смутно знакомый, близкий и весёлый. Вадик Виноградов! Она не смогла сдержать радость в голосе: весточка из далёкого родного города оказалась неожиданно приятной.

Вадим оказался по рабочим делам в Москве, их домашний телефон дали родители. Юлька улыбалась, вспоминая школьные годы и их дружбу, шалости, игры, серьёзные беседы о взрослении. Договорились назавтра встретиться в одном из парков на районе, погулять, обменяться новостями, а потом выпить по чашечке кофе. А заодно Вадим привезёт небольшую посылочку - мама не преминула воспользоваться оказией, передала всяких вкусностей домашних. Но только она повесила трубку – как споткнулась о взгляд Глеба, тяжёлый, исподлобья.

- И что за мужики тебе домой звонят? Ах, одноклассник. Так пригласи его к нам. А почему ты не сказала, что замужем? Что у тебя есть ребёнок?

Юлька пожала плечами:

- Ой, да кому нужны эти подробности. Я Вадьку с детства знаю. Никаких чувств не проявлял – наоборот, советовался, как впечатлить Танюшку, нашу классную красавицу. Просто захотел увидеться да посылочку передать. Что в этом ТАКОГО?

Однако, у мужа на этот счёт были другие мысли. Молча ушёл на кухню, там напряжённо мерил шагами куцее пространство, курил, пинал табуретку. Юля молчала, укладывая сына в кроватку.

Зато ночью он был груб и неистов. Словно пытался что-то доказать непонятно кому – то ли ей, то ли себе. Юля еле сдерживала крик, чтобы не напугать Мишку, сопящего в кроватке в соседней комнате. Губы и пальцы мужа оставляли на коже жгучие следы, которые, она была уверена, назавтра проявятся синяками.

Зачем он так? Показывал своё превосходство? Свою власть над ней?

Но и без того Юля знала, что не собирается изменять мужу. И даже не потому, что любит без памяти: просто секс стал ей совершенно неинтересен. А после родов перестал доставлять вообще какое бы то ни было удовольствие. А раз так, то зачем? Хотя дурацкая мыслишка, что раз обвиняют – то надо соответствовать – уже как-то приходила ей в голову. Но это с юмором, а в реальности…

С утра муж швырял по столу тарелку с завтраком, перевернул табуретку и хлопнул дверью так, что стены в доме дрогнули. А Юля почему-то улыбалась и была уверена: если не важное совещание в офисе, муж и на работу бы не пошёл, чтобы проконтролировать её.

Она одела сына, стащила вниз коляску. До встречи с Вадимом было ещё полчаса, и они пошли по аллее парка. Бешено орали воробьи, яркое солнце щедро делилось с миром ворохом тёплых лучей. Люди, идущие навстречу, улыбались. Весна вошла в город стремительно и с ходу отвоевала положенные ей позиции, растопив остатки снега, прогревая почву, давая тепло первым, тянущимся к солнцу росткам травы и набухающим на ветвях почкам.

А Вадик ждал у выхода из парка с букетом роз и небольшой сумкой. Хорошо одетый, молодой, улыбающийся, уверенный в себе мужчина. Юля поневоле залюбовалась его стройной фигурой и обаятельной белозубой улыбкой. А он кинулся к ней, обнял, чмокнул смущённо в щеку. Потом присел на корточки, серьёзно здороваясь с карапузом в коляске. Мишка погудел одобрительно, поулыбался незнакомому дяде и заснул, сжимая в пальчиках стебелёк с листьями, который Юля аккуратно оторвала от одной из роз.

Они гуляли по парку, всё время говорили, вспоминали школу и общих друзей. Так тепло становилось, когда слышала знакомые имена, истории, даже сплетни – она снова как бы оказалась там, среди своих, словно и не уезжала в эту шумную, суетливую столицу, где самые близкие люди – только Глеб и ребенок, подругами тут обзавестись Юля пока так и не смогла.

Вадим приметил кафе неподалёку. Посидели, заточили на двоих большую вкусную пиццу, выпили кофейку. Он говорил и говорил, не сводя с неё внимательного взгляда. Мишка тихонько сопел во сне, играла спокойная музыка. И, сама не заметив как, Юлька рассказала о себе всё. О знакомстве с Глебом, о замужестве, о дикой ревности, и о том кошмаре, в который превращалась семейная жизнь при малейшем сомнении в её порядочности. И всё же она старалась свести всё в шутку, чтобы не выглядеть жалующейся: «Вот, никогда не думала, что выхожу замуж за восточного мужчину, ну или за итальянского, судя по накалу страстей!»