Убийство в приморском городке

Убийство в приморском городке

— Мария Михайловна! Йося пропал!
Завхоз Анна Львовна ворвалась в кабинет директора санатория. За ней бочком протиснулся садовник Василий.
— Какой Йося? — Мария Михайловна схватилась за сердце. — Ребёнок? Чей?
— Да нет, не ребёнок, — Анна Львовна плюхнулась в кресло, — статуэтка такая. Бронзовая. В виде маленького жирафа. Василий её на альпийскую горку установил, помните? А отдыхающие Йосей прозвали. Уж не знаю почему.
— Фу ты! — Мария Михайловна выдохнула и села за свой рабочий стол. — Ну пропал и пропал. Велика беда. Кто-нибудь из детишек взял поиграть. Найдётся.
— Да, как же, найдётся? Это ж ценный металл. Да и весу в нём немало. Никакому ребёнку не поднять. — Завхоз всхлипнула и вынула носовой платок из пышного декольте. — Нам ведь его спонсоры подарили. Я его даже списать не могу.
Анна Львовна всплакнула ещё пару секунд. А потом вытерла глаза и замахнулась на садовника, который всё это время стоял у открытой двери, понурив голову и теребя в руках кепку.
— Это всё ты виноват! Ведь говорила: не выноси на улицу, не уследим. А ты: "Красиво будет".
Василий вздохнул и забормотал:
— Не виноват я. Это он сам. А я не рассчитал...
— Господи, что ты несёшь! Опять напился вчера?
Тут Анна Львовна увидела нас с Розочкой, подскочила с кресла и с грохотом захлопнула дверь кабинета директора.
Мы с подружкой переглянулись и пошагали на улицу. Гулять и сплетничать.
В этом санатории на Черноморском побережье мы с Розочкой отдыхали уже не первый раз. Несмотря на громкое название "Сафари", лечебное заведение было небольшим и скромным. Как раз по нашим возможностям. Здесь всё устраивало: тишина, море, солнце и чудесный воздух. Что ещё пенсионерам нужно? Кашка на завтрак, супчик на обед и кефир на ужин. Всё как доктор прописал.
Территория санатория была небольшая, но уютная. Много лавочек среди цветов и пальм. А ещё, в поддержку громкому названию, на территории и в самом здании было много фигур различных африканских животных. Самых разных размеров и расцветок.
— Альбиночка, как ты думаешь, — обратилась ко мне Роза, — кто всё же спёр этого жирафа?
— Понятия не имею, — ответила я, разглядывая альпийскую горку.
Надо отдать должное Василию: садовник он отличный. Несмотря на пагубную страсть к спиртным напиткам. Все газоны пострижены, растения выглядят ухоженными. Без специального образования он умудрялся создавать красивые цветочные клумбы. Альпийская горка опять же. Выше всяких похвал.
— Розочка, а ты ничего не замечаешь?
— Ну конечно, жираф же пропал, — ответила моя подружка, пожимая плечами.
— Не просто пропал. Смотри, — сказала я ей, указывая на горку, — здесь земля перекопана и какой-то новый камень установлен.
— Наверное, Василий хотел скрыть следы преступления, — хмыкнула Роза. — Небось, его дружки-алкаши и спёрли. Эти Баранов с Дмитриевым из 309 номера. Сдали на лом.
— Возможно, возможно...
Я осмотрелась вокруг и заметила на лавочке в тени акации знакомую фигуру.
Да это, похоже, наш, вечно всем недовольный, Пётр Ильич. Склочный и неприятный тип. Всё-то ему не нравится. Всё плохо. Готов круглые сутки делать всем замечания.
— Смотри, Роза, вон Кубриков сидит.
— Что-то он больно тихий сегодня. Заснул, что ли?
— Давай подойдём, заговором с ним. Может, он что-нибудь знает.
Чтобы не выглядеть заинтересованными, мы с Розой не спеша направились в сторону противного старика. Подойдя поближе, я воскликнула:
— Пётр Ильич, какая встреча! Очень рада вас видеть! Погода сегодня чудесная, не правда ли?
Кубриков не шелохнулся.
Странно. По всем законам жанра он уже должен был начать брюзжать и ругаться.
— Пётр Ильич, вы себя хорошо чувствуете?

Я подошла ещё ближе и тронула Кубрикова за плечо.
Тело пенсионера медленно повалились вперёд. Роза закричала, а я закрыла рот рукой.
На голове несчастного была огромная кровавая рана.
Примерно через полчаса половина парка была оцеплена полицейскими. Эксперты осматривали место преступления. Молодой и симпатичный следователь записывал наши с Розочкой показания. Как, во сколько, при каких обстоятельствах мы обнаружили труп? В каких были отношениях с покойным? Не знаем ли, кто мог желать ему смерти?
— Да все! Все желали ему смерти! — Розочка не смогла сдержать эмоций. — Он же был просто невыносим!
— Все? — Следователь внимательно посмотрел на нас. — И даже вы?
Розочка замолчала. Взгляд её стал испуганным. Пришлось вмешаться.
— Господин офицер, моя подруга хотела сказать, что из-за своего скверного характера покойный нажил немало недоброжелателей. Но чтобы убить! На такое способен не каждый.
— Может быть, вы знаете, с кем он конфликтовал всерьёз?
— Я видела, — Розочка начала говорить дрожащим голосом, — как Баранов схватил Петра Ильича за грудки. Я думала, он его ударит.
— Когда это было?

Следователь начал снова записывать показания в блокнот.
— Вчера вечером. Уже стемнело. Я вышла на балкон подышать перед сном и вот...
Следователь хотел спросить что-то ещё, но тут к нему подошёл эксперт и протянул какой-то бейджик.
— Вот, обнаружил под скамейкой, на которой сидел потерпевший.
— Манукян Ашот. Служба безопасности, — прочитал полицейский. — Вы знаете, кто это?
— Это один из охранников санатория, — ответила я. — Он как раз вчера дежурил. Но сейчас, наверное, сменился.
— Ладно, разберёмся. Уже понятно, как его убили? — обратился следователь к эксперту.
— Удар по голове небольшим, но тяжёлым предметом. Подробнее после вскрытия.
— Хорошо. Сержант! Нужно разыскать этого Манукяна. А я допрошу Баранова и Дмитриева.
Следователь пошёл общаться с администрацией санатория, а мы, понурые, потащились в свой номер. Разговаривать совсем не хотелось.
Всю ночь у меня из головы не выходила фраза эксперта об орудии убийства. Чуть рассвело, я отправилась к альпийской горке. За неимением инструментов я вооружилась расчёской. Отодвинула в сторону камень и начала ковырять землю там, где когда-то стоял маленький жираф Йося. Я очень увлеклась процессом и не услышала шаги за спиной. Стук расчёски о что-то твёрдое и мужской голос прозвучали одновременно.
— Что же вы, Альбина Игнатьевна, суёте свой нос в чужие дела? Разве не слышали, что случилось с любопытной Варварой?
Я со страхом обернулась и увидела Василия. Он на удивление был трезв. И даже не с похмелья. Садовник смотрел на меня с угрозой и немного с ... жалостью?