Убить Бенду

Глава третья

Ставни были распахнуты, горячий воздух густым потоком вливался в комнату — и все равно Алиция мерзла. От спрятанной под огромными гобеленами каменной толщи тянуло холодом и сыростью — или юной фрейлине так только казалось? Она сидела в кресле и кутала плечи в мех. Совсем недавно от нее вышел любовник, умелый, нежный и страстный, а она после его посещения чувствует себя последней апельсиновой коркой. Выпита! Выжата! Брошена!

И сама во всем виновата. Зачем тогда она посмеялась над Канервой? Лорд Мельсон был у ее ног — о, этот бешеный взгляд! Как дрожит сердце от одного воспоминания о нем!

За прошедший год она столько узнала о науке любви — но ни разу не испытала любви. Лучшие мужчины королевства побывали в ее кровати, осыпали ее поцелуями и дарами — но ни разу не пришел единственный любимый и по-настоящему желанный, он, Канерва. Да, поначалу она почти забыла его в новых для себя утехах. Но время шло, и душевная пустота вытесняла удовольствие. Сегодня ничего не осталось, кроме тоски. Не броситься ли с башни? Канерва после той их беседы, сплетничают фрейлины, ни разу не был с женщиной. Может, он до сих пор помнит Алицию? А что он никогда не обратит на нее взгляда — так мужчины самолюбивы без меры. Он был обижен, даже, вероятно, оскорблен — хотя что обижаться на правду? Но если ни разу... за год... при том что раньше он ни одной женщины не пропускал... Это ли не свидетельство тайной любви к ней? Алиция пойдет к Канерве, падет перед ним на колени и попросит прощения за те резкие слова. Объяснит, что они были сказаны исключительно от робости и гордости. Расскажет, как живет без радости в душе и вспоминает исключительно его. Сердце Канервы растает, и он заключит ее в объятия. Алиция вернет ему интерес к жизни. Он больше не будет таким несчастным, злым, замкнутым...

Девушка вскочила, скинула мех. Время к закату, где лорд Мельсон может находиться? В последнее время он почти целые дни проводит за работой. Раньше, когда Канерва служил главным егерем, найти его было легче: если он не уезжал готовить охоту для короля, то всегда бродил по дворцу в поисках развлечений, то есть женщин. Флиртовал в пиршественном зале, зажимал дам по темным углам и коридорам, тискал в будуарах... А она, совсем еще юная и наивная, только что привезенная отцом во дворец, сидела в комнате среди подружек и думала только о Канерве.

«Отвлеклась!» — спохватилась Алиция. Лорд Мельсон либо у короля на докладе, либо на конюшне, готовится отъехать по поручению его величества, в казармах или же в караульном помещении в тюрьме, куда он частенько наведывался последнюю неделю. Не завелась ли у него там...

Схватившись за голову и тут же отдернув руки — не испортить прическу! — девушка подняла колокольчик.

На бешеный трезвон из соседней комнаты выполз, пошатываясь, паж.

— Лисс! Где служанка? Ты что там делал? — накинулась на него Алиция.

— Тише, сестренка, — сиплым голосом отозвался тот. — Спал я, не видишь?

— Почему у меня? Куда Глору дел?

— Не кричи, башка раскалывается. — Смазливый мальчишка натянул на взлохмаченные кудри помятый берет, потер покрасневшие, опухшие веки. — Я ее на кухню отослал, болтала много. А мне отдохнуть надо было: сегодня дежурю в приемной.

— Опять игра на всю ночь? — нахмурилась Алиция. — Небось завтра припрешься денег просить? Заруби на носу, Лисс: я тебе не королевская сокровищница.

— Оно и видно, — хмыкнул паж, присаживаясь на край кресла. — Есть что сожрать?

— Если найдешь кое-кого — дам, — пообещала Алиция, хотя в ее комнатах не было ни крошки хлеба.

— Кого? — удивился брат. — Ты всех любовников перебрала, остался только король.

Алиция, покраснев от гнева, вцепилась наглому мальчишке в вихры, так что тот взвыл от боли. Соскочив с кресла, он присел, схватившись за пальцы сестры, стараясь разжать их. Бархатная шапочка свалилась пажу под ноги.

— Тунеядец! Лентяй! Мот! Зачем только отец привез тебя сюда! Да чтоб я по своей воле пошла в кровать к этому старому паршивому уроду! Ни за какие блага в мире! Я не шлюха, а придворная дама, болван!

Тяжелая ткань у входа качнулась, вошла служанка с подносом, на котором стояла миска с мясом, деревянная тарелка с крупными ломтями хлеба и лежали несколько яблок.

— Госпожа, пора одеваться, — низко поклонившись, произнесла она и поставила поднос на резной столик возле кресла.

Алиция выпустила извивающегося всем телом, хнычущего мальчишку и подула на ладонь, убирая налипший волосок.

— Ступай и найди лорда Канерву. Звать не надобно, только узнай, где он находится и чем занят. Когда вернешься, дам хлеба. И мяса. И... может, пару монет. Только без ухмылок!

Паж согнал с лица улыбку, поклонился, сорвав с головы только что надетый берет, и, шаркнув им по полу, убежал. Алиция повернулась к окну. Солнце коснулось нижним краем городской стены. Служанка взялась за шнуровку на платье госпожи.

***

В кабинете было темно: ставни закрыты, камин не горит, свет идет только от двух свечей в высоких, почти с человеческий рост, подсвечниках. Бронзовые канделябры стоят по обеим сторонам конторки, за которой сидит в резном ореховом кресле король. Перед ним лежит кипа листов, бумажных и пергаментных, отдельных и сшитых, плоских и закрученных в свитки. Перо, оставленное в чернильнице, покачивает обкусанным кончиком в струе теплого воздуха. Стены кабинета затянуты темным вышитым шелком, на полу под конторкой расстелен большой ковер с длинным мохнатым ворсом. Король, положив локоть на стол, поверх бумаг, оперся головой о ладонь и носком ерошил ковровый мех. Напротив короля, в таком же кресле, сидел лорд Канерва. Под ним пол был покрыт медвежьей шкурой. Когда-то ее добыл сам Канерва, вышел один на один со зверем. Это была его предпоследняя охота... Лучше не вспоминать. Хотя забыть — невозможно.