Уборщица

Глава 5

Прошла неделя, за ней вторая. Март закончился, властвовал апрель. Весна медленно, но настойчиво, заполняла улицы. Последний снег таял, оставляя грязные лужи. Меж серых дождливых дней всё чаше случались дни тёплые. Высушенные апрельским солнцем тротуары заполонили сменившие гардероб люди. Воздух наполнялся неуловимым ароматом весны. Он словно заставлял проснуться и подумать о чём-то новом. О любви, радости, надежде. Перемены природы влияли на перемены в человеке.

После того дня Андрей не пытался больше увидеть Надю. Магазин он обходил стороной. А мысли о ней старался выбросить из головы. Она – чужая жена, достаточный повод.

Но не получалось. Бесконечно он вспоминал тот день в мастерской, когда она оглушила своим появлением, занозой вонзилась в сердце. Не мог забыть по-детски сердитое лицо, волосы цвета пшеницы, пальто, мягко обтягивающее талию. Голос, что звучал, словно мелодия, и нет сил забыть его ноты.

Хрупкая, но в тоже время сильная. Намного сильнее Андрея. Эта сила заключалась в пронзительных лучах, что исходили от неё. Они разрушали его волю и его гнев. В тот момент он почувствовал власть этой девушки над собой и понял, что пропал. «Не нужно вспоминать о ней – она жена Горохова», – думал Андрей. Он уговаривал себя забыть, но не мог.

Что нужно сделать? Как забыть? Он пытался развлекаться с приятелями. Он пил до исступления, до беспамятства. Забывался. Иногда получалось. Чаще – нет. Утром, ещё находясь в состоянии между сном и явью, образ Нади первым вырисовывался в сознании.

Это было мучительно. Лишало надежды на то, чтобы выкинуть из головы всякое о ней напоминание. Андрей почувствовал, как заболел, но не болезнью, а одержимостью. Сознание как будто само по себе отказывалось принимать другие мысли, кроме самой нестерпимой. Андрей не умел страдать, поэтому, чтобы утешить тоску, он просто напивался.

Это не выход, но его воля и сила в чужих руках. Та, кому они принадлежали, даже об этом не догадывалась. Андрей удивлялся, отчего он не может разрешить эту задачу. Почему не действует, а только жалеет себя? Но он не мог, ничего не мог.

Она – уборщица, а муж её – Горохов. Вот и всё. Все доступные объяснения.

А тут ещё весна.

Кто придумал это время? Кто дал ему этот аромат? Кто заставил его так действовать на людей? Зачем? С какой целью?

Кровь Андрея кипела. Он не мог ни спать, ни есть. Метался и не знал, что ему, в конце концов, нужно. Невероятно трудными оказались попытки сдержать себя. Трудней всего было обходить магазин. Каждый день Андрей пытался понять, почему должен это делать. Старался ответить на этот вопрос. А потом снова и снова повторял – «Чтобы Её – не встретить».

Ревность словно костёр сжигала изнутри. Он не понимал, что Она могла найти в таком парне, как Горохов. Как оказались вместе эти двое? Может, дружили со школы, или познакомились в парке на танцах? Все эти вопросы буравили сознание. Но когда он представлял, как Горохов лежит рядом с ней, прикасается, целует, Андрею хотелось пойти и на него наброситься. Сломать руку или ногу, всё равно.

«А что если она любит его? – задавал он себе вопрос. – Если у них любовь, тогда я тут при чём? Я ничего не смогу изменить. А что, собственно, я собирался менять? Убить его и завладеть ею? Смешно». И он пытался представить, как что-нибудь случается с Гороховым. Представлял, как тот попадает под поезд или летит с моста. Да что угодно.

С Гороховым Андрей старался не сталкиваться, чтобы не наговорить гадостей. В мастерскую заходил только в случае крайней необходимости. Рабочие перешёптывались, посмеивались. Или, может, это только казалось?

Из окна офиса виден двор мастерской. Сюда заезжают машины, туда-сюда снуют мастера и клиенты. Иногда Андрей видел Горохова. Он казался тупым и каким-то обыкновенным. Что она могла найти в этом парне?

«Откуда он взялся? – думал Андрей. – Странно. Кажется, его порекомендовал Михалыч. Интересно, сколько лет он работает здесь? Раньше ведь я совсем не обращал на него внимания».

После сцены в мастерской Андрей стал ненавидеть Горохова тихой ненавистью. Он видел в нём соперника, более удачливого, хотя и слабого. Чувство гордости Андрея было задето при виде «дурака», обладающего драгоценным кладом.

Так и жил бы Андрей в муках, если бы не вмешались обстоятельства.