Участь крылатых

Участь крылатых

Он устал.

Толку с того, что у тебя за спиной крылья, если ты весишь, как грузовик со щебнем? Тащить собственную тушу под облаками – то ещё развлечение. Огнедышашность тоже не обошлась без неприятного довеска. Жуткая изжога и отрыжка вонючим дымком, если огнемёт долго не использовался, заставляла плеваться ревущим пламенем, почём зря... Всей и радости осталось – жизнь. Вторая. Новая. О которой он и не просил вовсе.

Алексей Измайлов, а для друзей попросту Лёха, служил лётчиком-испытателем. Был в авиаотряде на хорошем счету и слыл везунчиком. Да только кончилась его везучесть ясным майским утром, накануне тридцать второго года рождения. Выбор у него был, но такой, который не совершают. Или – посёлок, или – тянуть до последнего. Посёлок промелькнул под неустойчивой машиной, в неуправляемом перевороте глаза выхватили кромку близкого леса... Не успел Леха катапультироваться. Даже выругаться, и то не успел. Долгий миг смерти сознание захватило, даже едкая горечь сожаления в него уместилась , а потом пришла тьма, из которой он вышел уже вот таким. Желтобрюхим. Чешуйчатым. Хвостатым.

Дракон неуклюже кувыркнулся в воздухе, изрядно потеряв в высоте, и издал горестный вой. Ветер подхватил его у самой пасти и разметал по небу. Внизу тянулись однообразные волны холмов, неправдоподобно одинаковых. Далеко впереди синели горы. Далеко... А он устал. И хотел есть. Чувство голода мучило постоянно, но он понятия не имел, чем насытить своё по-лягушачьи кругленькое брюхо. Вытянул шею, приглядываясь к земле – не мелькнёт ли животина покрупнее? Не мелькнула. Ни черта там, внизу, не было, кроме унылой зелени и крохотных пятнышек озёр.

Приземлился он почти элегантно, в заранее намеченную с высоты точку. Тяжёлые задние лапы воткнулись в мягкую землю, вспарывая её когтями, вертикально поставленные крылья погасили инерцию массивного тела не хуже тормозного парашюта, откинутая назад голова держала баланс, хвост шмякнул оземь дополнительным упором. Дракон сложил крылья и огляделся. Никого. Поскрёб передней лапой основание шеи – чесалось прямо под чешуёй, со вчерашнего дня, словно туда заполз кто-то. Рыгнул дымком на верхушки ближайшей купы тёмно-зелёного кустарника, и грузно осел на землю тяжёлым задом.

Под лапами стрекотала какая-то мелочь, в лужице близкого озерца что-то шумно плеснуло, в зарослях зашуршало у самой земли. Примолкшие было обитатели здешних мест возвращались к обычной жизни. Кожистые клапаны на длинных щелях ушных отверстий открывались и схлопывались, реагируя на малейший звук. Широкие ноздри тянули в себя кубометры воздуха, принюхиваясь... Он воспринимал себя разорванным надвое сознанием то как некую машину, в нутре которой находился, пытаясь разобраться как и что тут функционирует, то как громадное живое существо, которое способно было думать сейчас только о пище.

Снова послышался плеск, и дракон развернулся к озеру. «А что если он... если я... не умею плавать?» Даже мысль не смогла опередить инстинкт. Молниеносный бросок в воду – небольшое озеро оказалось глубоким – лавина новых ощущений, и – трепещущая плоть в пасти тщетно размахивает длинным хвостом. Он выполз на берег, жуя. Перепонки на носу, глазах и ушах открылись, из пасти текла вода, которой не позволил залиться в горло спазм круговых мышц. Как машина, тело работало превосходно, он не мог не восхититься. Удручало только одно обстоятельство – в это тело запихнули его самого. Вполне возможно, что драконы не рефлексируют и не задают себе вопросов о смысле существования. Но Лёха драконом не был. То есть теперь он им стал, но не перестал быть собой... В голове царила сумятица, но зато мучительный голод ненадолго оставил его в покое.

Он подцепил острым когтем передней лапы окровавленный хвост того, кого доедал, пытаясь понять, что же это было, когда чуткие уши уловили далекий треск. Кто-то ломился сквозь кусты, прямо на берег «его» озера. Закинув часть тела неопознанной жертвы в пасть, Лёха привстал, опираясь на хвост. Что-то подсказывало ему принять такую позу – оптимальную для экстренного взлёта. Крылья опустились книзу, упираясь в землю когтями на вершинах сгибов. В глотке запершило близкое пламя. Он замер.

Раздвигая густые ветки, на берег шагнул человек. Леха чуть не спалил его, почти разинув рот от удивления – только теперь стало возможным точно оценить собственные размеры – человек, молодой парень, прекрасно уместился бы в пасти. Ну, разве что ноги в полотняных штанах торчали бы наружу. Проклятый желудок подал сигнал – еда! Но тут уж, извините, Лёха был совершенно не согласен. Он поднапрягся и выдавил:

– Привет!

Попытался. Ничего путного не вышло. Шипение, вонючий дымок да короткий язык огня, лизнувший ноздри. Глотка дракона к разговорам оказалась не приспособлена.

Парень остолбенело пялился вверх и, казалось, даже не дышал. «Мать-перемать! – мысленно завопил Лёха, – твою дивизию!» Парень медленно поднимал заострённую палку. У дракона в глотке клокотало пламя. Пришлось сжать зубы со всей силы. Лёха протянул к человечку переднюю, наименее устрашающего вида лапу, аккуратно развернул его за плечи, стараясь не поранить, и лёгким щёлчком среднего когтя отправил обратно, в кусты. Точно рассчитать усилие не удалось – несчастный вломился в зелень с треском и рухнул где-то там, скрытый от драконьих глаз.

– Ахонеро! – донёсся из зарослей удаляющийся крик. Слово оказалось понятным. Дракон.