Ученица чародея

Глава 8. Учение - свет (2)

Попробуем забыть

О том, что мы больны,

О непоправимом, о неизлечимом.

Flёur 

- И что это, к бесам, за новости? - голос Сириса ввинтился в мозг сродни реву взбудораженного Муффора. Я попыталась разлепить веки - усилиям поддался только левый глаз. Правый остался безучастен, но мне, впрочем, хватило.

Наставник, скрестив руки на груди, взирал на меня с высоты своего внушительного роста. Его поджатые губы, еще больше, чем обычно, заострившиеся черты лисьего лица выдавали крайнюю степень раздражения, но мне, если честно, было уже все равно.

Эти пятнадцать дней были просто чудовищными. Каждый день начинался еще до восхода солнца и кончался глубокой ночью. Мастера занимались с нами через один день, по очереди, в дни физических тренировок нас забирали наставники. Самым бесовским из них, к нашему с напарником удивлению оказался Бадбо со своим "добрым" и "забавным" спутником. Громадный бурый медведь по имени Муффор и правда не стремился нас сожрать, но, когда тебя на полном ходу игриво пытается придавить такая громадная туша - переломы, это самое легкое, что тебе грозит. К тому же, сам Бадбо подходил к нашим занятиям более чем нестандартно - в дни его занятий мы почти всегда покидали крепостные стены и резвились на прилегающих территориях Вороньего Гнездовья. И тогда начиналась настоящая игра на выживание по пересеченной местности. Мы совершали заплывы по горной реке, где Ланс чуть не утонул, потому что не умел плавать, о чем и предупредил всех желающих, но Бадбо невозмутимо выкинул нас в бурлящий поток за шкирку со словами: "Вот и научишься". Мне пришлось выплывать с ним на горбу, а потом долго приводить в чувство. В другой день мы спешно взбирались в гору, в чем нас очень мотивировал Муффор. Тогда я по собственной глупости сломала ногу и на этот раз Лансу пришлось подставлять свою спину. Еще была замечательная игра под названием "спрячься от медведя в куцых зарослях" и это я вспоминала не иначе, чем с содроганием. К счастью, другие наставники были вполне традиционны. Хоть нас и гоняли с утра до ночи с перерывом на обед, но после игрищ с Муффором мы воспринимали это как манну небесную, несмотря на то, что потом не то, что ходить - ползали с трудом.

Занятия с Нергалом приводили меня практически в трепет. Он учил нас управлять собственной магией, чувствовать ее каждым участком тела, делать ее продолжением рук и ног. Учитель разбивал день на два урока - устный и практический. На первом он рассказывал нам обо всем, что в принципе нужно знать чародею, чтобы выжить, а на втором - учил как творить заклинания. К концу мы уставали едва ли не больше, чем на занятиях Бадбо. Каждое действие нам приходилось отрабатывать даже не сотню раз - тысячу, потому что любая ошибка в исполнении подобного волшебства могла стоить жизни - и окружающих, и своей. Это, как выразился Нергал, не свечки зажигать.

А вот с Хеллем все оказалось одновременно и проще, и тяжелее. Чародей старался сделать из нас не двух магов - а единый организм.

- Отвратительно, - первое, что сказал он, когда мы пришли на его занятия. - Почему вы ходите отдельно? Как вы, к бесам, стоите? Ваше положение относительно друг друга всегда должно быть таким, чтобы вы не смогли навредить друг другу! - вот что сказал нам мастер, стоило нам впервые прийти на его занятие. Он учил нас правильно ходить, стоять, говорить. За каждой ошибкой следовало наказание - не болезненное, но обидное и очень разнообразное. Но самым, пожалуй, выматывающим и пугающим действием оказались медитации.

Мы с Лансом садились друг напротив друга и пытались, как выразился мастер, чувствовать настроение, чувства, даже физическое состояние напарника, разграничивать себя и его. И когда я впервые почувствовала, что раздражение от боли в старом шраме на спине, усталость и непонятную радость, а потом осознала - у меня на спине нет шрама, который мог бы так болеть и что все эти ощущения принадлежать не мне, то я, если честно, испугалась до дрожащих коленок. Не знаю, что тогда чувствовал Ланс в отношении меня, но мы весь следующий день были пришиблены осознанием того, какой властью друг над другом можем обладать. Подобную ответственность было тяжело принять, когда мы действительно поняли, что значить - до самой смерти.

Каждые три дня нам давали свободный день, который не был свободным днем - мы с напарником просто занимались отдельно друг от друга. Лансеном вплотную занялся наставник Цисс. Каждый раз он возвращался оттуда усталый и покрытый мелкими, кровоточащими порезами, но мне не требовалось слушать специально, чтобы понять, как он всем этим доволен.

Меня же ждал Нергал и лаборатория, где я ассистировала ему в экспериментах, училась и в краткие минуты свободы пополняла запас лечебных зелий, потому что без них мы с Лансом не были бы способны после бесовских дней отдавать час сна на сидение за книгами в библиотеке. Кроме учителя был еще и Сирис, который выражал свою симпатию изнуряющими, выматывающими тренировками. Это было его собственной инициативой, как и у наставника Цисса. Он учил меня рукопашному бою, но далеко не такому, как на наших общих с напарником занятиях. О, это действительно оказалось что-то особенное.

Когда Сирис наглядно показал, чему будет меня учить на каком-то незнаком мне маге, который любезно согласился побыть грушей для битья, я была одновременно шокирована и поражена. Он был гибок, быстр и словно бы пользовался чужой силой для своей победы. Все удары соперника будто бы оказывались направлены против него самого.