Учи уроки

Учи уроки

Антон уже несколько лет упрашивал родителей купить ему какого-либо домашнего питомца. Папа был согласен на любую зверушку, но мама была категорически против всякой живности в доме. Она всё время боролась с беспорядком, которые устраивали муж и сын. От зверей, она считала, будет ещё больше проблем и неудобств: от кошек и собак в квартирах шерсть, от попугая — пух, о том, что чистить лотки и выгуливать собаку придётся в итоге ей — она знала заранее.
История, связанная с появлением в их доме питомца, началась с того, что у сына разболелся зуб. Муж настаивал на поездке в частную клинику в областной центр. Он надеялся, что там уже существуют какие-то современные технологии, которые позволят безболезненно справиться с этой проблемой — сын панически боялся боли. В их маленьком провинциальном городке они уже пытались получить квалифицированную помощь стоматолога, но безрезультатно. Ничего, кроме обезболивающего укола, от одного вида которого Антон кричал так, что содрогались стены поликлиники, в поликлинике районного центра врач предложить не мог.
В платной стоматологии, как и в любой другой, пришлось дожидаться своей очереди. Видимо, этот атрибут всех поликлиник был неискореним.
Врач внимательно осмотрела больной зуб и рекомендовала его срочно удалить.
— Затягивать не советую, уже пошло нагноение.
Но в частной клинике такую сложную и ответственную процедуру не делали. Здесь выполняли лишь ту работу, за которую хорошо платили.
Им посоветовали поехать в государственную детскую стоматологию.
Здесь их снова ждало томительное ожидание.
Пациенты постарше и совсем малыши смело заходили в кабинет №15. Создавалось впечатление, что дети не знают, что их там ждёт.
Одни выходили почти сразу, другие задерживались на несколько минут.
Дети в коридоре вели себя спокойно. Кто-то проявлял любопытство и расспрашивал родителей, кто-то хвастался своей смелостью:
— А чего там бояться? Раз — и готово.
Один Антон сидел и размазывал по лицу слёзы.
Когда подошла их очередь, отцу с трудом удалось уговорить сына зайти в кабинет.
Мила уже начинала нервничать: так надолго из юных посетителей у врача никто не задерживался.
— Наконец-то, — с облегчением вздохнула женщина, когда увидела Антона с мужем.
— Пока ожидаемого результата нет, — развёл руками Роман, — Сказали, что нужно сначала уговорить, иначе ничего не получится. Зуб даже не шатается, нужно обезболить уколом, а насильно здесь никто этого делать не будет. Двадцать первый век на дворе, а у нас так ничего и не придумали, чтобы не мучить детей.
Мила вспомнила, как когда-то ей в детстве плохо полечили зуб. Щека распухла так сильно, что она уже не могла раскрыть рот, чтобы отправить туда ложку с супом. Чтобы удалить зуб, её насильно держали в кресле несколько человек, рот пришлось открывать щипцами. От этих воспоминаний у неё и сейчас по спине мурашки.
Сегодня они с мужем отпросились с работы, потратили полдня, а результат нулевой.
— Ну, что едем домой? — спросил муж.
— Как домой? А как же зуб? Он же сам не выпадет. И потом, ещё раз с работы меня уже никто не отпустит.
Они долго сидели у кабинета и уговаривали Антона в необходимости сделать то, зачем они сюда приехали.
Но все те здравые доводы об опасности оставления больного зуба во рту, о потраченных на поездку в другой город времени и деньгах, никакого эффекта не дали.
Как только они собирались зайти в кабинет, Антон начинал плакать и упираться, а тащить его силой врач не разрешала.
— Антон, миленький, мы уже полчаса тебя убеждаем в необходимости решить эту проблему, оставить все как есть не получится. Ну, хочешь я тебе птичку куплю? Ты же так Деда Мороза об этом подарке просил, письмо ему писал. К сожалению, ты не всегда был послушным мальчиком и поэтому не получил такой подарок.
— Попугая? — сразу оживился мальчик.
— Конечно.
— Ты же была против, — не верил своим ушам Антон.
— Я уже на всё согласна, зуб всё равно нужно удалять и как можно скорее, а кататься туда-сюда у нас ни времени нет, ни денег.
— Хорошо, я согласен.
На этот раз Мила сама пошла с сыном в кабинет, больше не доверяя мужу.
Ребёнок сел в кресло, мужественно преодолевая свой страх, но как только он увидел в руках доктора шприц — опять расплакался и закрыл рот.
Пожилая женщина, старой, видно, советской закалки, стала очень умело уговаривать ребёнка. Мила почувствовала себя неловко — в словах женщины было столько участия и ласки, что женщина, сравнивая себя с ней, где-то в глубине души понимала, что была не самой лучшей матерью. В голосе, интонации чувствовалось ещё и глубокое знание детской психологии. Когда доброта и ласка не дали желаемого результата, ребёнку, как взрослому стали объяснять последствия, к которым может привести запущенный больной зуб. Но разумные доводы тоже не помогли достигнуть цели. Неожиданно нежный ласковый голос сменился на строгий и ребёнка, как взрослого стали обвинять в том, что он отнимает время у такого большого количества взрослых, что за дверью много других пациентов, которым тоже нужна помощь, а Антону нравится, что все заботятся, жалеют и любят его, уделяют ему, а не другим, столько внимания.
Что убедило Антона? Доводы компетентного врача? Желание заполучить птичку? Но малыш неожиданно открыл рот. Ему сделали укол, и через пять минут зуб был удалён.
Когда мальчик повторно зашёл в кабинет, после отведенного на действие «заморозки» времени, отлучившаяся на некоторое время медсестра, с удивлением, увидев в кресле Антона, спросила:
— Анна Сергеевна, как вам это удалось сделать?
Доктор только улыбнулась в ответ:
— Скорее всего не мне. Мальчику пообещали птичку. А ради исполнения самых заветных желаний, ребёнок готов перебороть свои страхи и пойти на любые жертвы.
С вступлением весны в свои права день увеличивался и делал жизнь более насыщенной на события и положительные эмоции. Мила вначале радовалась тому, что попугай служил ей своего рода вторым будильником. Но по мере увеличения продолжительности светового дня, он стал превращаться в неуправляемый будильник, заставляя её просыпаться всё раньше и раньше.
В мае она уже чувствовала себя разбитой от постоянного недосыпания.
Мила старалась на ночь накрывать клетку плотной тканью, но порой, сильно уставая к вечеру, забывала это сделать, и тогда попугай будил её в пять утра.
К тому же или птица оказалась какой-то сверх одарённой, или Мила повторяла эту фразу слишком часто, но в один прекрасный день попугай заговорил:
— Антон, учи уроки! Антон, учи уроки!
Все смеялись и называли попугая домашним надзирателем, но его мальчик почему-то стал слушаться.
Может быть потому, что Антону самому надоедало слышать эту фразу, он садился за стол и начинал писать, решать или просто читать. Тогда попугай успокаивался.
— Ну, вот Мила, а ты говорила, что от животных в доме никакой пользы. Ты сына за книжку усадить никак не могла, а попугай сумел привить ему любовь к чтению.
Антон в своём стремлении заставить птичку замолчать — так раздражало его напоминание об уроках — действительно полюбил книги и порой начинал читать попугаю вслух. Попугай радостно чирикал, а когда уставал, просто попискивал от удовольствия.
Приезжая к родителям уже студентом в гости, Антон по-детски радовался, когда попугай-долгожитель неизменно встречал его так привычно и знакомо: «Антон, учи уроки!» И Антон невольно доставал конспекты и начинал готовиться к предстоящей сессии.