Училка для генерального

1

ГЛАВА 1

Урюк переспелый!

Я теперь понимаю, в кого сын пошел!

Нетерпеливо постукиваю карандашом по выписке оценок из журнала. Еще немного и будет дырка.

Отец самого невоспитанного ученика в моем классе опаздывает уже на час, и весь этот час я его жду, как Хатико. Хорошо хоть предупредил, что опоздает.

Правда, когда я перезвонила уточнить, как долго мне его ждать, то услышала рев “Я ЗАНЯТ, СКОРО БУДУ”, как будто он имеет право на меня орать! А потом он просто сбросил. Даже не удосужившись выслушать!

Просто наорал и сбросил! Нормально?

На жену свою пусть орет.

А я всего лишь классный руководитель, который требует уважительного к себе отношения. Не так уж и много, если подумать!

И вот, когда мое терпение окончательно лопается, дверь в кабинет распахивается, и входит он. Громов Илья Александрович, если верить документам.

Входит без стука, на минуточку!

Вся моя злость как-то приглушается, ведь он какой-то помятый и с синяком на брови. Злой, как черт.

Переводит на меня свирепый взгляд темных глаз и играет желваками.

Конечно, фотографии в журнале не было, но все же…

Он такой молодой?

— Здравствуйте. Анна Валерьевна?

Нет, Святой Дух!

— Здравствуйте…

Мысленно произношу “Урюк переспелый”, и делаю глубокий вдох.

— Непредвиденные обстоятельства, прошу меня извинить, — поправляет волосы, очевидно, чтобы они не были такими взлохмаченными, и входит походкой Султана Сулеймана, у которого есть по меньшей мере гарем.
В дорогом костюме и черном кашемировом пальто. Просто, казалось бы, но я еще никогда не чувствовала так много денег и власти в одном человеке.

Он садится на стул возле моего стола и укладывает локоть на стол.

Его рука четверть стола занимает вообще-то!

Точеные черты лица и легкая небритость придают внешности брутальности. Ох.

Почему я была уверена, что там будет либо щуплый дяденька без намеков на мышцы, либо мамин пирожок?

— У меня мало времени, давайте к сути, — рассматривает мое пылающее от возмущения лицо, скользит взглядом по помещению и возвращается ко мне.

Пригвождает к месту, на самом деле, потому что таким взглядом смотрят короли.

— Я хотела поговорить с вами по поводу вашего сына. Кирилл проявляет недостойное мужчины поведение, позволяет себе едкие комментарии и фривольные комплименты в мой адрес. На замечания не реагирует. Еще вчера принес букет и вручил его мне при всем классе с двусмысленными намеками. Я пыталась с ним поговорить, а он…и там умудрился наговорить непристойностей. Помимо прочего, он задирает других учеников. Подрался с одноклассниками за гаражами. А еще он курит, если вы не знали. Моя работа как педагога заканчивается на этапе выхода из школы, и тут должны включиться родители.

Громов молча сидит и рассматривает меня примерно так, как это делают бараны при виде новых ворот!

А затем криво улыбается, прищуривается и произносит.

— Что ж, у моего сына прекрасный вкус. У меня, кстати, тоже.

Я даже опешить не успеваю от подобной наглости. Глаза выкатываются из орбит, и я потрясенно всматриваюсь в наглеца и его безэмоциональное выражение лица.

— Ваши шутки неуместны.

— А я не шучу. У парня здоровая тяга к прекрасному. Цветы притащил, молодец, комплименты отвешивает. Женщина любит сначала поступками, потому ушами. Я его этому учил, вырос под стать. Какие вопросы? С пацанами решает свои вопросы за гаражами кулаками. И что? Все парни дерутся. Он знает грани дозволенного и не переступит черту. Если переступит, получит наказание. Уж в этом не сомневайтесь. В остальном, не вижу поводов для беспокойства.

— Вы не видите поводов для беспокойства?! — взрываюсь я, стараюсь не кричать, но голос все же повышается.

Громов прищуривается и медленно-медленно рассматривает меня от пояса к лицу и обратно. Моя белая рубашка вдруг кажется очень узкой и обтягивающей.

И что это вообще за взгляды? Почему он меня ими лобызает?!

— Не вижу.

— А я вижу! Он не приходит вовремя на уроки, порой и вовсе не посещает лицей, впрочем, опаздывает он как и вы сейчас на нашу встречу. Не делает домашние задания и позволяет себе хамство в отношении взрослого человека, еще и его классного руководителя. Это проблема, и я буду поднимать вопрос об его исключении, если вы не возьметесь за сына и не будете воспитывать его как подобает!

Сжимаю руки в кулаки и пытаюсь не наговорить глупостей.

Но Громов-младший меня довел сегодня, и вообще…

А старший не видит проблемы и добивает сейчас хладный труп!

— Я попал в аварию и примчался сюда так или иначе.

Сражает меня наповал, продолжая всматриваться меня как маньяк.

— Что ж, извините. Мне жаль, — сдуваюсь, быстрее, чем хотелось бы.

— А мне нет, это всего лишь машина. Сегодня одна, завтра другая. В общем так, Анна Валерьевна, проблемы не вижу. Мой номер у вас есть. Если случится катастрофа вселенского масштаба, звоните. Хотя…вы можете звонить в любое время по любым вопросам. С сыном поговорю. Букеты таскать не будет. Хотя…вам сколько годков? Вы едва ли его на леть пять старше, — впервые за весь разговор он открыто улыбается, но эту улыбку хочется стереть с лица чем-то очень тяжелым!

Невыносимый.

Сын весь в отца!

— Вы меня не слушаете.

— Анечка, это ты меня не слушаешь. Ничего плохого он не сделал. Ты красивая. Он умный и тоже хорош собой. Вопросов нет. Поговорю. Твой номер у меня есть. Наберу чуть позже и расскажу о результатах разговора.

Переходит на “ты” так резко и неожиданно, что у меня рот приоткрывается, а сказать в ответ на такое издевательство я ничего не могу. Меня от злости сейчас расплющит! Да кем он себя возомнил?! Анечка?! Какая я тебе Анечка?!

— Вы…

— Именно я. Прекрасного вечера, Анна Валерьевна.

Он выходит, а я остаюсь, пылая всеми оттенками красного. Теперь меня еще и трясет.