Угадай кто

Планета двух зеркал

Планета двух зеркал – так ее жители называли Юнону. У ног бесконечные моря, озера и реки разделяли небольшие горные островки земли, а подняв глаза к небу, можно было утонуть в сине-голубом океане с россыпями ярких звезд, часть из которых была видна даже днем. Самая яркая звезда, вокруг которой вращалась планета, была так далека, что освещала ее не ярче, чем Земля освещается Солнцем на рассвете, за это ей дали имя Холодная. Небольшой белый фонарик изо дня в день рисовал дугу на небе, затмевая своим блеском миллионы своих собратьев. Но как только диск Холодной клонился к горизонту, на небе вспыхивали  тысячи созвездий, так, что ночь больше походила на сумерки.

Жизнь на Юноне, как и вся вселенная, строилась по шаблонам от камня до живого организма. Идентичность с другими обитаемыми планетами прослеживалась во всем: от строения до разнообразия ее флоры и фауны. Цикличность жизни, как витка спирали, диктовала общие правила для каждой звездной системы: от новорожденных до превзошедших все вообразимые границы научного знания.

Одна из разумных цивилизаций населяла планету соседней Костанианской системы. По преданиям некоторые ее представители знали особенные законы мироздания, могли управлять энергией и пространством. Но как оказалось, и они не были способны спасти свой мир от разрушения.

 Жители Юноны были потомками беженцев, покинувших умирающую планету в поисках нового дома. Огромные космические корабли, с годами поросшие лесами, как память исчезали, рассыпаясь на части. Все, что осталось от великой цивилизации – скромные технологии, облегчающие быт и величественные сооружения, возведенные переселенцами.

Лен родился в минуты затмения, когда спутник Юноны Нолен заслонил собой Холодную. Серповидные тени опускались на землю, листья на деревьях как живые свернулись, словно в испуге. Ветер в обыкновении затих вместе со всем живым вокруг. С исчезновением Холодной жизнь на Юноне словно замирала на несколько минут.

 Все женщины мечтали родить ребенка в затмение. «Нолен закрывает Юноне глаза», – так говорили всегда. Слово в слово повторяла эту фраза Реона, когда ждала появления на свет своего первенца. Сквозь слезы она глядела в окно и умоляла помощницу сделать хоть что-нибудь, пока последний отблеск света скрывался за черным диском.

– Успели, это невероятное счастье, Нолен закрыл Юноне глаза! – восторженно шептала женщина, передавая младенца в руки отца. – Дайте ему имя, скорее!

– Пусть носит имя своего покровителя.

– Это лучшее имя, которое только может быть, но Нолен … и Нелон… так называют почти всех детей, рожденных ночью, хоть их и мало, но все же. – женщина провела рукой по голове мальчика, остановившись на пряди светлых волос. – Может Реон? В честь матери? Думайте скорее, или пусть она сама даст имя.

– Лен, его имя Лен Грост.

Отец Лена часто напоминал ему про день его рождения и почему дал ему это имя, и почему все в округе считали его исключительным ребенком. Сам он был назван в честь своего отца – Дэвон. Это имя должно было ему принести удачу, потому что прежний владелец имени смог выжить в страшной катастрофе, в которой падение моста оборвало жизни нескольких десятков человек. Как и большая доля жителей Юноны, он был рожден в месяц затмения, и как бы не желали родители, он не дотерпел один день. Чтобы отдать частичку своей удачи, дед Лена назвал своего сына собственным именем.

 Рожденным в затмение детям были открыты все двери, лучшие дома знаний считали своей честью обучать таких детей, потому что, как правило, они доживали до старости и могли передавать свой опыт дальше. «Юнона не видела их и не придет за ними в самый неподходящий момент», – еще одни слова, которые повторяли все ее жители.

За шестьсот с лишним лет новой истории среди таких людей не было ни одной смерти от хищников. «Особенные» люди чувствовали приближение катаклизмов и легче переносили болезни. Ими восхищались и ими гордились, их мнение всегда было весомее других, даже старших членов семьи. Но и отношение к ним было самое требовательное, их начинали обучать раньше остальных детей и еще до исполнения десяти лет их забирали в подготовительный центр – Холодный Дом, который определял всю их дальнейшую жизнь. Остальные дети обучались только по желанию родителей и своими силами, но весьма упорно, так как управители Холодного Дома принимали всех, кто мог показать обширные знания и дисциплину.

– Скоро, я думаю, не станет и нас с твоей матерью, – говорил отец Лена в его восьмую годовщину, сидя на деревянной лестнице у дома.

 Раскидистые ветви деревьев с серебряными листьями закрывали голубое дневное небо, отбрасывая извилистые тени. Мать Лена неподалеку срезала пушистые фиолетовые цветы, изредка виднеясь из-за густых зарослей.

– Ты всегда это говоришь, я помню: не надо плакать, все мы волны одного потока и возвращаемся туда, откуда пришли, там мы и встретимся снова… – без особого интереса Лен слушал своего отца, то и дело отвлекаясь на проползающих мимо жуков. – Они тоже часть цикла, может мы превратимся в жуков?

Дэвон рассмеялся и обнял сына.

– Напомни мне слова песни, которую ты слышал от Реоны? Что просит она у Юноны и что обещает?

– Просит парочку лет и обещает потом быть ее верным слугой, обещает…

– Так вот, – Дэвон прервал сына. – Посмотри на деревья. Это не просто ее слуги, это она сама, ее глаза и уши. Все живые существа и остальная материя, которые ты видишь – это часть ее души и тела. Она управляет всем, как ты собственными пальцами. А мы не ее часть, и не похоже, что когда-то будем.