Улька-Стрела и дневники вампира

Глава 1. Пиковая Дама

В подвале было намного прохладней, чем на улице, где столбик термометра замер на отметке плюс тридцать два; здесь пахло спёртой сыростью, заплесневелой бумагой и пылью. Лампочка под потолком мигала, едва справляясь с тьмой, которая подкрадывалась из всех углов, пытаясь сантиметр за сантиметром отвоевать обратно принадлежащее ей пространство. По стенам неровной – хрущёвской застройки – кирпичной кладки, местами покрытой плесенью, пугливо метались тени.

Вязкую тишину нарушали приглушённые детские голоса.

- Улька, ты это... лучше уходи, – говорил Вовчик, признанный лидер дворовой команды дома номер двенадцать по улице Садовой. – Влетит тебе от твоего батьки – мало не покажется!

Вовчик Шандерович был единственным в дружной дворовой команде второгодником, но ничуть этого не стеснялся. Скорее наоборот: статус второгодника выгодно дополнял имидж заводилы и неисправимого забияки, который сделал этого долговязого конопатого мальчишку местным авторитетом. Он был «грозой» всей Садовой улицы; ребята из соседних домов предпочитали не связываться с ним, а девчонки тоскливо вздыхали и подбрасывали к двери его квартиры любовные записки. В любой игре – в казаки-разбойники, в немцев и партизан, в милиционеров и бандитов – каждому хотелось оказаться в одной с Вовчиком команде. Вовчик для многих был «примером»: он дерзил взрослым, умел смачно плевать сквозь зубы и ругаться матом, курил за гаражами, затевал драки и, казалось, не боялся даже самого чёрта.

К девчонкам Вовчик относился снисходительно, но Ульяну Стрельнёву уважал. И сейчас, зная, какой у неё строгий отец, он по-честному волновался за подругу.

Зато Ульяна, хотя и знала, что за непослушание её ждёт суровое наказание, страха перед ним не испытывала. Страшно ей было из-за того, что затеяла дворовая шпана. Но и сейчас страх, как обычно, уступал любопытству и лихорадочному возбуждению в предвкушении очередного спиритического сеанса.

После «общения» с духом покойного сторожа Игнатьича, который, как рассказывали бабульки, торгующие семечками на автобусной остановке, убивал людей, чтобы делать из них пугала, после вызова Чёрной Королевы с загадыванием вопросов о будущем, ребята осмелели настолько, что решили вызвать Пиковую Даму.

- Вовчик правду говорит, – поддержал вожака Димка Дымов, или Димыч, вихрастый семиклассник-переросток. – Шла бы отсюда, Стрела, пока твой папаша всех родаков не переполошил! Заявятся сюда – весь кайф нам обломают...

- Не заявятся! – мотнула головой Уля, худенькая невысокая девочка с красивыми глазами бирюзового цвета и коротким каре (это была её любимая стрижка, так как Ульяна терпеть не могла возиться с длинными волосами).

Ребята стояли у мутного, затянутого паутиной подвального окна, которое снаружи находилось на уровне земли, и смотрели, как мужские ноги в чёрных брюках и таких же ботинках «нарезают» вокруг дома уже третий круг.

- Ульяна! Немедленно домой! – Густой бас отца Ульяны, хотя и смягчался кирпичной стеной, не сулил девочке ничего хорошего.

- Ты чемодан-то собрала? – осторожным шёпотом, как будто её могли услышать снаружи, спросила у подруги Наташка Яшина.

- А что там собирать? – ответила Уля, не сводя глаз с окна, а вернее, с паутины, в которой отчаянно билась муха. – Пару платьев, пару юбок и футболок, шорты, сменное бельё...

- Да, да, трусишек бери побольше, – с дурацким смешком вставил Пашка-Арбуз: это дворовое прозвище приклеилось к нему потому, что, во-первых, он был кругленьким толстячком, а во-вторых, постоянно носил зелёную полосатую кепку.

- Ну ты и придурок, – презрительно фыркнув, сказала Уля, но глаз от паутины так и не отвела.

- Фу-у-у... – поддержала подругу Наташка, наградив Арбуза уничтожающим взглядом.

- Да ты у нас озабоченный, – вступился за честь подруги Вовчик и натянул знаменитую «арбузную» кепку Пашке на глаза.

- Ничего я не озабоченный, – обиделся Арбуз. И, поправив кепку, поспешил объясниться: – Говорят, в этом «Буревестнике» по ночам такие ужасы творятся, что от страха натурально обделаться можно.

- Брехня! – насмешливо проговорил Дымов и сплюнул сквозь зубы, явно подражая Вовчику. – Моя сеструха, Олька, в прошлом месяце ездила в «Буревестник» отрядной вожатой. Говорит, лучшая смена в её жизни. Я бы и сам туда скатался, так родаки в деревню к бабке отправляют на всё лето.

- Ага-ага, – скептически закивал головой Пашка, не желая уступать, – зато в прошлые годы там дети пропадали! Говорят, в лесу упырь жил: вот он их кровушкой-то и питался...

- Да байки это всё! Страшилки детские! – засмеялся Димка. – Вроде Чёрной руки или Синего ногтя!

Он покровительственно положил руку на плечо Ули и с превосходством старшего товарища напутствовал её:

- Не дрейфь, Стрела, всё будет пучком! Не забывай, что ты с Садовой! Пусть тебя все боятся!

Уля повела плечом, сбрасывая его руку:

- С чего ты взял, будто я чего-то боюсь?

- Слышь, Улька, а может, ты того... не поедешь в лагерь? – без особой надежды поинтересовался Вовчик. – Опоздаешь на автобус и останешься дома на целый месяц. А то с кем играть, если все разъедутся? Димыч вон в деревню укатит, Арбуз с родаками в санаторий, Наташка с братом нянчиться будет...

- Может, и не поехала бы, – с тихим вздохом отозвалась Уля. – Но, знаешь, Вова, мне ведь в конце этого месяца уже тринадцать исполнится, это может быть моя последняя лагерная смена. Да и с папой ссориться не хочется... Он ведь в наказание и под замок меня может посадить на весь месяц. Нет, поеду. Вот только вызовем Пиковую Даму – и пойду домой сдаваться.

Ребята наконец отлипли от грязного окна и пошли – друг за другом – по длинному коридору, мимо дощатых дверей (кладовых насчитывалось двадцать четыре – по количеству квартир дома), в глубь подвала.

Там, в заброшенной каморке, полной всякого хлама, уже было всё готово для проведения ритуала. Между двумя зеркалами, поставленными так, чтобы они отражали друг друга, образуя коридор, стояла на полу свеча.