Улочки старого Лондона

Глава Первая, в который читатель знакомиться с мистером Уайтом и его друзьями.

- Джеймс Уильям Уайт, где тебя носит?! Немедленно отправляйся на работу! Я не собираюсь повторять дважды, бедовый мальчишка!

Если бы кто-нибудь из вас, мои дорогие читатели, прогуливался дождливым осенним утром по нашей улице (чего я, к слову сказать, крайне не рекомендовал бы делать), то непременно обратил бы внимание на высокого поджарого старика, в старой матросской форме, который сурово осматривался по сторонам, будто кого-то искал.

Кстати, этот старик – мой дедушка. И он действительно ищет.

Кого?

Ну меня, конечно же!

Позвольте представиться – Джеймс Уильям Уайт. Урождённый лондонец четырнадцати лет, самой заурядной внешности. Это значит, что я не слишком высокий, чтобы меня дразнили «жердью» или «Большим Беном», но и не слишком низкий, чтобы прослыть среди мальчишек и девчонок «коротышкой Джеймсом» или «Мелким Билли» (Почему Билли? Я понятия не имею и не спрашиваете меня). Вообще, у каждого из нас, в той или иной степени, есть качества, которые привлекают внимание окружающих. Кто-то прыщавый, кто-то опять же высокий или низкий, кто-то постоянно лезет в драку, а кто-то сквернословит так, что бывалые моряки краснеют. Что поделать, такие уж мы – дети лондонских трущоб, что живут здесь на излёте великолепного и ужасного девятнадцатого столетия.

Нет, не поймите, неправильно – мне всё нравится и я бы даже за тысячу фунтов не променял родные закоулки и подворотни, хоть предложите мне поселиться в Букингемском дворце. Что там делать, собственно говоря? Видали мы этих герцогов и лордов. А один раз я, правда издалека, видел кортеж королевы.

Ну, я так думаю, что это была королева.

В любом случае, Боже, храни Викторию!

Однако, друзья мои, предлагаю вам вернуться в тот удивительно ничем не примечательный осенний день (а точнее, утро) 1895 года. Утро, которое изменило всё, по факту ничего особенно не меняя.

Лучи недавно вставшего из-за горизонта светила с трудом пробивались сквозь пелену смога, что висел над нашими улочками. Это было совсем неудивительно, так как мы обитали наверное в самом рабочем из рабочих кварталов Лондона. Здесь постоянно то смог, то туман. По гудку начинают тянуться вереницы работяг в сторону фабрик, которые каменными перстами тычут в мутное небо.

Вы то, небось, привыкли к чистым улицам, вкусно пахнущим кафе и приятной суматохи огромного города?

Ну, наш квартал чем-то похож на так привычные вам пейзажи.

У нас тоже есть улицы, места где можно было перекусить, а так же суматоха. Единственное отличие в том, что улицы были грязные, забегаловки представляли из себя закопчённые полуподвалы, где из всех блюд вам подадут пиво и плохо прожаренное мясо, а так же по выходным особое угощение – мордобой по-лондонски.

Ну, а про суматоху – порой мне казалось, что наш квартал никогда не спит. С утра до утра здесь постоянно кто-то куда-то двигался. Правда, ближе к ночи и до рассвета, тут предпочитали красться.

С первыми звуками гудков все мы выходили на работу.

Я не оговорился – именно все мы.

И дети и взрослые.

Последние шли на фабрики или другую какую малооплачиваемую и трудную работу.

Ну а мы, мальчишки, высыпались на улицу и петляя только нам одним известными путями, направлялись кто куда.

Лично я – в редакцию небольшой газетёнки «Daily courier».

Редакция располагалась в трёх комнатах на первом этаже двухэтажного дома, что стоял на небольшой улочке, на которой с трудом разъезжались два кэба. Однако мне она казалось равной Пикадилли. Выныривая из мрачных и тесных трущоб, мы, лондонская детвора, оказывалась среди прилично одетых людей. Конечно, прилично одетые они были только на мой взгляд. Здесь даже было некое подобие правопорядка – в самом конце улицы стоял полисмен. Правда, скорее для виду, чем для дела. Вообще, хоть у нас и был рабочий район, но «бобби» сюда наведывались редко. За десять лет я помню только одну серьёзную облаву, когда доблестные служители Скотланд-Ярда накрыли банду толи контрабандистов, толи фальшивомонетчиков. Я честно сказать, до сих пор не знаю.

В любом случае, мне здесь…нравилось! Да, возможно это прозвучит странно, но мы настолько привыкли к этой суете и беготне, к этим грязным проулкам и улицам, к вечному «гороховому супу» (то есть лондонскому туману, не выветривающемуся из сумрачных улиц иногда даже днём), что не представляли иной жизни.

Вот и в тот день я выскользнул из нашего проулка, стараясь не попадаться на глаза деду, а потом петляя направился вдоль по улице.

- Джеймс, эй, Джеймс!

Я остановился и оглядевшись, добродушно улыбнулся.

Забавно переваливаясь ко мне спешил полный мальчишка, в нелепо сдвинутом на затылок грязном и видавшем виды цилиндре.

Звали этого мальчика Бадди Коул и он был моим лучшим другом.

Бадди был, как я уже сказал, довольно полным, нерасторопным юношей, но с какой-то вполне себе взрослой основательностью. Будто подчёркивая свой незаурядный интеллект юный мистер Коул таскал на носу очки, с перевязанной тряпичной лентой душкой. На голове он носил самый настоящий цилиндр, происхождение которого было неизвестно. Точнее, Бадди столько раз рассказывал историю его приобретения и каждый раз новая история настолько отличалась от предыдущей, что мы уже давно махнули рукой на попытку выяснить происхождение этого таинственного головного убора. Мой друг им очень дорожил и даже не давал трогать. Будто подчёркивая нелепость этого цилиндра Бадди был одет в сюртук на голое тело и брюки. А вот ботинок он не имел отчего вечно мёрз и хлюпал носом. Только зимой или очень-очень поздней осенью его тётка выдавала ему единственные ботинки и пальто. А ещё шарф, весь дырявый.

Впрочем, сентябрь никак не мог быть той самой поздней осенью да ещё и выдался довольно тёплым.

Поэтому в то утро мой друг был одет как всегда.

- Джеймс, ты слышал, что случилось сегодня ночью у Баклеров? – Бадди Коул остановился и отдышался.

- Нет. А что?

- Старик Баклер так налакался вечером, что начал гонять свою жену по дому и улице с ножом.