Бойся – не бойся, а если бабушка просит на рынок, тут уж никуда не денешься. Паша вышел с хутора на дорогу под еле накрапывающим слепым дождем.
Странная штука: дождь и солнце одновременно – как будто во сне идешь. Воздух был сырой и душный, как в парной. С луга пахло горькой полынью. Разморило. Хоть сворачивай с дороги, ложись на траву и засыпай.
«А с неба возьмет, да и рухнет на тебя коршуном клыкастая сволочь!»
- Дай огоньку! – раздался справа бас.
Это был Ваня-пастушок, чье стадо паслось в десятке метров.
- Что? – спросил Пашка.
- Курить!
- Нету! – Пашка похлопал себя по карманам. – Да и незачем тебе. Лучше вон на дудочке играй!
Он пошел дальше. Ваня не отставал.
- Че смурной-то?
- Я не смурной.
- А я не вижу!
Пашка махнул рукой. Ваня слыл дурачком и блаженным, не таким, как Леший, а по-настоящему. Слышал голоса, разговаривал сам с собой, спал с открытыми глазами. Глаза у Вани были водянистые, болезненные.
- Если расскажу, ты не поймешь.
- А чего не пойму-то?
«И правда, почему не поймет? Такие как раз все понимают!» – подумал Пашка.
- Ты когда-нибудь видел то, чего в природе быть не может?
- Как это?
- Вот ты, например, сидишь в поле один, а к тебе с неба ангел спускается. И кому об этом расскажешь – никто не поверит.
Ваня почесал за ухом рукояткой хлыста.
- Ангела я не видал… Я мертвечиху видал!
- Кого?
- Там, – Ваня махнул рукой в сторону далекого леса. – В церкви сидит, в подполе.
У Пашки чуть сердце в горло не подпрыгнуло.
- Видел?! Так я о ней и говорю!
- Я к ней ходил.
Ваня говорил так спокойно, словно речь шла о бабе-соседке.
- Ты че, тоже за Лешим следил?
- Не-е… Я ее сам услыхал. Сижу однажды на лугу. И тут голос у меня в голове, на мамин похожий. Зовет меня. Мамы нет давно, а я думаю, может душа ее где-то мается? Пошел в лес, куда голос звал. А там церковь. А в церкви она висит! Говорит: «Подойди, Ванюша, угости меня. Я тебя не обижу, только крови чуть-чуть пососу».
- А ты что?
- А че я? Я ж не глупый. Побежал на хутор, ребятам сказал, мужикам сказал. А все смеются, говорят: дурачок!
«Во-те на!», – подумал Пашка. – «Значит, не один я такой! Есть свидетель! Жаль только, что блаженный…»
- И чего теперь делать будем? – задумчиво спросил Пашка.
Пастушок пожал плечами.
- У меня куриный бог, мне не страшно.
- Поможет тебе твой камень! – Паша презрительно махнул рукой. – Действовать надо! Я вот за Лешим долго следил, он ее кровью свиной подкармливает. А еще обещал ее от цепей освободить. Так что теперь она где хочешь может быть!
Оба с опаской посмотрели в небо. Там никто не летал, даже стрижи куда-то исчезли.
- Я вот, думаю, – продолжал Пашка. – Ей же кровь нужна. Она теперь наверно людей утаскивать будет. Или скотину. Так что гляди в оба!
Паша кивнул в сторону стада.
- Что-то случится, сразу мне говори! В милицию пойдем, скажем… скажем, что бандит сумасшедший с ножом бегает. Церковь им покажем.
Пастушок серьезно покивал головой.
- Одному человеку не поверят, а двум…
«Тоже не поверят», – с горечью подумал Пашка, но в слух этого не сказал.
- К Лешему близко не подходи, понял! Если что-то странное выкинет, тоже мне сообщай.
- Угу.
- Договорились?
- Ага.
- Ну все, – Пашка пожал испачканную землей Ванину руку. – Бывай! И на камень не надейся!
Он даже как-то вдруг полюбил Ваню, и почувствовал, что будет за него переживать.
«Мне хорошо, я целый день на хуторе. А он в поле. Один. Случись что, никто и не узнает».
Пашка прибавил шаг, чтоб поскорее добраться до Красного бойца.