Уроборос

ВРАТА ПЕРВЫЕ: ОТЧАЯНИЕ. 1.

Вот несколько фактов обо мне:
1) меня зовут Егор;
2) в июле мне стукнул двадцать один год;
3) моя девушка пропала без вести полгода назад.
Если первые два факта не требуют особой конкретики, то на третьем я бы хотел остановиться подробнее. Первым делом расскажу вам про сон, который мне привиделся совсем недавно, спустя почти шесть месяцев после того, как Ника вышла из университета, а домой уже не пришла. С этого сна все и началось. Думаю, именно он подтолкнул меня к мысли о том, что все в этой ситуации гораздо сложнее, чем я думал до этого.
Сон этот напоминал кошмар, хотя непосредственно страшного в нем ничего не было. Скорее, он насквозь был пропитан чем-то… неправильным. Противоестественным. Снилось мне, что мы с Никой снова вместе, только вот вокруг все как-то странно.
Держась за руки, мы стоим на вершине одного из небоскребов Москва-Сити и смотрели сквозь огромное панорамное стекло на ночной мегаполис. Ни одно окошко во всем городе не горит. Только разноцветными звездочками мерцали неизменные рекламные биллборды. Я с удивлением смотрю на Нику, вижу ее прекрасный профиль. Черные вьющиеся локоны, вздернутый нос, пухлые губы. Она не выглядит встревоженной. Напротив, на губах ее играет легкая полуулыбка. Словно все так, как и должно быть.
-Что происходит? – спрашиваю я, обратив внимание на то, как тяжело, с неохотой, шевелится язык, - как мы здесь оказались?
Ника пожимает плечами.
-А что-то не так? – непринужденно спрашивает она, но в звонком голосе ее слышна легкая трещинка. И эта трещинка не может укрыться от моего внимания.
Я задумываюсь над ее словами. А действительно, что не так? Ничего поистине странного ведь действительно не происходит.
И когда я почти успокаиваюсь, Ника говорит:
-Пойдем, прогуляемся. Тебе понравится это место.
Я слышу, с каким придыханием она это произносит, и мне снова становится не по себе. Я вдруг отчетливо убеждаюсь в том, что за пределами небоскреба – не привычная мне Москва, а что-то совершенно иное. Лишь отдаленно на нее похожее.
И Ника, похоже, чувствует себя здесь как рыба в воде.
Дальше – склейка, и вот мы уже стоим на улице. Холодно и темно. На Нике лишь футболка с коротким рукавом, но не похоже, чтобы она мерзла. А вот я почти сразу окоченел, словно меня засунули в холодильник.
Мы стоим перед биллбордом. С него какой-то неизвестный мне актер рекламирует «средство для омоложения третьей руки». Все это должно быть смешно, но мне страшно. Страшно от того, что целевая аудитория такой вот рекламы, судя по всему, бродит где-то поблизости.
-Видишь, - говорит Ника, - людей нет, а реклама есть.
-А кто это, - спрашиваю, - с третьей рукой?
Ника молчит, словно бы не слышит моего вопроса. Делает вид, что не слышит. Я впервые замечаю тень тревоги на ее бледном лице.
Она тянет меня за руку.
-Пойдем погуляем, - говорит Ника, как бы пытаясь стряхнуть с себя подступающий страх. Я вижу это по ее глазам.
Мы идем сквозь чернильно-темные улицы, лишь слегка подсвеченные редкими биллбордами. Я с открытым ртом читаю надписи на них. Какие-то выглядят совершенно адекватными: продают там, допустим, моющее средство или рекламируют новый жилой комплекс. Но раз на раз не приходится, и порою встречается что-то настолько бредовое, что я не знаю, плакать мне или смеяться. Предлагают, к примеру, купить «свежие немолотые души грешников» или «средство для прочистки астральных путей».
И вот я иду и читаю эти надписи, и весь этот бред ощущается до боли реальным. Таким реальным, каким совершенно точно не должен ощущаться сон. А потом он заканчивается, и я просыпаюсь. Почему-то в холодном поту, хотя, повторюсь, ничего поистине страшного мне увидеть не довелось.

Как я уже сказал, Ника пропала, выйдя из школы в пятницу. Там ее видели в последний раз. Домой она так и не вернулась. Ни в субботу. Ни в воскресенье. Ни в понедельник. Ни когда бы то ни было.
Я узнал об этом одним из первых. И с тех пор жизнь моя превратилась в нескончаемый кошмар.
Какую степень отчаяния в силах испытать человек? Я думаю, за эти полгода я побывал достаточно близко к этому пределу.
И не малую часть в этом персональном кошмаре для меня составляло чувство вины. Дело в том, что в последние месяцы перед исчезновением с Никой очевидно стало твориться что-то неладное. И я это замечал. Замечал, но предпочитал закрывать глаза. Мне так было спокойнее жить, как это не парадоксально. Сейчас я думаю: мог ли я что-то изменить?
Нет, Ника не увлеклась алкоголем и не подсела на запрещенные вещества. Вернее, может быть что-то подобное и имело место, но я об этом не знаю. А вот дурная компания в жизни моей возлюбленной имела место быть.
Порой она говорила о каких-то «серпентистах», к которым стала наведываться. Я всерьез пытался разобраться в том, кто это такие, но дальше названия разговоры не заходили – Ника тут же обрывала любые мои попытки разузнать, а Интернет таинственно молчал по этому поводу. Как я понял, речь шла о каких-то культистах, к которым моя девушка то ли примкнула, то ли просто имела с ними какие-то связи. Кому или чему они поклонялись, было решительно не ясно.
Еще были книги. Вернее, одна книга. «Серпентия». Да, название созвучно, и я думаю, что это не просто так. Книгу эту Ника постоянно таскала с собой. Один раз я смог подкараулить момент и незаметно взял полистать увесистый том, автором которого значился какой-то Д.В. Романов. Ничего я, признаться, не понял. Кроме того, что пожелтевшие страницы излагали нечто, посвященное Уроборосу – мифологическому змею, пожирающему собственный хвост. Именно таким он изображался на всех картинках, и, как я понял, желание попробовать на вкус свою плоть было его отличительной и определяющей чертой. Картинки эти, в разных вариациях, встречались едва ли не через каждые десять-пятнадцать страниц. В остальном было много схем и сложных терминов, в которых я не разобрался.
Стоит ли говорить, что книга исчезла вместе с Никой? Сейчас бы я отдал многое, чтобы снова ее полистать. Возможно, в ней был ключ к разгадке.
Конечно я спохватился, только когда грянул гром. Даже наведался в несколько библиотек в поисках загадочной «Серпентии», но всюду на меня смотрели как на дурака поверх толстых роговых очков.
Дополнительной боли в огонь моих терзаний подливало то, что полиция Нику не искала.
Нет, формально – конечно же искала. Предпринимала какие-то оперативные мероприятия. Пару раз порылась в ее вещах. И на этом все.
Вот уже несколько месяцев следствие буксовало. Вернее – стояло на месте. И я, честно сказать, не верил, что Нику кто-то хотя бы начнет искать.
Кто-то кроме меня.
Видите ли, я понял, что если хотя бы не попытаюсь – просто-напросто сойду с ума. Потому что Ника слишком многое значило для меня – я знал ее с детства и был влюблен в нее последние пятьлет. А еще потому что меня мучила вина. За то, что в свое время, когда еще не было поздно, не попытался поговорить с ней. Разобраться в том, во что она вляпалась. Не поверил в то, что всё действительно серьезно. Думал, обычное подростковое увлечение, пусть и не самое стандартное – и всё на этом.
Оказалось, что это не так.
В своем сознании я сразу провел прямую линию между странными интересами Ники, которыми она окружила себя в последние месяцы перед исчезновением, и ее загадочной пропажей. Я не мог до конца объяснить себе, на чем произрастает моя уверенность – но с первой секунды не сомневался в четкой взаимосвязи.
На пожелтевшем заднем форзаце книги «Серпентия» Ника оставила две пометки карандашом – их я на всякий случай выписал себе в заметки, и как оказалось – не зря.
Вот текст первой из них:
«Неприметная арка в Нескучном Саду» - и дальше координаты.
Стоит отдать должное следакам, они отправились на место и обыскали все вокруг. Арка на месте действительно была… и на этом всё. Больше найти не удалось ровным счетом ничего.
А вторая… это был адрес. Адрес, который в упор проигнорировала полиция. Адрес, по которому я первым делом и отправился.