Урок

Урок

В обед. Тогда был, кажется, обед. Я точно помню, что ел, и чуть не подавился. Было светло, но не рассветало. Точно обед. В это время на телефон мне пришло уведомление о неоплаченном штрафе на сумму в двести тысяч рублей. Также господин участковый известил меня о сумме в сто тысяч рублей за то, чтобы я мог забрать со штрафстоянки свой старенький «Мицубиси-эл-двести», который по наследству достался мне от отца. Тому было уже совсем без надобности водить. Использовался он чаще всего по работе: погрузить и разгрузить, отвезти пса на выставку, перевезти строительные материалы и так далее. Как только я переступил порог восемнадцатилетия, эта машина вместе с обязанностями перешла ко мне.

— Сейчас не могу встретиться, Константин, — прерывисто и потно дышал в трубку господин полицейский, — совершенно нет времени! Мне еще рапорты и отчетность за неделю нужно предоставить. А там сами знаете как — не сделаю, и полетят погоны!

— Конечно, я всё понимаю, господин Взятко! Тогда встретимся уже на следующей неделе, — с малой долей почтительности и немалым разочарованием сказал я и бросил трубку.

Эту сказку он мне пел на протяжении последних месяцев. Мой «Властелин» — верный ломовой конь и гужевая повозка в одном лице, как тот растворимый кофе, но без гастрита в придачу. Остался на там совсем один расплачиваться за грехи своего отца. До чего же отвратительно сейчас на душе. С самого начала не нужно было надеяться на положительный исход и верить его словам, что, дескать: «Константин, ну не мотайтесь вы постоянно ко мне со своими распросами, скоро всё решим по вашему делу. Не тратьте зря мое и ваше время. Я же сказал, что позвоню вам. Могу лишь вас заверить, что ни о каком уголовном деле речи быть не может. Ну разве что повесят на вас административное правонарушение и пару штрафов. Всё, мне нужно писать рапорты и отчеты, а то сами понимаете как — не сделаю, и полетят погоны! — тошный тип.

А теперь я узнаю, что должен в общей сумме триста тысяч рублей, или уголовное дело и заключение под стражу на время, которое я не уточнял в силу шока, злости, страха и безудержного желания выпить полтора литра егермейстера.

Лежал я в это время на кровати, встал, открыл окно, подышал в форточку мансардной комнаты, житие в частном доме такое позволяет, и написал близкому другу следующие строчки:
«Илларион, доброго вам вечера. Завтра в пятнадцать часов ровно жду вас в гости. В программе смотреть на горящие поленышки в гриле, пить сладкое пиво, жарить вкусное мясо и баловаться немецкими табачными изделиями. Будут разговоры о дамах, политике, веганах и об углах наклона копий в македонской фаланге».

Нажал на символ белого самолетика на голубом фоне, и сообщение отправилось. Положил телефон на стол и только собирался примоститься к шелковым покрывалам кровати, как услышал вибрации от гаджета, только что оставленного на столе.

«Добро», — какое короткое сообщение, и как много тепла в нем. Настроение мое поднялось, я даже повеселел в лице от столь скорого и положительного ответа моего дорогого друга. Но мысль о том, что придется выйти на очную работу для погашения долгов, вернула мне прежний пессимистичный вид и меланхоличные настроения. С ними я и стал дожидаться следующего дня. А именно пятнадцати часов ровно.

***

Иллариона я встретил у деревянных ворот моего дома. Открыл дверь, вышел и крепко обнял друга. Получил такие же объятья, и мы вместе зашагали в сторону супермаркета. По пути я смог рассказать часть истории о самом инциденте, о патруле ДПС, который заметил меня, хотя разбираться в таких вопросах не в их ведомости, о участковом Фрике Взятко и так далее.

Всю дорогу мой товарищ кивал, агрессивно и ярко жестикулировал, поддерживал меня, ругал почем зря все силовые ведомства нашей страны, иногда даже слишком несправедливо, но такова была сила нашей дружбы. Сам Илларион был такой же крупный и высокий мужчина, как я: плечист и силен, суров, но вместе с тем лицо его казалось детским. А сломанный нос от посещения боксерского клуба смотрелся комично, могло даже показаться, что он сломал его сам для пущей брутальности. Но внешность обманчива, как и обещания первой любви.

Пропустим немного в событиях, дабы не терять накала истории и ужаться в тридцать минут, так как ваш покорный слуга очень сильно хочет оттрапезничать и пойти спать, ведь уже завтра выходить на… работу.

И вот мы стоим над чугунным грилем, поленья уже сильно прогорели и сделались углями. Далее кладем мясо на решетку, а решетку на гриль. Куриные бедрышки приятно шипят и сочатся жиром, жир капает на угли и мимолетно вспыхивает желтым пламенем. Сам гриль около пяти лет назад сварил мой отец из различных материалов: чугунного куба, который возник у нас как по воздуху, и старой бочки того же металла. Отец мой — человек большой воли и мой главный пример в жизни. Он и подбил меня на совершение правонарушения.

Спустя много часов праздных разговоров, чревоугодия, безделья и пьянства мы разместились напротив того же гриля. Подкинули стопку дров и просто наблюдали, как языки пламени с каждой секундой занимали всё больше коры, проникая в каждую щелочку, не жалея ни одного сучка. Через пять минут вся стопка была охвачена огнём.

Позади нас находилась деревянная беседка, где мы еще только час назад трапезничали, выпивали, смолили шоколадные сигареты и обсуждали последние события мировой политической арены, наши треснутые, склеенные наспех сердца (подробнее об этом как-нибудь потом), расположение каждого копья в македонской фаланге, лицемерие веганов и красоту дам, особенно в этот вечер подчеркнули итальянок и француженок. Стоило выпить немного кьянти. Тут-то на меня и накатил последний за вечер приступ сожалений и чувство упущенной выгоды.

— Нет, ну ты посмотри, какой вздор! Да откуда же я мог знать, что этот металл для постройки забора на военной базе? Проезжал пару недель мимо, всё глядел на него, думал, что бесхозный. Так еще и лежит недалеко от необжитой и неоживленной трассы, - третировал я. - Потом рассказал о такой возможности отцу, тот и говорит: «Нужно помочь стране. Сначала приватизируем, потом утилизируем. Разницу в карман». Всё! В следующий раз поеду глубокой ночью, тогда точно не попадусь! Сказано всё было необоснованно эмоционально, немного устало и пьяно. Так, как и должно было, в общем.