Услышь меня. Часть первая: Лагерь моей мечты.

Глава 2. Немного о лагерной жизни.

 Втянуться в жизнь лагеря пришлось быстро. Сидеть без дела там было никак нельзя, каждый день нас ждали какие-то новые мероприятия, конкурсы, игры. Каждый раз что-то новое. Анна Вячеславовна вместе с Инсафом Разифовичем (вторым вожатым) носилась как угорелая по лагерю, стараясь всюду успеть. Наиболее активные старались не отставать. К своему удивлению я тоже старался работать. К слову скажу, что в школе я ко всем мероприятиям относился скептически. Мне это было малоинтересно, я всегда старался улизнуть, уйти. А если заставляли, то делал, что говорили безо всякого энтузиазма. Но здесь, в лагере, все было по-другому. Здесь меня не нужно было заставлять действовать из-под палки. Я сам рвался, сам придумывал, новаторствовал. Это проявилось даже когда мы украшали корпус. Как один из самых высоких я вставал на стол и прикреплял картонные звездочки на нитках к потолку. Получалось почти волшебно, хотя и приходилось попотеть.

Возможно моему становлению содействовала и Диана. Сам не знаю, как, но она будто подстегивала меня. Даже когда она рисовала с девочками плакат, я стремился чем-то помочь, хотя рисовать не умел и не пытался. Непостижимым образом я вечно оказывался рядом с ней. Всюду. На спортивных играх, в столовой, на сборах отряда. Поначалу я стремился не показывать свою привязанность и даже пытался держаться в стороне. Но все равно оказывался рядом с ней. А однажды, на одном из сборов, когда мы сидели и беседовали, Женек заявил:

 - Мне кажется, или между вами симпатия?

 - В корень смотришь! – рассмеялся я, стараясь увильнуть.

 - Просто вы так смотрите друг на друга, - улыбнувшись в подростковые усы, ответил Женька, - и постоянно рядом.

А в ее глазах я действительно тонул. Она была так ласкова со мной, всегда говорила мягко, а когда смотрела на меня, то ее глаза буквально светились. И с ней я чувствовал себя спокойно. Умиротворено. Казалось, что она как любящая мама, всегда поможет и всегда поддержит, с ней хорошо и тепло. Так или иначе, но после этого диалога я перестал избегать ее и даже всегда старался приблизиться. Особенно это проявилось на следующий день, когда проходила эстафета. На разных станциях мы участвовали в разных состязаниях. Было и такое, где нужно было встать в круг и взяться за руки, но не просто, а раскорячившись в нелепых позах. Кто был в лагерях, меня поймет. И даже в такой ситуации я умудрился оказаться рядом с ней. Мистика…

На последнем этапе стоял стол, на который по очереди ложились члены отряда. Остальные должны встать вокруг и, используя по два пальца каждой руки, поднять его вверх. Надо сказать, что Диана для девушки довольно крупная. Нет, не полная, а высокая и статная. А потому побаивалась, что ее уронят. Тогда я мысленно поклялся, что не дам ей упасть. Если надо будет, я нарушу правила и буду держать ее обеими руками, но упасть не дам. По сути, бояться нужно было мне. Потому что я был, пожалуй, единственным в отряде, весом больше 60 килограммов.  К счастью, все обошлось благополучно.

Больше всего меня поражала в Диане ее забота. Сидя в столовой впервые, она спрашивала о том, все ли мне нравится, удобно ли, хорошо ли кормят. Обычно такие вопросы только мама задает. А вот она… Приятная неожиданность. Очень.

Если говорить о нашей комнате, то меня она, мягко говоря раздражала. Точнее, ее обитатели. Нет, они не были плохими людьми, однако казалось, что слова «тишина» большинство из них никогда не слышали, как, впрочем, и о словосочетании «получить леща». Это чаще всего и происходило, когда наша комната не засыпала полночи, и в дверном проеме появлялся вожатый. Доходило до того, что всю комнату поднимали и заставляли приседать. Иногда это помогало.

Утром была зарядка. Надо заметить, что и здесь я все время держался рядом с Дианой. Когда бегали вокруг здания, я старательно держал в поле зрения ее голубую олимпийку. Каждый раз выбирался дежурный, который вместо зарядки занимался влажной уборкой и выносом мусора. Качество уборки контролировалось на стенде. Лучший отряд получал звезду чистоты. Пару раз она досталась и нам. Пару раз.

В день приезда в каждом отряде была «свечка». Тогда в комнате гасили свет, Анна Вячеславовна зажигала свечку в небольшом стаканчике. В полной тишине каждый должен был от души сказать или пожелать то, что у него в душе. Что и говорить, лично меня этот процесс очень волновал и радовал одновременно. Я был счастлив. Я держал свечку в руке и говорил разом со всеми ребятами, едва ли не выворачивал душу. И так было темно, тихо и тепло от маленького огонька в руках, что у меня невольно дрожали руки.

Каждый день, просыпаясь в девять утра, я без проблем вставал на зарядку, умывался прохладной водой, хотя в обычное время от меня этого дождаться трудно. Может это создавала строгая дисциплина лагеря, ибо с нас снимали баллы даже за несвоевременный выход на зарядку, а может у меня были мощные стимулы. Хотя бы прыжок. После завтрака все парашютисты отправлялись на аэродром. Потом приходили и остальные, которые в это время занимались общей подготовкой: изучение самолета, оружия, стрельба. А на аэродроме они занимались, в основном, вождением. Парашютисты же изучали только свой «профильный» предмет. Этого стоит ожидать, дело-то нешуточное.

На второй день мы получили тетради и ручки и отправились на занятия. Аэродром располагался примерно километре-двух от лагеря, мы шли туда через лесополосы. Приходя, рассаживались в летнем классе. Наша инструкторша – полноватая пожилая женщина, читала нам лекции о парашютном спорте. Никогда бы не сказал, что у нее за спиной больше тысячи прыжков. В первый день показалось очень скучно, ибо рассказывалось о развитии парашютного спорта. Однако со временем процесс преобразился. Спрашивать пройденный материал стали строже, в тетрадях появилась техника прыжка, меры безопасности. Однако я все старательно заучивал и вникал в суть. Это и отличало лагерь от школы. В школе учишь то, что тебе, в основном, неинтересно. А это было не только познавательно, но и жизненно необходимо. Хотя мне и мало были интересны длины строп о площадь купола, я все же зубрил упоенно. Очень боялся, что за неуспеваемость меня отстранят от прыжка. А такое вполне могло быть.