Утопая во тьме

Глава 2.

Лицо Лины выглядело необычайно измученным, в глазах больше не было привычного блеска, с которым она раньше смотрела на своих учеников. Марре пришлось приложить усилия, чтобы узнать в отощавшей девушке с уставшим взглядом ту Лину, которую она привыкла видеть. Перед ней предстала тень, поблекшее отражение, и при виде столь жалкого зрелища Марре отчаянно захотелось крепко обнять свою бывшую наставницу, словно так она могла придать ей сил. Однако она лишь продолжала неотрывно смотреть на Лину, гадая, как же сильно ей досталось и что же с ней тут сделали, раз она настолько изменилась. Та, в свою очередь, уловила знакомые черты в лице Марры, и взгляд ее стал еще более печален, чем прежде, плечи тяжело опустились, и она понуро покачала головой.

- Как же я не хотела, чтобы ты оказалась здесь, Марра, вздохнула она. – И в тебе они нашли изъян…

Марра все же не удержалась и обняла Лину, крепко сжав ее плечи и уткнувшись в ее кудрявые волосы. От Лины теперь исходил холод, в то время как раньше ее объятия всегда сразу согревали. Она мягко провела по макушке Марры, как часто делала в детстве, и та прикрыла глаза, чувствуя хоть толику облегчения. Она больше не одна.

– Ну все, полно, – Лина отстранилась. – Как так вышло, что ты здесь? Хотя можешь даже и не отвечать, мне давно известен принцип, по которому нас отправляют в ссылку.

– Принцип… — нахмурилась Марра. – Что это значит? – Неужели, чтобы понять истинную причину изгнания ангелов, ей нужно было самой оказаться в Аду? Как ни прискорбно, но это было правдой.

­— Это значит, что Высший суд не любит тех, кто пытается изменить их правила. Они против любых реформ, любых вопросов и сомнений. Они же воплощение света, — она хмыкнула, горько усмехнувшись. Ее слова сочились ядовитым презрением, которое Марре было так непривычно слышать. Лина всегда сохраняла нейтралитет, а сейчас не скрывала своей ненависти к собственной же расе.

— Но разве же это не так? Мы – ангелы, кому еще воплощать свет? – не поняла Марра, мотнув головой.

— Поражаюсь твоей наивности, — вздохнула та в ответ. – Неужели еще не поняла, что все не так однозначно. Марра…

Ее слова прервал пронзительный звон колокола, и они инстинктивно повернулись на звук. Лина вздохнула, перекинув на плечо потрепанную шаль.  Марра непонимающе огляделась по сторонам, не зная, что этот звон означал.

— Солнце здесь по утрам не встает, так что время начала нашей работы показывает колокол, - поспешила пояснить Лина, заметив ее замешательство. — Идем скорее, здесь не терпят опозданий.

Марра невольно поморщилась, и горечью во рту отдалось былое унижение. Она все еще не понимала, как работа под началом демона могла вразумить ее, но знала, что наказания хуже для ангела действительно не сыскать. Ей даже гадать не хотелось, какое дело ей велят выполнять — это в любом случае будет омерзительно.

Последовав за Линой, Марра оказалась на морозном воздухе и обняла себя руками, чтобы хоть как-то согреться. Она оглянулась и увидела за спиной покосившийся домишко; рядом стояло еще с десяток таких же. Стало быть, так ангелы живут в аду — в домах, которые вот-вот развалятся. Что ж, вполне ожидаемо. Марре тотчас вспомнились высокие своды райского дворца ангелов, его острые шпили, золотом сияющие в лучах солнца, прекрасные залы и великолепные картины на стенах, и она поняла, что привыкнуть к нынешнему жилью будет непросто. Она должна смириться, забыть прошлое, иначе его отголоски призраками будут преследовать ее на каждом шагу.  А это исключено, она так не продержится долго.

— Эй ты! — раздался звонкий клич, и Марра поняла, что обращались к ней, лишь когда Лина чуть подтолкнула ее. По правую руку от них стоял невысокий мальчонка, державший в руках пергамент; на голове его красовались черные рожки, а по земле стучал длинный хвост. Черт, тотчас догадалась Марра. В аду их, как и суккубов, ставили ниже всех демонов, и чаще всего каждый черт принадлежал конкретному демону как слуга. Их так и называли — адскими прислужниками.  — Клеймо, — командным тоном сказал черт и протянул руку. Марра, чуть помедлив, показала свою ладонь, на которой была оставлена отметина. Окинув взглядом рисунок на ее руке, мальчонка сделал какую-то заметку на пергаменте. — В шахты ее, к остальным.

Это приказание было последним, что успела услышать Марра, прежде чем оказаться уже в другом месте. На своей руке она ощутила крепкую хватку другого прислужника и, прежде чем аккуратно высвободиться, заметила плотоядную улыбку черта, от которой к горлу подступила тошнота.

— Шагай, — он грубо толкнул ее вперед, и Марра свернула за угол. Она так и застыла, когда увидела, где оказалась. Шахтами было ознаменовано огромное подземелье, озаренное алым светом факелов на стенах; отовсюду слышался грохот и стук, где-то раздавались крики и хлест плеток. Но что привело Марру в ужас, — то, сколько людей здесь находилось. К счастью, лишь меньшая часть из них являлась ангелами. Обычных грешников она вычислила сразу: они пытались бороться, выхватывали у чертей плетки, отказывались работать, протестовали как могли. Ангелы же привыкли к смирению и повиновались. В этом они от грешников отличались: они не надеялись на избавление, они опустили руки и не тратили силы попусту.

Марра не уловила момент, когда вместе с другими начала загружать уголь в железные тележки: кто-то вновь ее толкнул, кто-то вручил тяжелый мешок, от веса которого она пошатнулась. В работе здесь не было никакой слаженности, половина угля растеривалась еще до попадания в тележку, а часть телег вовсе пустовала. Кто-то не мог устоять на ногах и падал прямо с мешками в руках, кто-то отсиживался и в ужасе дрожал в темных углах подземелья, пока черти не вытаскивали его оттуда. Марра не успевала разглядеть лица всех, но Лины она здесь пока не увидела. Была ли она вообще в подземелье, или ей дали другую работу?