Увидимся на Рождество

Глава 1. Английское предание

«...И ровно в полночь, когда над белоснежными улочками Литтл-Сити раздался праздничный колокольный звон, оповестивший всех о наступлении Рождества, прекрасный юноша, чьи темные волосы слабо колыхались на ветру, поднял глаза на свою возлюбленную и замер в ожидании. Взгляды их пересеклись: она смотрела с нежностью и в то же время трепетала, словно испуганная бабочка. Он улыбнулся, так ласково, как только мог, выдохнул, и дымка теплого дыхания окружила их на морозе. Осторожно взял ее руку в свои, прижал к груди и почти произнес самые заветные слова: «Я любл...»

Как вдруг — тишину разорвал громкий выстрел. Оба вздрогнули и запрокинули головы: безмятежное темное небо наполнилось яркими узорами фейерверка и фиолетовыми конфетти.

— Еще не время, — протянул он тоскливо, чем вновь завладел ее вниманием. И, не глядя на нее, учтиво поклонился, поцеловал тыльную сторону ладони, шагнул назад и исчез. Растворился в воздухе. 

Так быстро и внезапно, что вокруг еще витал шлейф изысканности и благородства.

Девушка надеялась, что он вернется. Должен. Чтобы сказать то самое заветное, о чем она мечтала. И не раз. Через миг-другой, когда она поняла, что юноша не явится, закрыла глаза и почувствовала, как все вокруг завертелось...»   

Больше всего на свете я не люблю просыпаться по утрам. А в канун Рождества особенно предпочитаю оставаться в кровати до глубокого вечера. И видеть сны. Нет, это не потому что я не обожатель семейных традиций, наоборот. Мне нравится «предрождественская суета», как ее величают в народе, она вызывает у меня разноцветную эйфорию. 

И хотя я не из тех, кто любит заворачивать подарки или украшать елку. Совсем не помогаю матери в приготовлении специальных блюд и не жду Санту, вообще семнадцать — тот возраст, когда осознанно перестаешь верить в старика, вваливающегося в дымовую трубу по ночам. Все это до ужаса смешно и так по-детски. Но Рождество я все же люблю. По-своему, правда. 

Ведь останавливаю выбор в сочельник. И причина, по которой в ночь перед Рождеством я мечтала поспать подольше, кроется в... «Особенном сне», если можно так выразиться. Вот уже третий год подряд именно в это утро приходит он. Тот, благодаря которому я каждый раз загадываю только одно желание, с надеждой, что оно исполнится.  

По правде говоря, вряд ли я смогу когда-нибудь честно ответить друзьям на вопрос: «Какой праздник люблю всем сердцем?» — и при этом не увидеть осуждения в их глазах. Это даже забавно: я не верю в чудеса, но мечтаю увидеть высокого брюнета в черном пальто, с карими глазами, прямым носом и идеальными губами.

— Йоу, мне нравится красавчик из сна. Неужели, странно? 

Харизматичный и совершенный — вот его определения. Знаю, что совершенных людей не бывает. Но именно таков он для меня. Его аура... Внешний вид... И улыбка... 

Но вот засада! Если глубоко в душе задуматься, то я сомневаюсь в его существовании. Ведь прежде мы не встречались. Ни разу. Так что надеяться, что он настоящий, равносильно тому, как поймать падающую с неба звезду. Наверное, он просто созданный в моей голове, образ идеального принца. Безымянного. 

Но я его люблю. Люблю до безумия. И ничего не хочу менять.

Наверное, как и он. Каждый раз он приходит во сне, где мы встречаемся на одном и том же месте: у башни с часами, что стоит на главной площади Литтл-Сити. Мы долго и пристально смотрим, друг другу в глаза. Он улыбается, берет мою руку в свои, прижимает к груди и только собирается сказать три самых заветных слова, как вдруг нечто происходит. 

Год назад это был еще один звон колокола: будильник прозвенел некстати. В этот — салют. Кто, блин, пускает салют в моем сне, когда мне пытаются признаться в любви? Почему нельзя подождать хотя бы пару секунд? Зачем все портить? 

Иными словами, исход всегда один. Своим бархатным голосом незнакомец говорит: «Еще не время», — целует мою ладонь, как настоящий джентльмен, и растворяется в воздухе. Причем так внезапно, что остается только страдать и надеяться на его возвращение.

Печально. Но, наверное, во сне парни такие же, как и в реальной жизни: кружат рядом, одаривают комплиментами и подарками, а когда ты соглашаешься, отдаешь всю себя — исчезают. 

В любом случае, когда я просыпаюсь, то все последующие месяцы провожу в ожидании его появления и надежде, что никто не помешает ему сказать то, чего я желаю услышать. 

Нет такой ситуации, которую бы не испоганил младший брат. И это особое утро не оказывается исключением. Я просыпаюсь от того, что он вламывается в мою комнату, запрыгивает на кровать и начинает орать что-то неразборчивое. Затем вздрагиваю от сильного хлопка. Приподнимаюсь на локтях и несколько раз моргаю, чтобы окончательно проснуться. Когда перед глазами перестает плыть, замечаю, что моя постель голубого цвета усеяна прямоугольными бумажками. Фиолетовыми. До меня не сразу доходит: Хантер и есть тот самый обломщик признания. Конфетти в моем сне — дело его рук. 

Хантер злорадно хихикает, кривится, прыгает на пол, но не удерживается, и его взъерошенная копна темных волос быстро ровняется с матрасом. Он падает на пятую точку и издает жалобный стон. Но я не сочувствую ему. Вообще человек, которого разбудили, не способен на сочувствие. А если учитывать то, как Хантер нагло вломился в мои сновидения, то он еще легко отделался.