Увидимся на Рождество

Глава 3. Побег

Стоит вернуться в комнату, как ярость захлестывает меня с головой. Мама не права, и она прекрасно это знает, однако все равно принимает сторону брата. Потому что он младше? Где здесь справедливость? Из-за него мне снова придется отказаться от встреч с друзьями и убить неделю времени на порядок. Чтобы потом пережить подобный случай. Опять.

Я не в силах сдержаться, со всей дури пинаю кровать. Она, конечно, не двигается с места, но комната наполняется грохотом, достаточно сильным, чтобы мама заявилась и проверила, все ли у меня в порядке. И жива ли я.

И я останавливаюсь посреди спальни и жду, в надежде, что она придет. Но минута-другая, я все еще стою в тишине. Никто не приходит.

Ей нет дело до меня. Это обижает.

Зато я хотя бы пар выпускаю.

Сидеть в комнате до Рождества? Еще чего! Почему я должна отказывать себе в прелестях жизни, пока Хантер пожирает мою долю угощений? Нет. Конечно же я спущусь. Но чуть позже. Когда мать остынет и перестанет думать, что Санта не явится из-за меня.

Я подбираю любимое одеяло, что валяется на полу, укутываюсь, сажусь на кровать и упираюсь взглядом в окно. Напротив него располагается точно такое же соседское, увешанное по периметру гирляндой с желтыми лампочками. При свете дня они не горят, но стоит опуститься вечеру, как Ник включит ее, и оконная рама заиграет новыми красками.

Откуда мне известно, что лампочки желтые?

Потому что все семьи с нашего района закупаются в единственном магазине. И это не удивительно, Литтл-Сити - маленький городок, с еще меньшей численностью. Так что если пройтись по дворам, то у каждого второго обнаружится надувной Санта, разноцветный скелет снеговика и оленьи сани. Все, как один.

По этой причине я не украшаю свою комнату. От мысли, что она будет выглядеть такой же, как и другие, с одинаковыми статуэтками и игрушками, становится как-то не по себе.

А если честно, точно такая же мишура валяется на полу в моей гостиной.

Я удобнее ложусь на кровать, теперь перед глазами появляется белый потолок. Уж лучше он, чем окно Ника Адамса, который по три раза на неделю может спросить, почему я предпочитаю Сочельник. И все равно не вспомнит ответа, а затем задаст этот вопрос снова.

Вообще, такие кретины, как Ник, думают только о себе. Наверное, это одна из тех главных причин, по которой я не встречаюсь с парнями из школы. Их, если они красавчики, ничего не заботит, разумеется, кроме собственной внешности. А ботаны интересуются только оценками.

И тех и других на разговоры вывести не так сложно, но в процессе беседы сразу становится ясно, что у первых, кроме: «Вау и прикольно», — других слов в запасе не имеется. А вторые начнут яро описывать опыты над бедными лягушками. И никого не заботит, что мы сидим в столовой. И весь обед может вылезти наружу. Наоборот, они еще и так называемых «специй» добавят, чтоб наверняка.

Отсюда и вытекает мое не желание продолжать эту пустую трепку.

Отсюда и появляется мое желание о встречи с идеальным незнакомцем из сна.

Я подкладываю левую руку под голову, чтобы удобнее было лежать. И все думаю о том, собирается ли мама принести свои извинения. Или так и будет изображать из себя жертву, у которой растет «неблагодарная» дочь?

И невольно представляю, как она приходит ко мне с улыбкой на лице и тарелкой имбирного печенья в знак примирения. Как приводит Хантера за шиворот и заставляет сказать: «Прости Стефани, я больше не буду мешать тебе спать и не буду делать из твоей простыни мантию. Хочешь, я помогу все убрать?»

Но жестокая реальность такова: этого не происходит. В глазах матери я всегда буду той, кто обязан уступать брату, потому что он маленький. А я как взрослая должна понимать, что Хантер гиперактивный ребенок, у которого через пару лет пройдет синдром «мне можно все, я останусь безнаказанным». А до тех пор я не имею права на него злится, привлекать к ответственности, да и в целом, обязана все прощать.

Вот она. Суровая реальность жизни.

***

Когда я в следующий раз отрываю глаза, моя комната погружена в полумрак. Поворачиваю голову и замечаю, что за окном уже темно. А гирлянды Ника во всю расцветают.

Да. В этот сочельник стемнело быстро. Или это я провела за собственными размышлениями так долго, что не заметила погружения в сон.

Не важно. В любом случае, мама за это время не заявилась ни разу. Значит, не так уж она и скорбит о случившемся.

Махом скидываю одеяло. Раз так, то это ее выбор. Если она думает, что я спущусь и преподнесу свои извинения, то она ошибается. Потому как я категорически не собираюсь этого делать. Хантер - мелкий гад виноват, он и должен извиняться. А мне абсолютно плевать, если она не явится в мою комнату сейчас или на Рождество. Хочет — пусть отмечает с братом, а ко мне и близко не подходит.

Надоело, что на меня постоянно вешают ярлык «виновницы». Сломанный телевизор? Это Стефани обрезала провод, чтобы Хантер не смотрел мультики. Разбитая посуда? Конечно это Стефани, ведь на нее не обращает внимания парень, который нравится. И все равно, что его не существует. Беспорядок в комнате? Это тоже Стефани, ведь она такая ленивая, и нуждается в материнской помощи, чтобы собрать носки, что сама этого сделать не может. И никому не интересно, что до этого в спальне орудовал Хантер.