Уязвимое место

Уязвимое место

Как говорил мой учитель,
«оглядывайся назад только
в засаде и в спальне».
Зевран Араннай.

Пламя свечи мерно раскачивалось от колебаний воздуха, которые создавали полные бедра подавальщицы. Та поставила на потемневшую от времени и пролитого дешёвого вина столешницу глиняную кружку с отбитым краешком. Внутри что-то булькнуло от резкого движения. Боудика присмотрелась к своему заказу и поняла, что ей опять недолили эля, но ничего не сказала, лишь досадно цыкнула и кивком отослала призывно улыбающуюся пышногрудую красотку. Вайтран с каждым днём раздражал все больше. Отвратительная выпивка, скудное меню самого популярного местного заведения, подавальщицы, заглядывающие в рот каждому, кто имел при себе монеты независимо от пола и расы.

Хотя Боудика надеялась, что красотка так призывно на неё поглядывала не только из-за монет, которые после вступления в гильдию воров, а потом и в тёмное братство водились в достатке. Женщина аккуратно, чтобы никто не догадался, посмотрелась в медную тарелку, слегка сдвинув хлеб и сыр к краю. На начищенной поверхности отразилась красивая нордка с яркими голубыми глазами и копной непослушных рыжих волос, что спиралями обрамляли лицо. Она невольно залюбовалась собой, тщеславие было среди её пороков. Даже тонкий шрам на левой щеке, казался лишь украшением, а не изъяном, поэтому Боудика носила его с гордостью.

Казалось бы, всего полгода назад она ехала в телеге вместе с ворами и убийцами и даже масляные взгляды некоторых мужчин и их перешёптывания, казались чем-то несущественным. В тот день ее должны были лишить жизни. Женщина надеялась лишь на то, что не приглянется какому-нибудь имперскому офицеру и её не поимеют, прежде чем отрубить голову. Она до сих пор благодарна тому дракону, что спалил имперцев. Если бы не он Боудика не была бы сейчас здесь. Не было бы уважения в глазах людей, что стали свидетелями её боя с драконом. Да и поместье, выстроенное на берегу озера за деньги от гильдии воров и ещё кое-каких предприятий сейчас бы не существовало. За короткое время, женщина, в своё время потерявшая все обрела то, о чем не могла раньше и мечтать. Она была таном Фолкрита, членом гильдии воров, довакином, а ещё матерью и женой.

Последнее хоть и доставляло больше всего радости, было непривычнее всего. Она до сих пор не знает, что подвигло её взять на воспитание двух осиротевших девочек, которые уже через пару недель начали с нежностью в голосе называть её мамой. Поначалу это выбивало женщину из колеи, и она готова была отдать Софии и Люсии все, что бы девочки, не попросили. Но дети не наглели и просили лишь внимания, да немного денег на сладости. В то же время у довакина было много забот, и она часто отсутствовала дома. Но здесь на выручку пришла Лидия, которая не только безропотно сидела с детьми, но ещё и обучала их кое-каким приёмам. Она даже согласилась присматривать за ними, когда Боудика решила отправиться на обучение в коллегию Винтерхола.

Именно в коллегии довакин встретилась с Онмундом. Довольно спокойный и талантливый боевой маг приглянулся женщине сразу. Как и она ему. Норд не стал долго ходить вокруг да около и быстро взял дело в свои руки. Точнее грудь Боудики. Много ли нужно было одинокой женщине? Пара поцелуев и касаний в нужных местах. Но после того, как все дела в коллегии были завершены нордка никак не ожидала услышать приглашение в храм Мары. Ей казалось, это была мимолётная интрижка, но для Онмунда, как выяснилось, это значило намного больше.

Боудике было грех жаловаться. Дети теперь были под присмотром, в доме всегда была еда, и небольшая прибыль от лавки, что держал муж. Казалось бы, вот оно счастье, живи и радуйся. Не вовремя она нашла Авентуса Аретино. Пожалела мальчика и попала в западню, из которой как не странно уже не хотелось выбираться. Тёмное братство. Асасины на службе Ситиса.

«За юность мы пьём, прошлым дням наш почёт.
Скоро век произвола совсем истечёт.
Побьём Братьев бури, землю нашу вернём.
Защищать край родной будем мы день за днём».

Боудика скривилась и отхлебнула из своей кружки. Неугомонный бард уже который раз за вечер горланил эту проклятую песнь, которую женщина за неделю в Вайтране выучила наизусть. Нестерпимо хотелось пригвоздить орущего выродка арбалетным болтом и смотреть, как он трепыхается в предсмертных конвульсиях.

***

— Милая моя, дорогая Мать! Она вернётся! Да-да, вернётся. Цицерон верит. Слышащая не бросила нас. Нет-нет. Ох! Если бы бедный Цицерон мог слышать твой голос. Но нет! Ты выбрала её! Верный Цицерон не злится. О. Нет. Он не злится. Он лишь хочет служить. Это все Астрид! Да-да. Эта змея. Она не хочет, чтобы Слышащая и Цицерон говорили. Чтобы они проводили время вместе. Астрид хочет разлучить нас. Поганая, мерзкая змея.

Шут ползал на коленях перед саркофагом Матери Ночи не переставая причитать. Но та с кем он говорил, не отвечала ему. Хранитель был в отчаянье. Он предполагал, что в отсутствии Слышащей нынешняя глава Тёмного Братства попытается избавиться от него, а то и от божественной матери. Эти мысли не давали ему покоя и сводили с ума ещё больше.

— Она ждёт! Да-да, ждёт. Когда же бедный Цицерон оступится. Что же делать? Ты молчишь? Ты всегда молчишь, когда я рядом! Но, нет. Она не причинит тебе вреда. Одно дело убить Цицерона и совсем другое посягнуть на Мать Ночи. Да-да! Придумал! Придумал! Ха-ха-ха-ха! Но это так страшно. Твоему верному Хранителю придётся покинуть тебя. Оставить одну. Она не тронет. Нет, не посмеет тронуть возлюбленную Ситиса! Ах! Как замечательно! Цицерон такой умный! Такой находчивый! Но он вернётся! Обязательно вернётся! Он натрёт тебя маслом, милая мать. Да-да!

Габриэлла тихо отошла от двери и прокралась по коридору. Астрид в нетерпении расхаживала по своим покоям, которые делила с мужем-вервольфом. Увидев данмерку, она выразительно подняла брови, ожидая доклада.

— Он опять закрылся в покоях Матери Ночи. Бормочет что-то себе под нос, то кричит несвязную чушь. Я слышала твоё имя, Астрид.