Уж и еж (без цензуры)

Уж и еж (без цензуры)

Солнце гордо поднялось с колен, превратив свежее доброе утро в знойный недобрый день. Напуганный желтым карликом ветер тихо дрожал в ряду стройных деревьев. Слава Галилею, что солнце не солнцеликий и круглосуточно не жжет. Спасаясь от жары, мелкие твари прятались где-то вообще везде. Именно там кузнечик искал себе пару, но боль его скрипки напрочь отвадила самок и шанс потрахаться навсегда упрыгал. Самцу богомола повезло больше, он успешно расстался с девственностью и постепенно терял свою голову. В такт хрустящей парочке под толстыми слоями почвы грязно спаривались кроты, чем провоцировали легкое землетрясение.

Естественный отбор не любил  скуку и шел полным ходом, за ним следовал суровый еж. Он пробирался между холмов, будто Моисей через разверзшееся море, только без особой миссии, посоха и евреев. Впрочем, вместо посоха у ежа был уж.  Он размахивал им, как псих нунчаками, и громко орал.

— Это была моя мышь!

—  Прос-с-стите, как я мог знать, что она ваша? —  каждый раз оправдывался уж.

—  Здесь все мое! —  постоянно напоминал еж, не переставая трепать ужа. —  Давай, сука, выплевывай!

—  Вы там совсем охуели? —  впервые отозвалась проглоченная мышь. —   Меня укачивает, я сейчас в желудок вырву. 

Еж на секунду замер.

—   Что это у тебя там вякает?

—   Мышь. Такое иногда с-с-случается, мы ведь ужи —  народ бедный, у нас-с-с даже яда нет, приходится глотать, как ес-с-ть, —   пожаловался змей.

—  Бомжара, —  послышался голос из утробы.

Еж с презрением глянул на ужа, его левая лапа схватила змея за шею, а правая крепко дала под дых. Мышь в желудке несколько раз перевернулась.

—  Уф блядь, —  простонал грызун, —  а ты не мог бы его бить по морде?

Но еж ударил туда же, и мышка снова перевернулась. После двух пропущенных ужу нездоровилось тоже. Он корчился от боли, страха и просто потому, что змей.

Еж медленно поднес ужа к своей пасти. В этот момент его зубы больше всего походили на крошечные обломки чипсов, они были такие же острые, желтые и кривые.

—  Обычно я не ем гадин, но у меня был очень гадкий день. 

 Ужа затрясло, как пассажира в сельском транспорте.

—  Назови хоть одну причину, почему я не должен тебя съесть? —  злобно профыркал еж.

—   У меня глис-с-сты, —  с надеждой прошипел уж.

Колючий монстр даже не моргнул.

 —  Отлично, —  сказал он, —   скоро я их познакомлю со своими.

В кишечнике ежа бодро зашевелились паразиты: «Ура! Нам подселят свежих шлюх!».

—  Фу, бля! —  не выдержала мышь.

—  Еще аргументы есть? —  поинтересовался еж, предполагая правильный ответ.

—  Нет, —  правильно ответил уж.

Еж спрятал ухмылку под страшную рожу и потащил змея в свое логово. Он шел быстрым тяжелым шагом, а вокруг содрогалась земля —  это отражалось на кончиках подсохшей травки и высокомерии ежа. Он наслаждался своей мощью, способной расшатать всю землю. В действительности землю шатали кроты: они по-прежнему грязно спаривались и даже думать не думали, о чем думал еж.  А тот думал о том, как изящней хлопнуть ужа.

Внезапно над аэродромом мыслей пролетел подбитый шмель. Его преследовал рой пчел, обида и выпущенная роем фраза: «Толстожопый нам не брат!». Так энергично шмель еще не летал. Еж быстро отмахался змеем, затем от греха подальше свернул. Он оказался на ясной поляне, где солнце пекло особенно жарко. Не дожидаясь солнечного удара или другой кары свыше, иглоукалывающий зверь отправился к ближайшим деревьям. Уж вынужденно тащился следом, его хвост был зажат в тесной ежовой пасти, а голова мечтала этот хвост отбросить, но отбросила глупую мечту. Печальный комок грусти выкатился у него из горла. Змей зарыдал —  его плач звучал как сухой кашель и визг рожающей гиены.

—  Прекрати! —  грозно приказала мышь. —  А то...

—  А то что? —  перебил заплаканный уж.

—  А то я тебя надую, ты растянешься и весь нахуй умрешь.

Уж не знал, как реагировать на такие угрозы, поэтому не реагировал. Зато отреагировал еж: его фантазия тут же прокрутила клип, где мышь сидит в большом презервативе и пытается его надуть. Смех ежа мурашками пробежал по змеиному телу. Уж выпал из дребезжащей от широкого хохота пасти и, боясь спугнуть удачу, стал осторожно отступать.

Рядом без мыла взмыла наблюдательная ворона, она зачем-то каркнула, что ее сестра так «проебала сыр». Еж спохватился, в его злобно прищуренных глазках отражались поля и быстро исчезающий в далекой перспективе змей. Уж двигался изящной струйкой, ловко рассекая узкий травяной пробор, за ним бубном кувыркался еж. 

В поблекших луговых зарослях самка богомола брезгливо поглощала зеленоватый окорок, обвиняя ухажера в том, что он быстро у нее сожрался. Недоеденная лапка самца конвульсивно дернулась, как бы говоря «прости».

Мимо пронеслась живая комета. Это был уж, он блеснул своей лаковой кожей и моментально скрылся. Самка богомола прекратила жевать. Она пыталась разгадать увиденное, но тут же получила удар в спину. Колючий шар смял каннибалку и скрылся с места ДТП.

—  Стой! —  кричал еж. —  Кусать буду!

Уж знал, что не умеет стоять, и этот трюк проделывать не собирался. Менять маршрут он тоже не планировал, фантазии хватило только на страх, поэтому змей полз к тем же деревьям, к которым его не дотащил еж.