Ужас белой ночи

Ужас белой ночи

Тот, кто прячется за шкафом

Свет белой ночи.
В призрачном освещении сквозь неплотно задернутую гардину виднеется мрачный силуэт дома напротив, хищно распахнутая арка подворотни напоминает жадно разинутый рот, готовый проглотить имевшего неосторожность пройти мимо нее ночного путника.
Это Питер. Северная столица, самый центр Петроградской стороны. Время действия моего рассказа — восьмидесятые годы прошлого века, поздний СССР, а потому это еще Ленинград, на улицах никаких реклам, баннеров и витрин, только тусклая белесая лампочка над подворотней, чей свет ненамного ярче феерии белой ночи...

— Мрачное место...
— Да, это же постройки ещё тех лет, приписываются Петровскому времени, сырость, холод, — соглашается квартирная хозяйка.
Вообще, квартирка у неё подстать тем петровским, а может ещё и допетровским домам, настоящее сборище антиквариата, высоченный, в потолок, шкаф на полстены, столь же объемная кровать, в которой мне и престоит спать, вот только я упираюсь и сомневаюсь.
— А чего ж, нормальная кровать! — не понимает моя хозяйка.
Ну, кровать то может и нормальная, но вот то "произведение искусства", что висит над ней ни в какие ворота не лезет!
С ненавистью всматриваюсь в огромный, более квадратного метра, барельеф, изображающий средневековое окно, а в нём мерзкого носатого карлика, словно сошедшего со страниц сказок Гауффа. Ну ладно бы просто карлик, стоит себе и стоит за окном, так этот персонаж, ещё и перебросил одну ногу в огромном деревянном башмаке через подоконник, рукой за перекладину держится, будто собирается прыгнуть в постель к мирно спящему гостю! А рожа! Мало того, что страшная, так ещё и улыбочка такая злорадная!
Нет, я в этой кровати спать не буду, пусть хозяйка тешит свое сомнительное чувство юмора с другими постояльцами!
— Ай да чего на него смотреть то, это ж просто искусство! — старушка с нетерпением машет рукой.
Воображение так и рисует её, прильнувшей ухом к стене и слушающей дикие вопли из комнаты разбуженных гостей!
Нет, ни в коем случае!
— А вообще, это совсем не страшно, у меня за шкафом, например, живёт тот, кто пострашнее... — многозначительно вещает старуха.
Вот как? В этом напоминающем музей и пропахшем нафталином доме ещё и за шкафом кто-то живёт?!
— Живёт! Живёт, иной раз едва слышно возится там, а однажды...

...Мягкий тускловатый свет, струящийся сквозь не очень толстую ночную гардину от соседского уличного фонаря протянулся по спальне до самого немного приоткрытого шкафа, из которого торчал край шарфика.
Она, отвернувшись от стены, некоторое время разглядывала этот причудливо свернувшийся, как змея, шарфик, борясь с нежеланием встать и плотнее прикрыть дверцу.
Нет, ну надо ж, точно как змея! Хотя откуда тут, в самом центре Питера могла бы взяться змея?! Какой-то абсурд, но вот одно плохо, сон куда-то улетучился.
Пружина кровати звякнула.
Мария снова собралась поменять позу и вдруг замерла, глядя выпученными глазами из-под одеяла.
Шкаф, вплотную придвинутый к самой холодной стенке, шевельнулся, как будто за ним прятался кто-то тонкий, уместившийся в эту невообразимо узкую щель!
Но...
Очередное шевеление и она похолодела.
Из-за шкафа медленно и зловеще высунулась костлявая белая тощая рука с указующим куда-то вверх пальцем и невидимый глубокий и какой-то загробный мужской голос у самой стенки медленно и веско произнёс:
— У тебя будет три покойника!
Она содрогнулась.
Чего?!!
— Три покойника! Три покойника! Три покойника!
Снова и снова повторял голос, перечисляя живых и здоровых людей, словно страшная шипяшая пластинка и каждый раз тонкий указательный палец руки покачиваясь в такт голосу, подчёркивал важность сказанного!
Ой, какой кошмар!
Она, едва не сорвавшись в крик, от ужаса распахнула глаза, всё ещё слыша очередной повтор жуткой фразы, увенчавшийся угасающей концовкой о грядущей смерти некоей, тогда ещё неизвестной Агриппины Ивановны.
— И...И...И Агриппина Иваааановнааааа!
Ещё раз нараспев прозвучало в комнате и воцарилась гнетущая, давящая на уши тишина...

— И вот так, все они, в том же самом порядке на тот свет-то и отправились, а последней как раз та вышеупомянутая соседка моя, Агриппина Ивановна!
Сообщив это, старушка замолчала, покосившись на свой старинный двухвековой шкаф.
Нет, да тут же просто таки комната ужасов! Любой аттракцион отдыхает!
Так и пришлось идти на ночь глядя в гостиницу...

***