В чем тупил канон

Лист 1. Иномирянка приходит в храм

Последний раз от холода Лина просыпалась тогда, когда заснула весной в подъезде. Не открывая глаз, девушка рукой нащупала какую-то тряпицу и попыталась завернуться в нее, но тряпица была продырявлена в трех местах, и холод проникал сквозь эти дыры.

Откинув от себя импровизированное одеяло, Лина присела и огляделась: полутемное помещение с деревянными полами ничем не освещалось, из мебели был только стенной шкаф без дверей, на полках которого сиротски лежали какие-то вещи. С ужасом догадываясь, в какой вселенной могла быть такая домашняя обстановка, девушка поднялась в поисках зеркала или ванной. В ванной тоже не было ничего, только у закрученных труб был припрятан горшок, да острый осколок зеркала висел на стене без кафеля. Так и было – в осколке Лина увидела знакомое лицо Момодзоно Нанами, из-за истории которой плакала ночами неделю. «Бедная девочка, - рыдала тогда Романова, - мало того, что мама умерла, мало того, что отец пропойца и тащит всё из дома, так еще угораздило влюбиться в этого несносного ёкая!»

«Ну теперь-то, - сурово сдвинув брови к переносице, Лина попыталась нашарить включатель света. – Теперь-то никаких потусторонних приключений! Мы закончим школу, излечим отца, поправим свои дела, выучимся на адвоката и не будем ни от кого зависеть! А там уже и Нанами вернется в свое тело, я ж тут ненадолго, надеюсь».

Размышления Романовой прервал стук в дверь. «О, не может быть», - предчувствуя худшее, девушка подошла к двери…

***
Итак, парк, вечер, старое пальтишко и сумка с пожитками.

«Не везет с мужчинами, - припомнила Лина фразу матери Нанами. – Это всё любовь дурацкая, головой совсем думать разучились. Ну ничего, с нами такого не будет», - чувствуя ответственность за тело, в котором находилась, Лина говорила о себе во множественном числе, подразумевая, что Нанами всё же даст как-либо о себе знать. Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны тела…

Невдалеке раздался собачий лай и крики «Спасите!»

«Пффф, ща, побежала прям. Ты кто, бог земли или тапочек японский? Сам себя спасай, умник, - рассерженно подумала Лина. – Никаких потусторонних друзей! Завтра пойдем в школу (кстати, где она находится?), потом найдем работу, заработаем денежек, снимем квартиру и заживем счастливо. Никто нам не нужен!»

Крики грозили перейти в плач, становясь всё жалостливее.

«Ну чего ты, - заговорила Совесть, - рассыплешься, если поможешь ему, а? Просто прогони собаку, поздоровайся и уйди, делов-то!»
«Пусть Ками-кадзе зовет», - имея в виду его друга, хмурилась Линка.
«Ну он же собак боится!»
«Сочувствую», - без тени такового фыркнула иномирянка.

Едва не проорав от твердолобости хозяйки, Совесть решила использовать последнее средство.

«Ты его любишь, забыла?» - вкрадчиво прошептала она, и Лина, простонав, всё-таки встала и пошла по направлению звуков.

У дерева истошно лаяла псина, ибо от души презирала потусторонние вещи, а на дереве, едва не рыдая от страха, вцепился в ствол Микаге.

- Ну и чего ты лаешь? – обратилась к собаке Лина. – Тебя и так до полусмерти испугались, зачем ты еще что-то доказываешь?

Собака недовольно гавкнула.

- А знаешь, он не виноват, что таким родился, - на глазах удивленного Микаге Лина продолжала вести дипломатическую беседу с животным. – Давай, беги по делам, я присмотрю за ним и обещаю не пускать его к людям.

Псина убежала.

В итоге, не решившись лгать любимому персонажу, Романова рассказала ему всё как есть, исключая разве что осведомленность в каноне.

«Ага-ага, еще там что-то про любовь говорила», - хитро фыркнула Совесть.
«Заткнись там, а то в долю не возьму», - цыкнула на нее хозяйка.

- Спасибо, что выслушали, добрый человек, - вздохнула Лина. – Теперь осталось только найти работу. Но, думаю, моих талантов хватит, чтобы успевать везде.

Микаге, поправив свои круглые очки, долго думал над этой ситуацией, затем решительно тряхнул светлыми волосами и вручил Лине бумажку.

- Тебе сейчас нужна защита и жилье, возьми пока мое, хорошо? А потом я что-нибудь придумаю.
- Э, да нет, что вы, мне совесть не позволит воспользоваться вашим гостеприимством… - с улыбкой попыталась отказаться девушка.

«Даю свое официальное разрешение», - помахала рукой Совесть.

- Ни о чем не беспокойся, дитя, - Микаге с упорной решимостью вложил бумажку в ладонь Лине, и пока та на автомате склонилась, чтобы посмотреть, что там, поцеловал ее в лоб.

Романова печально вздохнула, осознавая факт своего причастия к канону, пока Совесть отплясывала победный танец.

- Это храм, - Микаге в ответ на ее откровение решил тоже не скрывать кое-чего, кивнув на листок. – Укроешься пока там, а я попытаюсь найти решение твоей проблемы, - «И, возможно, мы поможем друг другу», - додумал он про себя, улыбаясь.

«Чую развод», - мрачно подумала Романова, глядя в спину удаляющемуся богу земли.

***
Храм стоял в запустении, но не в обветшалом состоянии, а во вполне себе хорошем, только не было признаков жизни. Лина, хмурясь, прошла прямо к входу и отворила дверь, входя в темное пространство дома.

- Целых двадцать лет, - грозный голос с нарастающим недовольством раздался от дальней стены. – И ты, наконец, соизволил явиться?! – Томоэ оказался прямо перед носом девушки, собираясь видимо, разодрать предполагаемого Микаге на сотню небольших сувениров. – Э…
- Я, - Лина, пользуясь замешательством лиса, хватанула его за грудки и рывком притянула к лицу, целуя ошарашенного ёкая в губы. – Новый бог земли этого храма, - отпустила теперь своего слугу, так что тот, вытаращившись на нее, отшатнулся. – Служи мне теперь верой и правдой и не вздумай сопротивляться моей воле.
- Какой грозный бог… - пробормотали дети огненного духа.

Томоэ, отошедший от шока, пришел в ярость.

- Как смеет человеческое отродье так разговаривать со мной? – устрашающие языки лисьего пламени закружились вокруг хозяина.
- Сидеть! – властно прикрикнула Лина, и Томоэ неожиданно для себя бухнулся на пол там, где стоял. – Идешь против поставленного бога, слуга? – девушка приблизилась к нему, надменно смотря на него сверху вниз. – Сейчас ты покажешь мне мои покои, а затем примешься за свои повседневные дела, бесполезная лисица. Выполняй!