Баал знал, что не сможет выбраться из чёрной дыры самостоятельно. Печати, созданные Нирмаатой, были слишком сильными для него.
Лишённый возможности развиваться, познавать новое и становиться сильнее, Баал решил действовать так, как не действовал никогда. Он возложил все свои стремления, надежды и желания на аатму, имя которой не знал и способности которой не мог контролировать. Но он мог заманить её в ловушку, из которой не смог выбраться сам. И он заманил.
Сознание аатмы казалось ему ограниченным, неинтересным и таким обычным, что весь его план готов был рухнуть карточным домиком. Но случайность спасла его.
Едва разбираемый образ, страшно размытый, похожий на бесформенное цветное пятно, промелькнул в сознании аатмы. И Баал понял, что этот образ, обрывочное воспоминание, несущее боль и горе, было тем единственным его шансом, который он ждал бесконечно долго.
Он принял форму девочки, угловатой, толком не выросшей, умершей молодой и ничего не достигшей в последние дни эпохи пожирателей. Трагичная смерть, ничего никому не давшая и не принёсшая никакой пользы.
Баал был серьёзно ослаблен и понимал, что малейшая ошибка сделает его вечным узником чёрной дыры. Он рискнул, выжимая из своего покалеченного существа последние остатки сил, и позвал аатму, направляя в её сознание свой новый образ. Она отозвалась, но не сразу, с неожиданным потенциалом силы вцепилась в фантомное видение и твёрдо пошла на зов. Аатма двигалась в сторону чёрной дыры, как пласт первоисточника двигается на поражение цели, сметая и разрушая всякие преграды на пути.
Она была так сильна, так молода и так горяча, что Баал не верил своей удаче. Не верил тому, что свобода, желанная, бескрайняя и безбрежная, сладкая и манящая, сама идёт к нему в руки.
Когда аатма остановилась около печати, слабо мерцающей холодным синим свечением, в опасной нерешительности, Баал направил в её сознание ещё один зов.
— Сэрсай… — звенящим шёпотом, похожим на журчание воды, позвала аатма, — мне не пройти сквозь такую печать.
— Путь открыт, — бархатистым девичьим меццо-сопрано отозвался Баал. — Ты сможешь войти.
Зловещая тьма чёрной дыры, такая же бесконечная, как боль, ненасытным зверем пожирающая аатму изнутри, забирающая покой, уничтожающая душу, завибрировала, пытаясь сломать синеватые руны равнодушной печати, но не смогла даже коснуться их, обречённо угасая, как угасает бутон цветка, когда приходит его время.
Аатма рвано дёрнулась, ощущая свирепый натиск проклятого первоисточника, но было уже поздно. Осквернённая энергия мелкой пылью роилась вокруг её тела и впитывалась в него.
— Моя дочь, — позвал густой басовитый мужской голос, — лишь ты спасёшь всех нас. Только у тебя в руках есть такая власть.
Аатма задёргалась, подверженная влиянию внутренних метаморфоз. Её длинные голубые волосы стремительно темнели, пока не достигли тёмно-зелёного цвета, глаза, небесно-голубые, наивные и добрые, приняли на себя тот же оттенок, приобретя ещё и жёлтые вкрапления вокруг чёрного округлого зрачка.
Новорождённая шаапит замерла, глубоко, но осторожно, вдохнула и выпрямилась.
— Да, отец, — сладким, но ядовитым голосом произнесла она и вошла в синеватую печать, как камень равнодушно входит в воду.
#53223 в Фэнтези
#20372 в Приключенческое фэнтези
#15386 в Молодежная проза
#2379 в Молодежная мистика
Отредактировано: 01.01.2019