В чём виноваты

Аалроог Синистра. Призрак прошлого

      — Лю­ди всег­да вы­бира­ют се­бя, — елей­но про­гово­рила Си­нис­тра. — И ни­ког­да не бу­дет ина­че. 

      — Они мо­гут на­учить­ся, — от­ри­цатель­но мот­нул го­ловой Ши­он, — им мож­но дать шанс.

      — Дать шанс мож­но бар­су! — с ос­терве­нени­ем вос­клик­ну­ла ша­апит. — Мож­но ска­зать ему, что уби­вать и жрать сы­рое мя­со нель­зя, но, — при­пух­лые кра­сивые гу­бы А­ал­ро­ог рас­тя­нулись в пло­то­яд­ном ос­ка­ле, — раз­ве он пе­рес­та­нет? Он жи­вёт чу­жими смер­тя­ми, как лю­бая дру­гая пло­то­яд­ная тварь. Это за­лог его жиз­ни и са­ма его жизнь. Сол­да­тик, ты со­бира­ешь­ся за­пихи­вать в его зу­бас­тую пасть тра­ву? Я с нас­лажде­ни­ем бу­ду слу­шать твои гром­кие воп­ли, ког­да он от­ку­сит от го­лода те­бе ру­ку по ло­коть! — она зас­ме­ялась, гром­ко, нас­мешли­во, над­рывно, зап­ро­кину­ла го­лову на­зад, ши­роко рас­кры­ла кра­сивый, но по­ганый рот.

      Ми­яд­за­ки скри­вил­ся, от­вернул­ся, прик­рыл свет­ло-ма­лино­вые гла­за, у­яз­вле­но под­жал тон­кие гу­бы. В сло­вах Си­нис­тры был толк, сши­ба­ющий с ног, сжи­ма­ющий бе­зыс­ходностью груд­ную клет­ку, вы­зыва­ющий от­вра­щение сво­ей прос­той, но твёр­дой прав­ди­востью.

      Что мож­но бы­ло от­ве­тить ей?

      — Мол­чишь, сол­да­тик, — ус­мехну­лась Си­нис­тра, — мол­чи. Ты жи­вёшь иде­ей, но твоя ли она, эта идея? Чьи взгля­ды и рас­сужде­ния ты взял на ве­ру? И чем ты ста­нешь, ког­да по­теря­ешь их?

      — Ни­чем, — не­весе­ло отоз­вался Ми­яд­за­ки, — но я и сей­час нич­то.

      — Это ты сам ре­шил или кто-то пос­та­рал­ся, втап­ты­вая те­бя в грязь? — А­ал­ро­ог смеш­ли­во блес­ну­ла тём­но-зе­лёны­ми гла­зами.

      — Как же ты лю­бишь во­рошить чу­жие ду­ши, — раз­дра­жён­но и поч­ти зло при­печа­тал Ши­он. — Ког­да от­вя­жешь­ся и прос­то убь­ёшь?

      — Так не ин­те­рес­но, сол­да­тик, — кра­сиво, но хо­лод­но хо­хот­ну­ла Си­нис­тра. — Прос­тое убий­ство — де­ло гу­ман­ное, а я, ша­апит, дочь сво­его лю­бимо­го па­поч­ки, дей­ствую так, как ве­лят мне тра­диции. Я му­чаю, но уби­ваю сов­сем ред­ко. Я ша­апит ду­ши, сол­да­тик, а не смер­ти.

      — Тво­ей гад­кости нет пре­дела, — ра­зоча­рован­но отоз­вался Ши­он.

      Ка­питан Пат­ру­ля встал с че­тырёх­но­гого скрип­нувше­го сту­ла, с от­вра­щени­ем и жа­лостью пос­мотрел на ша­апи­та и по­шёл к вы­ходу.

      — Не смей смот­реть на ме­ня так, сол­да­тик, — че­каня и вы­гова­ривая каж­дое сло­во, про­шипе­ла Си­нис­тра, — пусть эта ду­ра из прош­ло­го ме­ня и скру­тила, но те­бя-то я смо­гу на­учить по­доба­ющим ма­нерам.

      — Ког­да пе­рес­та­нешь быть плен­ни­цей, — глу­хо и без вы­раже­ния сог­ла­сил­ся Ши­он, по­жимая пле­чами, но не обо­рачи­ва­ясь и не прек­ра­щая дви­жения.

      Сов­сем ско­ро дверь за ним хлоп­ну­ла и щёл­кну­ла. Си­нис­тра ти­хо хмык­ну­ла, зап­ро­кину­ла го­лову и зак­ры­ла гла­за.

      — Я вы­берусь от­сю­да, сол­да­тик. Ты и гла­зом мор­гнуть не ус­пе­ешь.