В его объятиях

Глава 1

Конец июня. За широким окном по-летнему палило солнце, и прогуливающиеся горожане спасались от жары в тени деревьев, сидя на лавочках вокруг небольшого фонтана. В центре него возвышался величественный всадник на лошади – памятник казакам-основателям города.

Мне нравилось заниматься в кабинетах, вид из которых открывался на эту небольшую площадь. Во время отдыха от игры на рояле я с интересом рассматривала улицу, меняющуюся с каждым часом. На другой стороне в классах были видны лишь унылые здания офисов и припаркованные рядом автомобили.

Единственный плюс таких кабинетов – прохлада. Сейчас же я мучилась от духоты, несмотря на открытое настежь окно.

Даже такая мелочь не омрачила моё настроение, потому что летняя сессия закончилась, и теперь можно было вздохнуть с облегчением. Конечно, для сдачи пришлось потратить много нервов и сил, особенно перед экзаменом по специальности. Всё благодаря наилюбимейшей заведующей фортепианным отделением – Абрамиди Тамаре Георгиевне.

Женщина, как всегда, устроила подлянку: моя преподавательница плохо себя чувствовала, и я должна была репетировать в Большом зале самостоятельно. Заведующая в последний момент отрегулировала расписание, и в итоге я зашла в зал самая последняя, проторчав в колледже весь день.

Всё это жутко разозлило. Мне стало досадно из-за своей беспомощности, из-за того, что не могла постоять за себя. Со слезами на глазах я репетировала в одиночестве на концертном рояле, а под пальцами все пассажи, тщательно разучиваемые долгое время, рассыпались в одно мгновение. Руки тряслись, вся программа развалилась. Поиграв ещё минут десять, я старательно вытерла слёзы, чтобы в коридоре никто не увидел меня расстроенной.

Я боялась, что на следующий день не смогу ничего сыграть. Но на экзамене, наоборот, почувствовала себя намного увереннее и исполнила программу на «отлично». Все переживания остались позади, а эта ситуация стала для меня очередным уроком: нужно идти вперёд всем врагам назло.

Валентина Семёновна – моя учительница по специальности – подобрала программу для третьего курса. Разобрав вместе со мной новые произведения, она дала пару рекомендаций и, пожелав хорошо отдохнуть летом, ушла. А я уже около пяти минут сидела в кабинете и смотрела в окно, откинувшись на спинку стула.

Вот и прошли два года обучения в колледже. Ещё столько же осталось до выпуска.

Оторвавшись от раздумий, я придвинулась к роялю и вернулась к новой программе. Каждое произведение было по-своему интересным, но больше всего меня привлекал девятый этюд Шопена, и я снова открыла его ноты.

Даже в медленном темпе сочинение прекрасно звучало и больше напоминало пьесу, нежели этюд. В нём словно сосредоточились вселенская скорбь и невысказанные переживания, вырывающиеся наружу в последнем разделе. Передо мной – то самое произведение, из-за которого натягиваются тончайшие нити души и сжимается сердце.

Когда я сыграла несколько тактов, вдруг открылась дверь. Напевая мелодию этюда, в кабинет заглянул Савелий Карганов.

Этот парень тоже учился на фортепианном отделении, но, в отличие от меня, уже окончил третий курс. Общались мы весьма редко, и я знала лишь то, что он – отличник и дружелюбный человек. Больше я не имела о нём никаких представлений и как-то не стремилась узнать его получше.

— О, Марина, — удивился Савелий и зашёл в кабинет, — ты играешь этот этюд?

— Да, — слегка улыбнувшись, я опустила руки на колени.

— А я тоже его играл, — просиял парень и приблизился к роялю.

— Классно, — без особого энтузиазма отозвалась я, добавив: — Красивый этюд, мне нравится.

— Ты будешь сдавать его на зачёте в следующем году?

— Не знаю, — пожала я плечами, — у меня ещё восьмой этюд есть. Валентина Семёновна не говорила, какой буду сдавать.

— Понятно, — протянул Савелий и опёрся бедром о рояль. — Но как ты будешь играть девятый этюд? У тебя ведь маленькие руки, а там в левой – широкие интервалы.

Я усмехнулась и посмотрела на свои ладони. Да, они были довольно маленькими, и в целом я не отличалась пышной фигурой и высоким ростом. Девушек вроде меня некоторые называли «полторашками». Выглядела я не на свои законные семнадцать лет, а гораздо младше. Незнакомым людям часто казалось, что мне – двенадцать или тринадцать.

— Думаю, что справлюсь с этим, — спокойно ответила я и немного наиграла аккомпанемент. — Заодно растяну руку.

— Капец, — изумился парень, увидев, как я прикасалась к клавишам левой рукой. — Тебе приходится делать много боковых движений.

На секунду я задумалась. А разве пианисты с большими руками играют без боковых движений?

— Да всё нормально, — усмехнулась я, — мне так удобно.

Савелий ещё пару минут рассматривал ноты, разложенные на пюпитре.

— Ладно, я пойду, — зашагал студент к двери. — Удачи!

— Спасибо, и тебе, — дружелюбно улыбнулась я и продолжила заниматься.

Не в первый раз у кого-нибудь из нас совпадала программа. Иногда случалось так, что преподаватели подбирали для нас одни и те же произведения, даже не сговариваясь. Из коридора всегда было хорошо слышно, когда кто-то играл на рояле в кабинете. И если один из пианистов работал над знакомой пьесой, мы заинтересованно заглядывали в класс, чтобы узнать, кому ещё, кроме тебя, дали это произведение.

Поэтому, к вечеру я отвлеклась на другие дела и забыла, что ко мне заходил Савелий, а когда-то у него в программе был девятый этюд Шопена. Подобная ситуация для нашего отделения была не в новинку.

Но с того дня началась целая череда совпадений.