В гостях у августа

В гостях у августа

Этот массивный деревянный стол меня всегда раздражал. Его размеры явно не подходили для такой крохотной кухни, да и дом был рассчитан на проживание двоих, а не на многочисленные званые обеды. Однако мои предложения по поводу перестановки никого не волновали. Но именно за этим несуразным столом он впервые решил довериться мне.

— У меня больше нет места, куда я мог бы вернуться.

Мы и до этого с ним иногда беседовали. Он не скрывал имя и возраст, у него бы и не вышло, я получил эту информацию задолго до его вселения в мой дом. Он рассказывал, что не любит чай, а кофе жильцу было нельзя. Как ему нравилось гулять у воды и шумных магистралей, в такие моменты он чувствовал, что мир был огромен. Я жадно собирал каждый кусочек информации и бережно пытался сохранить внутри себя. Это было похоже на игру в жмурки, когда один слепо искал другого. И порой водящий слышал хлопки, которые должны были ему помочь или наоборот запутать. Водящим всегда был я, но я не был против. Большую часть времени он предпочитал молчать, поэтому я ценил мгновения редкой искренности. Я часто изнывал в ожидании очередного хлопка. Я хотел увидеть, какого это быть живым, когда прошлое и будущее ручейками проникали в тело и наполняли его историей. Со мной такого больше не происходило. Я завидовал людям.

Я не мог произносить имя жильца вслух, это для его же безопасности. Чужие имена могли завести нас к опасным граням, которые было запрещено переступать, но я и не пытался. Мне было комфортно на своём месте, я не претендовал на то, чтобы быть другим. Мне просто порой хотелось быть ближе к ним, таким ярким и тёплым.

Порой он избегал меня. Когда звонил телефон, он запирался в своей комнате и несколько раз проверял, что дверь действительно закрыта, прежде чем начать разговор.

Меня это не обижало, с нами часто предпочитали не считаться, так что такая небольшая попытка изоляции меня не смущала. Мы, призраки, в своей форме годились лишь на одно. Мы впускали жильцов в пустые сдаваемые дома и следили, чтобы они покидали, ничего не сломав. Вот такая была наша роль. То ли мы были надзирателями, то ли добрыми портье. Платили нам сносно, разрешая оставаться привязанными к нашим рабочим местам-домам. Хоть покидать мы их не могли, но нам никто не запрещал разговаривать с вечно сменяющимися жильцами, узнавать у них, что происходило за дверью. Некоторые из них оставляли мне включённый телевизор, и тогда всю ночь я оставался прикованным к киномарафонам, что крутились после двенадцати. Я не жаловался, при жизни я не смог насладиться этим искусством. Тогда ещё не было так много фильмов, навёрстывал упущенное. Но это не могло заменить мне бесед с жильцами. Это было совсем иное.

Мои жильцы ещё ни разу не возвращались ко мне. Причины для этого наверняка были, но я старался не держать обид и не злиться. Мне оставалось лишь жить нашими общими моментами в этом старом доме, что стоял последним перед большой дорогой.

В отличие от многих этот жилец не умел улыбаться, в моменты особого счастья он обычно приподнимал губу и обнажал короткий левый клык, который немного кривился в сторону резцов. Я бы хотел дотронуться до этого зуба, просто чтобы ощутить, что он не врёт, и его счастье в этот момент являлось настоящим. К концу месяца он почти перестал это делать.

Он был подобен вечеру августа. Когда сил не осталось, и ты смотришь вдаль на убывающее солнце, упрямо веря, что завтрашний день всё же придёт. А лёгкий ветер играет с твоими длинными волосами, не давая исчезнуть в моменте, словно шепча: «Ты всё ещё здесь». И когда последние лучи солнца покидали твою кожу, ты наконец делаешь глубокий вдох и чувствуешь, что ночь теперь правит на земле. Закрывая дверь на улицу, ты завершаешь свой день. Вот такой он был, таким мгновением он мне представлялся.

Когда жилец только заселился, я задал ему свой обычный вопрос.

— Вы предпочитаете меня видеть или хотите, чтобы я принял невидимую форму?

— Я не против твоей компании.

— Вас не пугают призраки? – я не удержался и произнёс это вслух, хотя знал, что такие вопросы не поощрялись.

— Я встречал более ужасные вещи.

И я ему поверил. Моя форма не была отвратительной, я сумел сохранить человеческий вид, хоть и не очень чёткий, через меня можно было рассмотреть другую часть комнаты, зато в моей внешности всё осталось на прежних местах. Я считался одним из приятнейших типов привидений, поэтому мне и позволялось порой докучать своим жильцам. В то же время внутри меня начало пульсировать любопытство, что же скрывалось за его плечами?

Я знал, что здесь он ненадолго. Всего лишь на август. Когда пожелтеют листья плакучей ивы, он отправится дальше. Такой он человек. Он продолжал бежать. Мне его не понять, я привязан к этому месту. И скорее всего ещё ни одну сотню лет буду таким. Но мне бы так хотелось, чтобы он остался. Я чувствовал, что, когда мой жилец сделает шаг за дверь, его больше никто не увидит.

— Тебе бы не хотелось уйти? – это частый вопрос среди людей и призраков. Нас не держат тут силой, мы не рабы и не жертвы. Мы сами решаем остаться.

— Куда? – мой голос немного потрескивал, он отличался от того, как он звучал, когда я был жив.

— На ту сторону, — он крутил в руках пустую кружку и избегал смотреть на меня.

— А ты знаешь, что на той стороне?

— Нет, совсем не знаю

— Вот и я не знаю. А здесь есть звук бурлящего чайника, меня всегда это успокаивало. Или я тебе мешаю?

— Вовсе нет. С тобой хорошо. Будто лёгкая прохлада, что медленно крадётся летним вечером в дом из приоткрытого окна. Приятно просто побыть с кем-то, — и он вновь обнажил свой клык.

— Я не крался, я первым был тут.

— Я знаю, — посмотрев на свой телефон, он удалился в комнату. Щёлкнул замок, жильцу снова звонили.

Я не стал задавать ему тот же вопрос, потому что боялся, что ответ мне не понравится. Мы могли бы ещё немного побыть добрыми знакомыми и не открывать двери в жестокое будущее.

Жилец плохо спал. Он часто ворочался и прерывисто дышал. Вставал всегда с первыми лучами и упрямо молчал, пока солнце не скрывалось за горизонт. Порой в особенно тяжёлые ночи он присоединялся ко мне и смотрел очередной фильм. У меня были плохие предчувствия, но я был лишь обычным призраком, поэтому всё что я мог — это быть рядом. Я следовал за ним из комнаты в комнату, сидел с ним по утрам на кухне, а вечерами дожидался у двери, пока он заснёт, и лишь тогда покидал его. И когда мне удавалось уловить еле заметный обнажённый клык, я думал, что хорошо справляюсь. Но всё имеет свойство заканчиваться, и я уже знал, что завтра совсем новый жилец придёт в мой дом.