В лучах любви

6. Селедка

Мысль о Владе не давала ей покоя. Она не может его забыть, и ей необходимо поговорить с ним. Она набрала его номер телефона. Ответил противный визгливый голос его матери. Вот ведь как бывает, у такого классного парня мамочка дебильная.

- Здравствуйте, можно Влада?

- Не можно. Ты кто такая?

- Знакомая.

- Вас знакомых, до фига, и звОнят, и звОнят, надоели. Отстаньте от него все, он женится. Поняла? Же – нит - ся!!!

От ее визга в ушах зазвенело. Дуня положила трубку.

В это время в магазин заявились две девицы: Ирина – краса, длинная коса и подружка ее – Галюня, на болонку похожая, а за ними приковыляла старушка «божий одуванчик».

- Селедка у вас свежая? – спросила Ирина, глядя на Дуню в упор.

- Конечно.

- А мне, кажется, старовата селедка, - заметила Галюня, нагло ухмыляясь.

- Да, и тощевата, кости торчат – продолжила Ирина.

- Никто не жаловался пока – ответила Дуня вежливо, хотя так хотелось их послать далеко и надолго. Они ведь не про рыбу говорят, а на нее намекают, на Дуню Селедкину.

- Ну да, если берут, то алкаши какие - нибудь, им на закусь не все ли равно – хихикнула Галя.

- А нам такую не надо! Пойдем, Галя, ничего тут интересного нет – хмыкнула Ирина и развернулась, пошла к выходу: красивая, толстая коса до пояса, бедра широкие, ноги полные. Дуня губы недовольно закусила, позавидовала ее нижней части фигуры. «Ну почему мне Бог не дал красивую попу и полные ножки? А вот у Ирины все, как надо». От грустных мыслей ее отвлекла старушка.

- И чего они селедку забраковали? Вроде нормальная селедка, свешай – ка мне одну рыбинку. И хлебушка дай…

Ага, засуетились девки, почуяла Ирина – краса опасность, исходящую от Дуни Селедкиной, вот и прибежали на разведку, прошлись по ее фамилии, по возрасту и фигуре. Неспроста.

«Спасибо тебе, папа родимый, за фамилию замечательную» - промелькнула злая мысль. Вспомнился отец – Гаврила Селедкин. От него Дуне достались красивые голубые глаза и фамилия. А сам он ушел к молодой любовнице, когда Дуне было шесть лет, с тех пор и носа не показывал в их дом, не общался ни с бывшей женой, ни с дочерью. А какая была любовь, всем на зависть. Он - красавец: высокий, стройный, брюнет с голубыми глазами и модный. Она – Алевтина Сухова (мама Дуняши) – миниатюрная красотка с химией на голове, стрелками на глазах, яркой помадой на губах, и тоже очень модная. Это в эпоху повсеместного дефицита, они умудрялись одеваться стильно и ярко… Но любовь прошла, семейная лодка разбилась о бытовуху, и разошлись пути Гаврилы и Алевтины.

Но такая красотка, как Алевтина не может пропадать одна. И у них в доме появился дядя Вася. «Вася – карася» симпатичный и добрый дядька, веселый к тому же, вечно навеселе, пьяненький. Надоела Алевтине его пьяная морда – выгнала. На смену ему пришел «дядя Федя – съел медведя», этот вообще не пил, но жадный был. Экономный, деньги экономил, ладно бы свои, но и Алевтинины тоже. Конфеты не покупай, наряды часто не меняй, сшила одно платье в год, и хватит, а туфли можно и десять лет носить. Кое как от него избавилась Алевтина, не хотел он уходить. Он ведь у них крылечко отремонтировал, внес - таки вклад в семейный бюджет…

Наконец, появился он – мужчина мечты. Дядя Гена – крокодил, он не жадный и не пил. От великой любви Алевтина родила ему сына. По этому случаю им пришлось узаконить отношения. Алевтина сменила фамилию и стала Кривухиной, а Дуня, конечно, осталась Селедкиной. Ей было уже четырнадцать, когда у нее появился брат Денис, и теперь она стала няней Дуней. Мать то на работе, то заказы на дому принимает, а мелкий на ней, на Дуняше… Дядя Гена со временем менялся не в лучшую сторону, сначала стал скупердяем, почти как дядя Федя. А потом и выпивать начал, почти как дядя Вася. Он работал на машине скорой помощи посменно. Смену отработает, и к бутылочке, потом перед очередной сменой не пьет, зато у телевизора сидит, с диктором разговаривает или участвует в политических дебатах. А поскольку спальное место Дуни находится в «зале», где и телевизор, то спать лечь пораньше ей не удается. А она «жаворонок» между прочим… Вот как тут о замужестве не задумаешься, пора своим углом обзаводиться…

А «жених» Григорий куда - то запропастился, не идет в магазин, в селе его не видно. Неужто не понравилась ему Евдокия? Однажды во время чаепития на работе, продавщица промтоваров Лида спросила у Павлины:

- А что Ваш сынок – то Гриша на Иришке не женится, раздумал что ль?

- А куда ему торопиться? Девок в деревне «куева хуча», и помоложе Ирки найдутся. Пусть присмотрится, подумает – ответила Павлина.

- Так ведь девка ждала его, письма в армию писала, надеялась.

- Ой, ты боже мой! Надеялась она. А сейчас хвостом крутит перед Заречинским парнем, этим, как его – Толяном – Павлина посмотрела на Дуню, и Лида тоже на нее уставилась.

- Евдокия, разве Толя не твой жених? Уведет ведь Ирка - то.

Дуня чуть чаем не захлебнулась.

- Не жених он мне, сосед просто, он мне как брат.

- Брат… подвинься, я лягу – хохотнула Лида. «Вот противная баба - Лидка, все опошлит»

Две старушки – покупательницы нарушили их чаепитие, приперлись.

- Дуняша, обслужи - ка нас, пожалуйста, мы за хлебушком пришли…

Дуня отправилась в свой отдел за прилавок, а Павлина, тем временем, просветила Лиду:

- У ней жених покруче есть в Заречинске. Топтыгин к ней сватается. Во!

- Топтыгин? Это Изабеллы Марковны сынок что ль?

- Он самый… Только Изабелла вроде как против, вот и сослала ее к нам, с глаз долой. А он не отступает. Ультиматум матери поставил: или Дунька или совсем не женюсь. Вот.

- Ух ты! Ну и дела! Как легла, так и дала – удивилась Лидия.