В мире животных

В мире животных

Драко

В мире животных

(рассказ-дилогия)

Часть первая:

Золотая рыбка

…В третий раз закинул он невод,

Пришел невод с одною рыбкой,

С непростою рыбкой, - золотою.

Как взмолится золотая рыбка!

Голосом молвит человечьим:

«Отпусти ты, старче, меня в море!

Дорогой за себя дам откуп:

Откуплюсь, чем только пожелаешь»

Удивился старик, испугался:

Он рыбачил тридцать лет и три года.

И не слыхивал, чтоб рыба говорила.

Отпустил он рыбку золотую

И сказал ей ласковое слово:

«Бог с тобою, золотая рыбка!

Твоего мне откупа не надо;

Ступай себе в синее море,

Гуляй там себе на просторе»…

А.С. Пушкин

Скажи мне, что ты любишь больше всего,

и я буду знать, что у тебя отобрать.

Дарт Плагиус

Она немало повидала за свою долгую и славную жизнь, но, до сих пор, оставалась поразительно аккуратной, матово-бархатной, с мелкозернистой текстурной поверхностью, напоминавшей рыбью чешую. Сегодня так старательно не делали даже военную технику. Если поглядеть в микроскоп на оборотную сторону шляпок крохотных винтиков, скреплявших ее половинки, можно было увидеть логотип фирмы, а золоченая пружинка в рабочей области выгибалась двойной аркой, не теряя упругости даже за годы труда. Левый и правый ролики снаружи видны не были, в первых партиях еще не придумали делать корпуса прозрачными, но ролики, все равно, отличались удивительной сложностью, имели подпружиненные направляющие, крошечные пылевые подушечки, отдельную высокопрочную ступицу, вплавленные в корпус металлические полуоси. Сам корпус был отлит из бархатистой пластмассы такого качества, какое не часто увидишь и в аэрокосмической промышленности. Прозрачное окошко казалось хрустальным, насечка с микроскопическими рельефными цифрами жемчужно переливалась, а наклейка – шедевр индустриального дизайна – не протерлась даже после тысячекратных встреч с карандашом и резинкой.

В наше время уже невозможно понять людей, вкладывавших столько труда в подобную мелочь. На ее разработку, наверняка, ушло больше средств и времени, чем сегодня тратят на запуск нового спутника.

Емельян Глухов молча крутил в пальцах желтый незаточенный карандаш «Koh-I-Noor», продетый сквозь зубчатое отверстие старенькой японской аудиокассеты. Ферромагнитная пленка, рывками, в такт вращению карандаша, перематывалась с левой бобины на правую.

Если бы президент орал, бил кулаком об стол, даже если б по его могучей бычьей шее струился пот, а квадратное лицо краснело от ярости - это было бы не так страшно, как зрелище двухметрового локомотива в дорогом костюме, механически перематывавшего пленку в кассете. Руки Емельяна Глухова не дрожали, бывшему снайперу подобное не грозит, но, от простого взгляда на его лицо, дрожать начинали окружающие.

Минута утекала за минутой; пленки на левой бобине оставалось все меньше и меньше. Когда она, наконец, подошла к концу, президент с неожиданной свирепостью крутанул карандаш еще раз, вырвав кончик пленки из ярко-красного зажима. Беспомощно тренькнули невидимые ролики, пружины распрямились. Стиснув зубы, Глухов впечатал раненную кассету в стол и, впервые за полчаса, поднял голову.

-С меня довольно, - произнес он сухо. – Приведите старика. Плевать, чем он занят. Мы либо получим объяснения, либо… - президент скрипнул зубами, - …на этом варианты кончаются.

Двое сотрудников секретной службы разом поднялись с дивана в дальнем углу комнаты и скрылись за дверью. Другие присутствующие нервно переглядывались.

К тому времени, как агенты вернулись вместе с низкорослым, кучерявым, смуглым и большеглазым старичком в смешных очках без дужек, Глухов уже ходил взад-вперед перед столом. Появление старика заставило его рывком обернуться.