В объятиях фантома

В объятиях фантома

— Илона, ты где там? — Спросила подруга. — А что в этой коробке? Так, это же мыльное-рыльное? Это в ванную? Где она, кстати?

— А?— Спросила я.

— Я спрашиваю: «Где ванная комната?».

— Прямо по коридору. Дверь слева— ванная.

— Хорошо.

Отныне я буду жить сама. К несчастью, меня вынуждают, как бы типично это не звучало, обстоятельства.

— Завтра помочь не смогу, так что попытаемся управится за сегодняшний день,— прозвучало уже из кухни.

— Работа?

— Да. Это ты у нас студент на каникулах, мне такая роскошь и не снится.

Если бы это было причиной моего переезда. Хех!

— Эй! Ты чего? У тебя есть я! Не плачь, Илона! Слышишь! Пиши, звони, я сразу же отвечу.

— Спасибо, Даш. Ты мне и так очень помогла. Я ценю это, правда. Мне просто нужно свыкнутся с мыслю…, — продолжать не хотелось, поэтому голос к концу осип, — свыкнутся с тем… с тем, что их… их больше нету! — Слезы снова смазали мир, хотя казалось, что всё уже выплакала всё. У меня снова истерика. — И почему я одна выжила?!

— Тс-с… Всё хорошо, они бы не хотели, чтоб ты так думала. Авария была случайность.— Шатенка хотела меня обнять и успокоить, но «рыжая бестия» не далась. Так меня все называли за глазами, даже они. 

— Но почему выжила только я? 

— Ила, все хорошо, жизнь продолжается…

— Оставь меня, пожалуй…, — шопот-мольба была единственным, на что хватило сил. — Я хочу побыть одна… пожалуйста.

— Хорошо, только звони мне каждые пол часа.

Голос пропал окончательно, из-за чего пришлось ограничится кивком. 

Когда дверь за кареглазой закрылась, тело окончательно обессилило, ноги подкосились, а на гласах навернулся уже водопад из солёной жидкости. 

— Мама! Папа! Саша! У-у-у…, — чтоб не щавыть пришлось прикусить нижнюю губу, из которой тоненькой струйкой потекла кровь. 

На новый белый коврик упала алая, а следом солёная капли. И всё бы ничего, но когда они смешались и столкнулись уже с белоснежным ковриком, комнату озарила яркая вспышка небесного цвета. 

Когда свет поутих и появилась возможность разлепить веки, напротив появился парень. Светящийся брюнет с серыми глазами в чёрном облачении вызвал ассоциацию с богом смерти.

— Аид? — С уст мимоволи слетело имя древнегреческого бога.

— Где? — Юноша начал озиратся в поисках. 

— Вы Аид? 

— Алексей! Можно Алекс. Приятно познакомиться,… — врспринятый богом юноша протянул руку, делая паузу. — А Вы собственно… — Он сново сделал паузу, ожидая чего-то. 

— А! Илона! — Наконец-то до меня дошло.— Алексей, что Вы здесь делаете и как вообще попали? 

— Это мой дом, так что эти вопросы должны быть адресованы Вам, Илона. 

— Я только недавно купила эту квартиру, документы при мне, так что у меня есть доказательства. Будьте добры, покинет мой дом. — Я открыла перед ним дверь, показывая направление. 

— Илона, Вы… плакали? — Он протянул руку к моей щеке и дотронуться, от чего я вздрогнула и машинально оттолкнула его к противоположной стене. 

Характерного звука упавшего парня и последующих, как правило нецензурных, слов не было. Брюнет прошёл сквозь стену. 

— Кто ты, черт тебя побери, такой? 

— А это так важно? 

— Да! 

— Дай подумать… М-м-м… Я что-то типа призрака. Такой ответ сойдёт? 

— Что значит «что-то типа»? Это как? 

— Извини, но большего сказать не могу. 

— Так ка призрак— неупокоеная людская душа, следует что тебя здесь что-то держит. Ты хочешь кому-то за что-то отомстить? 

— Скорее пленить. 

Меня съедало любопытства и намеревалась направить на сероглазого море вопросов, но брюнет пересёк эту попытку своим вопросом:

— А почему ты плакала? 

— Не важно. 

— Почему? 

— Потому что это уже в прошлом. 

— Бывший? 

— Из-за козлов не плачу. 

— Тогда что? 

— Это важно? 

— Так же, как и для тебя. Это то, что было дорого? 

— Да. 

Сказать было нечего. Повисла тишина и до мены начало доходить то, что мы незаметно перешли на «ты». 

— Алексей, Вам налить чаю? — Вернулась к использованию местоимения «вы». 

— Я бы с радостью, но единственное, до чего я могу дотронуться — это ты. 

— Это намёк? 

— Констатация факта. 

— Тогда чай буду только я.

Электрический чайник подогрел воду. Из ассортимента чая был лишь каркеде, так что выбор был не велик.

Когда чай был заварее и я приступила к опустошению чашки, парень обратился ко мне:

— Ну увлекался каркаде. Он негативно влияет на давление. Лучше купи какой ещё чай или кофе, к примеру. 

— Я подумаю. 

— Не подумаю, а куплю, Ила! 

— Я что-то не помню чтоб мы, во-первых, переходили на «ты» и, во-вторых, я не разрешала називають меня Илой. Возьми на заметку и проваливай. 

— А если я скажу, что не брошу тебя? 

— Будешь изводить, пока не съеду? 

— Пока не простишь. 

Эта фраза меня обескуражила, так что мною был задан шаблонный вопрос:

— За что? 

— Ты должна знать. 

— В смысле? Мы прежде не встречались. 

— Ты меня не помнишь? 

— А должна? 

У нас снова наступило неловкое молчание: моё недоуменное, его— вопросительно-укоризненое.

Вскоре еакатила волна непонятного смущения и заставила опустить глаза, захотеть спрятаться от пронзительных очей, которые смотрели в душу, о нажали самое сокровенное. К щекам поступил гарячий румянец. 

— Я не могу тебе сказать. Ты должна сама догадаться и простить. Только тогда я смогу вернутся. 

— Куда? 

На этот раз оборвал зрительный контакт Алекс. Но это было не смущение, скорее желание закрыть тему. 

— Что будем делать дальше? 

— Может фильм посмотрим? — предложил брюнет.