В объятиях фантома

— Илона, ты где там? — Спросила подруга. — А что в этой коробке? Так, это же мыльное-рыльное? Это в ванную? Где она, кстати?

— А?— Спросила я.

— Я спрашиваю: «Где ванная комната?».

— Прямо по коридору. Дверь слева— ванная.

— Хорошо.

Отныне я буду жить сама. К несчастью, меня вынуждают, как бы типично это не звучало, обстоятельства.

— Завтра помочь не смогу, так что попытаемся управится за сегодняшний день,— прозвучало уже из кухни.

— Работа?

— Да. Это ты у нас студент на каникулах, мне такая роскошь и не снится.

Если бы это было причиной моего переезда. Хех!

— Эй! Ты чего? У тебя есть я! Не плачь, Илона! Слышишь! Пиши, звони, я сразу же отвечу.

— Спасибо, Даш. Ты мне и так очень помогла. Я ценю это, правда. Мне просто нужно свыкнутся с мыслю…, — продолжать не хотелось, поэтому голос к концу осип, — свыкнутся с тем… с тем, что их… их больше нету! — Слезы снова смазали мир, хотя казалось, что всё уже выплакала всё. У меня снова истерика. — И почему я одна выжила?!

— Тс-с… Всё хорошо, они бы не хотели, чтоб ты так думала. Авария была случайность.— Шатенка хотела меня обнять и успокоить, но «рыжая бестия» не далась. Так меня все называли за глазами, даже они.

— Но почему выжила только я?

— Ила, все хорошо, жизнь продолжается…

— Оставь меня, пожалуй…, — шопот-мольба была единственным, на что хватило сил. — Я хочу побыть одна… пожалуйста.

— Хорошо, только звони мне каждые пол часа.

Голос пропал окончательно, из-за чего пришлось ограничится кивком.

Когда дверь за кареглазой закрылась, тело окончательно обессилило, ноги подкосились, а на гласах навернулся уже водопад из солёной жидкости.

— Мама! Папа! Саша! У-у-у…, — чтоб не щавыть пришлось прикусить нижнюю губу, из которой тоненькой струйкой потекла кровь.

На новый белый коврик упала алая, а следом солёная капли. И всё бы ничего, но когда они смешались и столкнулись уже с белоснежным ковриком, комнату озарила яркая вспышка небесного цвета.

Когда свет поутих и появилась возможность разлепить веки, напротив появился парень. Светящийся брюнет с серыми глазами в чёрном облачении вызвал ассоциацию с богом смерти.

— Аид? — С уст мимоволи слетело имя древнегреческого бога.

— Где? — Юноша начал озиратся в поисках.

— Вы Аид?

— Алексей! Можно Алекс. Приятно познакомиться,… — врспринятый богом юноша протянул руку, делая паузу. — А Вы собственно… — Он сново сделал паузу, ожидая чего-то.

— А! Илона! — Наконец-то до меня дошло.— Алексей, что Вы здесь делаете и как вообще попали?

— Это мой дом, так что эти вопросы должны быть адресованы Вам, Илона.

— Я только недавно купила эту квартиру, документы при мне, так что у меня есть доказательства. Будьте добры, покинет мой дом. — Я открыла перед ним дверь, показывая направление.

— Илона, Вы… плакали? — Он протянул руку к моей щеке и дотронуться, от чего я вздрогнула и машинально оттолкнула его к противоположной стене.

Характерного звука упавшего парня и последующих, как правило нецензурных, слов не было. Брюнет прошёл сквозь стену.

— Кто ты, черт тебя побери, такой?

— А это так важно?

— Да!

— Дай подумать… М-м-м… Я что-то типа призрака. Такой ответ сойдёт?

— Что значит «что-то типа»? Это как?

— Извини, но большего сказать не могу.

— Так ка призрак— неупокоеная людская душа, следует что тебя здесь что-то держит. Ты хочешь кому-то за что-то отомстить?

— Скорее пленить.

Меня съедало любопытства и намеревалась направить на сероглазого море вопросов, но брюнет пересёк эту попытку своим вопросом:

— А почему ты плакала?

— Не важно.

— Почему?

— Потому что это уже в прошлом.

— Бывший?

— Из-за козлов не плачу.

— Тогда что?

— Это важно?

— Так же, как и для тебя. Это то, что было дорого?

— Да.

Сказать было нечего. Повисла тишина и до мены начало доходить то, что мы незаметно перешли на «ты».

— Алексей, Вам налить чаю? — Вернулась к использованию местоимения «вы».

— Я бы с радостью, но единственное, до чего я могу дотронуться — это ты.

— Это намёк?

— Констатация факта.

— Тогда чай буду только я.

Электрический чайник подогрел воду. Из ассортимента чая был лишь каркеде, так что выбор был не велик.

Когда чай был заварее и я приступила к опустошению чашки, парень обратился ко мне:

— Ну увлекался каркаде. Он негативно влияет на давление. Лучше купи какой ещё чай или кофе, к примеру.

— Я подумаю.

— Не подумаю, а куплю, Ила!

— Я что-то не помню чтоб мы, во-первых, переходили на «ты» и, во-вторых, я не разрешала називають меня Илой. Возьми на заметку и проваливай.

— А если я скажу, что не брошу тебя?

— Будешь изводить, пока не съеду?

— Пока не простишь.

Эта фраза меня обескуражила, так что мною был задан шаблонный вопрос:

— За что?

— Ты должна знать.

— В смысле? Мы прежде не встречались.

— Ты меня не помнишь?

— А должна?

У нас снова наступило неловкое молчание: моё недоуменное, его— вопросительно-укоризненое.

Вскоре еакатила волна непонятного смущения и заставила опустить глаза, захотеть спрятаться от пронзительных очей, которые смотрели в душу, о нажали самое сокровенное. К щекам поступил гарячий румянец.

— Я не могу тебе сказать. Ты должна сама догадаться и простить. Только тогда я смогу вернутся.

— Куда?

На этот раз оборвал зрительный контакт Алекс. Но это было не смущение, скорее желание закрыть тему.

— Что будем делать дальше?

— Может фильм посмотрим? — предложил брюнет.