В объятиях Снежной Королевы

Глава 11. Дана

Время стало её врагом. Время липло к ногам, время склеивало крылья. Данка погрязла в нём как пчела в меду. Крошечная капелька могла бы сделать её счастливой, если бы Савойский ушёл в тот момент, когда она пророчила ему уйти. Одной секунды хватило бы, чтобы она включила звук у проклятого телефона. Но ничего этого не произошло и теперь она бессмысленно перебирала лапками в этой вязкой бесконечной массе времени, которая была у неё. Без него.

Она что-то делала, куда-то ходила, с кем-то говорила, не зная какой сегодня день недели, не переворачивая календарь, не всматриваясь в часы.

Писала, отправляла свои статьи, бережно протягивая обрывок единственной ниточки, что ещё могла их связать, но некий координатор проекта по имени Олег делал ей тупые и невнятные замечания, не оставляя надежды — никто тайно не прикрывался его именем, чтобы с ней поговорить.    

Дни мучили ловушками миражей, а ночи ломали медвежьими капканами бессонниц. Если время её и лечило, то начало с шарлатанских припарок, когда Данка мечтала о лоботомии.

Ведь и надо то всего лишь забыть, развидеть, удалить из жизни крошечный кусочек длиной в неполный день и всё, жизнь станет прежней. Но вычеркнуть его как неудачную фразу из текста не получалось.

Зато получалось делать вид, что ничего не было.

И проще всего притворяться оказалось с Лёхой.

«Да, распните меня, презирайте, осуждайте, кидайте в меня камнями, — говорила она зеркалу, крася глаза. — Я всё это заслужила. Но хрен я теперь отступлю!»

Она мёртвой хваткой вцепилась в Лёху как в обломок доски после кораблекрушения и, даже выплыв на берег, размахивала ей как орудием, отбиваясь от жестокого одиночества, от оглушительной пустоты и от боли. Это было эгоистично, но инстинкт самосохранения требовал бороться. И она боролась как могла.

Ничего не подозревающий Лёха пришёл как-то вечером, когда зарёванная Данка как раз выносила на помойку сломанный стол.

— Да прекрати ты так расстраиваться из-за старой рухляди, — успокаивал её Лёха. — Ну и что с того, что мама его так любила, это всего лишь вещь. Глупо привязываться к вещам.

Он сидел на том же диване, даже на том же самом месте и глядя на его длинные пальцы, играющие с пультом, Данка первый раз подумала, что ведь можно притвориться. Сделать монтаж, склеить два кусочка киноленты и обмануть время.

— Будешь ужинать? — спросила она из кухни, заглядывая в холодильник.

— А что есть?

— Еда. Магазинная. Готовая, — она появилась в дверях. — Вот ни за что не поверю, что ты привереда.

— Я — нет, но не хочу заставлять тебя готовить, тем более после трудового дня.

— Я на дому работаю, у меня что будни, что выходные, всё одно. Так что на счёт ужина?

— Пошли!

Остатки салатов, курицы гриль, какое-то печенье — Данка усиленно выдумывала легенду откуда это всё у неё, но Лёха, к счастью, и не спросил.

— А мне работу предложили, — сказал он как бы невзначай, хотя Данка видела, что ему хотелось об этом поговорить.

— У тебя же есть работа, — удивилась она.

— Эта, как бы правильнее сказать, посерьёзней. Товарищ предложил, тоже бывший альфовец, хотя мы и говорим, что бывших не бывает.

— Поделишься или секрет?

— Поделюсь. Буду работать телохранителем, — он накручивал верёвочку от чайного пакетика на ложку. — Он сам так работает. Говорит, работа не пыльная, а платят неплохо. Так что я решил согласиться.

— Тогда я рада за тебя. Разомнёшься. А то засиделся там в своей ремонтной конторе, — улыбнулась она.

— Это точно. Не знаю, правда, насколько меня хватит. Не люблю я этих капризных детей.

— Тебя ребёнка нанимают охранять?

— Да, — кивнул он, жуя.

— Валяюсь я с этих богатеньких с их паранойями и манией преследования, — сказала она, имея в виду совсем не Лёхиного нанимателя.

— И я валяюсь, и сомневаюсь пока. Но, в принципе, я ж не нянькой устраиваюсь, моя задача за подозрительной суетой вокруг следить, а не сопли им подтирать.

— А у тебя есть дети? — Данка забрала у него кружку и пошла наливать свежий чай.

— Нет, — ответил он ей в спину.

— Конечно, какие дети, когда ты всё по горячим точкам, да в разъездах, — поставила она перед ним кипяток.

— А ты сама почему не замужем-то?

— Господи, Лёха, да не трави ты мне душу. Не замужем и не замужем. Не сложилось, вот и всё. Не встретила никого подходящего, никому не пригодилась.

— А я надеялся ты скажешь, что ты меня ждала.

— Ага, — она посмотрела в его самые прекрасные на свете глаза и ничего не почувствовала. Ничего. — И ещё бы столько прождала, не урони я так неудачно телефон.