В паутине.

Вторая глава. Фаина Раневская и плачущий смайлик.

Тяжело найти место похорон, когда все кладбище сплошь и рядом усеяно надгробиями, деревьями и кустами. Жалко, что навигаторов для кладбищ не выпускают - они бы очень пригодились таким же, как Серый, опаздывающим оболтусам. Поплутав еще немного, он вышел на открытое пространство и, наконец-то, разглядел слева небольшую горстку людей в трауре, разрозненно стоящих возле вырытой ямы. Двое мужиков с лопатами и священнослужитель, буднично, нараспев читающий отходную, завершали картину погребения. Серый тихонько подошел к близким покойного и встал позади, всей душой надеясь остаться незамеченным и нещадно ругая себя. Опоздал, как последний дурак! И не абы куда, а на похороны личного героя!

Незаметно влиться в ряды родных и близких не получилось. Пожилая дама с палочкой, ужасно похожая на  Фаину Раневскую, обернулась и, нахмурившись, смерила презрительным взглядом. Стоявшая рядом бабулька успокаивающе погладила ту по плечу и тут же сама зыркнула на Серого так, словно окатила ушатом воды. Ну и ладно, подумаешь! Тут бы попрощаться с человеком, сказать ему последнее «спасибо и прощай», а до других ему и дела нет. Ухватившись за эту мысль, нагло протиснулся в нестройный ряд провожающих. И, наконец-то, увидел его.

Семен, точнее его бездыханное тело, величаво лежало в гробу  в белоснежной рубашке, кремовом пиджаке и таких же кремовых брюках. Заостренные черты лица, бледная кожа – с живым уже не перепутаешь. Церковник, все также скороговоркой, нараспев бормоча молитву, зачерпнул горсть с земляного холма и высыпал ее на одежду покойного. Когда наступило молчание, двое краснорожих мужиков подошли к гробу и слаженно взялись за крышку. «Сейчас в землю опустят!» - пронеслась в голове догадка.

- Стойте! - вырвалось у Серого. – Мне бы с ним попрощаться! Хоть пару минуток мне дайте!

Под возмущенными взглядами умоляюще добавил:

- Пожалуйста!

- А вы кто, собственно, будете, юноша? – зашипела дама с палочкой. - Все, кто хотел, уже в храме с ним попрощались. Не мешайте нам Семочку провожать так, как положено!

Серый насупился, захотелось высказать даме с претензиями, что он ни в чем не виноват, что опоздал по ее вине, но с трудом сдержался, промолчал, крепко стиснув губы. Сначала у них с батей заняло кучу времени узнать имя погибшего парня, имя его бабушки и ее телефон. Узнав, с кем она разговаривает, та выкрикнула горькие слова: «Если бы не вы, мой ребенок был бы жив!», бросила трубку и больше на звонки не отвечала. В последний момент отец отправился в главный офис кладбищенского начальника с дорогущей бутылкой коньяка и многозначительно забытым на столе конвертом. Ушел он оттуда с выпиской о времени и месте похорон. Прийти на похороны к Семену оказалось недешевым удовольствием. И после всего этого его смеют упрекать?

Серый, переступив через себя, уже открыл было рот, чтобы извиниться и продублировать просьбу, как вторая бабулька, с цепкими, как пасатижи, черными глазищами, сжала руку двойнику Фаины Раневской и произнесла:

- Пусть попрощается, бог с ним! Ты вспомни, Наденька! Разве не учил нас господь прощать своих должников? А когда кто ударит по левой щеке, подставлять правую?

Дама с палочкой угомонилась, как по волшебству:

- Святой ты человек, Клавдия! Опять твоя правда. Ладно, быть по твоему! Подставлю этому юноше свою правую щеку. Бейте, молодой человек, не стесняйтесь!

Повинуясь жесту дамы с палочкой, мужики аккуратно поставили лакированную крышку обратно и, сердито нахмурившись, отошли в сторонку. Серый подошел к Семену и прошептал ему то, от чего давно уже щемило сердце:

- Спасибо тебе, дружище, что меня спас. Ты не думай, я помню все, что тебе обещал. Только выполнить этого не смогу. Я ведь не знаю, кого ты имел в виду, понимаешь? А объяснить ты мне уже не сможешь. Ты меня прости, ладно? И зла не держи... если сможешь!

Мучительно хотелось ответа, хоть какого-то захудалого знака, что Семен где-то там, на небесах, его услышал, понял и простил. Но ничего не происходило. Время вдруг замерло и в уголке глаза покойного появилась крупная слеза. Серый оторопело моргнул и застыл, точно каменный истукан. Другая капля вскоре появилась на щеке успошего, а третья упала Серому на нос. Черт! Только дождя сейчас не хватало!

Вот вроде все сказал, все, что мог сделал. Так почему на душе все также хреново? Совесть грызет пуще прежнего, и никуда от этих зубастых укусов не деться. Хоть волком вой!

- Ну все, молодой человек! Достаточно, - твердо заявила дама с палочкой, решительно раскрыв зонтик, и тут же рявкнула могилокопателям:

- Продолжайте, уважаемые!

Мужики, опустив бардовую лакированную крышку, закрепили ее на гробу, по которому тут же звонкой дробью забарабанил дождь. А затем, ухватившись за веревки, слаженно опустили гроб в яму. Церковник что-то капнул в могилу, щедро сыпанул зерен, земли и предложил каждому провожающему последовать его примеру. Начала этот ритуал дама с палочкой – видно, бабушка Семена. Отложив в сторону зонтик, она набрала горсть почти уже грязи, и бросила на гроб. Палка ее при этом соскользнула, равновесие нарушилось и дама чуть было не полетела к внуку в могилу. В последний момент она ухватилась за свою пожилую приятельницу и устояла.

- Зовет он меня к себе, точно тебе говорю, - дама испуганно покосилась на гроб, - ты и сама знаешь, что случайностей не бывает. Особенно, в... такие моменты.

- Ох, Наденька, что ж ты говоришь такое? – перекрестившись, залопотала та. - Тебя от усталости и горя ноги не держат. Не причем здесь Семочка. Ты еще скажи, что тебя вчера приступ накрыл, потому что тебя Семечка ждет! – женщина насмешливо улыбнулась.

- А ведь и правда приступ вчера был, еле до инголятора дотянулась, - дама задумчиво пригладила седые волосы и замолчала.

Все почтительно ждали, пока гроб закопают, а потом подносили к кресту последние подарки: букеты цветов, конфеты, сок. Жгучая брюнетка с молочно-бледным лицом, в своем трауре ужасно похожая на гота и стоявшая в стороне от всех, неуклюже наклонившись, положила крупную белую розу, перевязанную ленточкой, а потом быстро прикоснулась пальцами к кресту – как погладила на прощанье. Затем, так же нескладно поднявшись и, не оглядываясь, зашагала прочь.