В плену лисицы

Пролог

– Хватайте ее! Не дайте ей уйти, остолопы!

Она бежала среди деревьев так, будто делала это каждый день. Знала, где и какие тропы спрятаны, где легче всего пройти через вязкое болото и как оставить позади тех, кто хочет лишить ее жизни. Она так отчетливо слышала их крики, будто и не была далеко впереди, практически у самого горизонта, где обычный человек слышал бы сплошной гул шумящих верхушек деревьев темного леса.

Сбивающееся дыхание мешало ловко двигаться и резво срезать извилистую дорогу, а кровоточащая рана в левом боку причиняла невыносимую острую боль. Но она держалась изо всех сил, прижимая к груди маленький комочек тихо сопящего младенца, и продолжала бежать, надеясь на спасение.

Если она сейчас преодолеет границу этого города, что причинил ей так много страданий, то они обе будут спасены. Она сможет защитить свое дитя, даже поставив на кон свою жизнь…

Шорох листьев темного можжевельника пускает сердце вскачь, а резкий порыв ветра оглушает всего на мгновение, но это не мешает незнакомцу приставить к ее затылку дуло холодного оружия.

– Медленно развернись и посмотри мне в глаза…

Шепот незнакомого голоса устрашает. Подступающий к горлу ком обиды и досады желает высвободиться вместе с нестерпимой яростью, что она копила в себе долгие годы молчанием. Сейчас она может запросто перерезать говорящему горло, даже не моргнув и не испытав хотя бы толику жалости. Но она подчиняется его словам, ведомая чистыми инстинктами, которым доверяет от рождения.

Сильно ли удивится незнакомец, когда узнает, КОГО он остановил?..

– Открой глаза! Живо…

На удивление, в этих ярких голубых омутах, что сверкают в закатном свете одной лишь печалью, нет ни капли сожаления или страха. Этот мужчина с виду всего на пару лет старше нее самой, но не боится так, как остальные. Его волнение выдает лишь глубокое дыхание и взгляд, тут же метнувшийся к расплывающемуся алому пятну на белоснежной ночной сорочке и кряхтящему младенцу, завернутому в кусок грязной ткани.

Боится здесь только она. И не за себя и свою жизнь, а за еще совершенно крохотное существо, что так крепко прижимает к груди, являя незнакомцу свои по лисьи хитрые ярко желтые глаза с едва заметно суженным разрезом. Ее губы изогнулись в кровожадной улыбке, подрагивая и являя мужчине выступающие острые клыки, способные прокусить даже кость, о чем он знал не понаслышке.

– Я помогу тебе, – шепчет он, убирая ружье за спину и преклоняя перед девушкой голову, опустив одно колено на сырую землю под ногами.

Этот человек знал, кто она… Знал об их обычаях, и теперь это делало его еще более опасным. Если он когда-то встречался с такими, как она, то прекрасно осведомлен об их самом слабом месте и может убить ее всего за секунду.

Но она может запросто сделать с ним то же самое. Нужно всего лишь вонзить свои острые клыки ему в горло и вспороть когтями плоть, чтобы вытащить сердце и насладиться им сполна. Вот только над ним не витает густым дымом чернота грешности, которую она так сильно хотела учуять, а значит, он безопасен. Поэтому ей придется пойти на поводу у этого человека, раз она не может тронуть его ради собственной выгоды.

Вдалеке, сквозь густые кустарники, деревья и болотистый настил слышны приближающиеся быстрые шаги и множественные выстрелы ядовитых пуль. Кажется, каждый раз от этих отвратительных звуков ее сердце останавливает свой ритм, но сейчас она не может сосредоточиться на нем. Она не может потерять своего ребенка и подвергнуть жизнь этого человека опасности, хоть и ненавидит этих существ всей душой больше, чем собственный род.

Аккуратно приблизившись к мужчине на самых носочках, она будто и не ощущала той боли в стопах, что совсем недавно принесли ей острые камни, вспарывая обнаженную кожу. Вложив в протянутые грубые большие ладони свою единственную дочь, девушка в последний раз взглянула на нее с робкой улыбкой и подарила легкое прикосновение губ к крошечному лбу, по которому так любила водить пальчиками в успокаивающем жесте по вечерам.

Больше она ее в этом мире не увидит, но всегда будет рядом. До скончания веков будет оберегать ее и всячески помогать.

– Передай ей…

Тихий мелодичный голос заполняет все пространство вокруг них. Он обволакивает незнакомца омутом тепла, завораживая и проникая в самое сердце. Теперь ему становится понятно, почему в этих существ все влюбляются до беспамятства.

– Нет, ты сама сделаешь это.

Он не может оставить их обеих здесь на растерзание тем, кто ведет себя хуже животных. Он обязан спасти их и уберечь, рассчитавшись со своим долгом с концами. Не может допустить ее смерти и просто обязан вернуть туда, где ее так долго ждут.

Но девушка лишь устало вздохнула, оскаливаясь, и толкнула его в грудь, царапая острыми когтями металлическую кирасу, которую не могло уничтожить даже самое мощное оружие их королевства.

Мужчина бежал как можно глубже, в самую чащу леса, слыша ее надрывный крик, но ни на секунду не замедлился, понимая, что должен спасти хотя бы это крошечное, но сильное существо.

Он скрылся в тени так же незаметно, как и появился. А на площади в это время горел самый сильный и высокий костер за всю историю существования этой земли.

Голубовато-красное пламя. Пламя, означающее, что одним лишь проколом в сердце сожжена очередная демоница… Ведьма… Лисица…

Она горела, не проронив ни слезинки. Она лишь проклинала того, кого любила, и того, кто смотрел на нее глазами, полными ужаса и ненависти. На земле Торнхарта.