В "подкидного" со Смертью

Часть 10

Часть 10

                                                                                                                  «Важен каждый прожитый день».

                                                                                                                                             Титаник

Я сидела на руках у Одина и перебирала его волосы, небрежно разбросанные  по плечам. Странное  действие оказывали они на меня. Каждый раз стоило только моей руке коснуться его волос  и время для меня останавливалось. Я буквально выпадала из реальности завороженная ощущением шелковой реки, струящейся между моих пальцев. Перебирая  волосы, я  видела ледяные потоки  Эливагара, самой холодной и самой страшной реки. Её воды  ядовиты и,  соприкасаясь с теплым воздухом, превращаются в иней. Ядовитый иней, сверкающий на солнце – смертельная красота.

 Любуясь игрой света в волосах парня, я представляла, сколько  девичьих  сердец  отравили воды этого  поистине смертоносного великолепия. Вот взять хотя бы Юльку. Не успела она его увидеть в клубе, как  пропала.  Весь мозг мне вынесла, так вопросами забросала  – кто это, а с кем он, а откуда я его знаю? И пошла в атаку, тараном, как стенобитное орудие. Я её такой безбашенной никогда не видела. И вот вроде ж не одинокая девушка, что б так на парня бросаться. Хорошо, что в клубе он  весь вечер уделял ей внимание. Хотя сейчас я уже была не уверена в том, что внимание Одина к Юле на один вечер – это хорошо. Мне было искренне жаль её разбитые мечты и надежды, а самое главное, абсолютно не хотелось становиться крайней в этих не сложившихся отношениях.

Для меня всегда было  ясно, как белый день, что с такими парнями как Один, Арни, Лисёнок и даже Дядюшка, девушкам ничего серьёзного не светит. Слишком уж они избалованы  вниманием противоположного пола, и слишком просто им было заполучить любую из понравившихся девушек. Парни,  ассоциировались у меня с  четырьмя частями света: холодный север - это Один, жаркий юг –    Арни, ветреный запад – Лисёнок и умеренный восток  - Рыцарь.  Их финансовая состоятельность чувствовалась  в манере держаться и спокойной уверенности, сквозившей флёром сытости и достатка.

Я, мало обращаю внимание на то, богат человек или не очень, если только это не вызывающее богатство или вопиющая бедность. Однако в клубе вся четвёрка чувствовала себя свободно, что говорило если не о частом, то о периодическом посещении заведений такого уровня, а так как «СтелС» считается одним из самых дорогих и престижных клубов города, то и выводы напрашивались соответствующие. Я не знаю, да мне и не интересно, на каких машинах они ездят, видела  только байк Олега, но то, что это не потрёпанные «Жигули» затёртого года выпуска, как у Вовы- Слона, было  очевидно. Парни никогда не говорили где и кем работают, а я и не спрашивала. Они не предложили мне номера своих телефонов, а я и не подумала попросить. Просто в один прекрасный момент они, эти самые номера, сами нашлись в моём телефоне, когда кто-то из них первый позвонил мне сказать, что тренировка переносится.

 Играя  волосами скандинавского божества, я, как бусины на нитке перебирала свои мысли и впечатления. Одину, похоже, нравилась эта забава и как только мы оказывались вместе, он намерено старался подстроить всё так, что бы я могла  касаться его волос. Сначала  я не осознавала своих «отключек». Слова Лисёнка успевшего до того как я провалилась в безвременье, недовольно фыркнуть: «Ну, всё! Она для нас потеряна!», привлекли моё внимание  к происходящему.

Ядовитый иней волос невесомо ласкал руку, шелковистой волной скользя сквозь пальцы. Я неотрывно смотрела в окно, где небо уже начинало сереть. Близился рассвет. В предрассветной мгле застывшими гигантами высились деревья. Уютно устроившись на руках  парня, я полностью расслабилась и отдалась ощущениям. Из дымки клубящегося тумана неясными силуэтами стали проступать очертания чего-то странного и чужеродного. Ещё не осознавая, что это может быть, я сосредоточилась.

 «О, Боже! Опять!»- пронеслось у меня в голове, и туманная реальность исчезла. Перед глазами простиралась больничная палата. Высокая кровать скрывала в недрах постели пациента подключенного к аппаратам интенсивной терапии. Я чувствовала запах лекарств и чего-то безразлично-казённого, присущего всем без исключения больницам. Мерзко пищал аппарат, ежесекундно измеряющий сердечный ритм, глухо ухали «искусственные легкие», из руки пациента торчала  система капельницы. По моей коже прошёл холодок. Я не видела лица пациента и не могла понять кто это, но ощущение  безысходности накатывало на меня с каждой секундой всё сильнее и сильнее. В палату вошла медсестра, проверила систему жизнеобеспечения, небрежно смахнула с прикроватной тумбочки  в лоток оставшуюся от уколов упаковку из-под лекарств и шприцов, мазнула взглядом по лицу пациента и вышла.  Почему-то мне показалось, что эта девушка-медсестра видела пациента живым в последний раз.