В погоне за артефактом

Глава 8. Пристальный допрос с пристрастием

Глава 8. Допрос

— Ну что скажешь? — лениво вопрошал Фомантий, развалившись на узкой лавке и закинув руки за голову.
— Скажу, что камеры у них маловаты. И где это видано, чтобы мужские были смежны с женскими?
— Да это начальник облавной группы явно попутал. Погляди, по ту сторону коридора на дверях всех камер значок — леди с зонтиком. По ходу, тебя просто в мужскую впихнули.
— Где были глаза у этих облавщиков? Я как женщина имею право на место в женской камере!
— Да они у них были вон там, — указал Фомка пальцем на мою обтянутую желтым топиком грудь, — а у некоторых вон там, — и напарник ткнул мне за спину, намекая на обрисованную кожаными штанами выпуклую периферию.
Запрокинув голову, я тяжело выдохнула в высокий потолок, с размаху уселась на деревянную скамью и тут же пожалела о степени размаха. Периферия ощутимо заныла, а зубы клацнули, чуть не прихватив кончик моего языка. Я подперла ладонью голову, собираясь подумать, но тут же быстро обернулась и глянула в конец длинного коридора, откуда послышался звук шагов.
Погромыхивая ключами и шаркая ногами, к нам приближался начальник тюрьмы, о чем ясно свидетельствовали нашивки на его эполетах.
— Ну что, попалишь, голубчики? — широко осклабился он. Начальник довольно взглянул на Фомку, а потом перевел взгляд на меня, и его улыбка постепенно угасла. Просто мужчина рассмотрел мой топик и штаны. В недоумении он покосился назад, на камеры с противоположной стороны, потом почесал макушку и вновь уставился на меня. Глаза его упорно не желали подниматься на приличную высоту и, как начальник ни старался, не могли оторваться от моей груди.
— Э-э-э... — изрек он. 
Закатив глаза, я снова тяжело вздохнула. Вот тебе и «Э-э-э». Скоро эта буква превратится в мое новое имя, поскольку такой звук издавали все встреченные мужчины. Неудивительно, конечно, учитывая моду Волшебнии на длинные бесформенные балахоны, всевозможные плащи и платья в пол.
— Вы по какому вопросу? — решила я остановить этот поток свободного сознания.
— Я как бы... Ы.
— Нас на допрос сопроводить?
— Э-э-э..., — мужчина снова почесал макушку.
— А кто будет допрашивать?
— Н-у-у..., — невозможность сфокусировать взгляд, совершенно пагубно сказывалась на мыслительных способностях главного тюремного смотрителя.
— Эй, Фом, — вздохнула я, — давай ты.
Напарник нехотя поднялся с лежанки, подошёл к решетке своей камеры, отделенной толстыми металлическими прутьями от моей, и попытался привлечь внимание начальника.
— Эй, мужик! Эй! — он пощелкал пальцами перед носом впавшего в созерцательную задумчивость собеседника, — что там с допросом?
С величайшим трудом начальник повернул голову в сторону Фомки и то только потому, что я удалилась к своей койке и улеглась на нее, сложив поверх груди руки. Жаль, я того горе-волшебника не додушила.
— Так шами определяйтешь, — собрался наконец с мыслями шепелявый субъект, — тут нарушения по двум штатьям. Первая — это перешечение границы и жлонамеренное укрывательштво от предштавителей официальных влаштей. Вам шледовало явитьшя ш повинной, и было бы шмягчающее обштоятельство. Наджорный пограничной шлужбы отправил бы обратно в Прошвещентию. А вмешто этого вы напали на коренного волшебника. Подобные тяжкие правонарушения ижучает шам шоветник его величештва.
— Шам шоветник ижучает?
— Шам шоветник.
— И что нам выбрать?
— А жа какое нарушение хотите понешти накажание? Выбирайте либо наджорного пограничной шлужбы, либо шоветника. У них кабинеты рядом, так что проведем, куда вам надо.
— А кто у вас строже спрашивает? — попробовал разузнать напарник.
— Так шоветник, яшное дело. Наджорный вам права жачитает и обелителя предоштавит, а тот раштолкует мотивы вашего поштупка. А шоветник приближенный, он плевать хотел на швободные жаконы. Его, ежели что, шам король обелит.
— Не врешь?
— Жуб даю.
— Ну тогда нам к...
— К шоветнику, — вмешалась я, пока Фомка не успел выбрать «наджорного».
Напарник бросил на меня быстрый взгляд, еле заметно качнул головой и разочарованно вздохнул.
— Точно, что ли? — донельзя удивился начальник.
— Точно, — очень грустно ответствовал Фомантий.
Когда пораженный начальник тюрьмы удалился, заявив напоследок, что сегодня советник уж точно не примет, в отличие от надзорного, Фомка подкатил к решетке и уставился на меня тяжелым взглядом.
— Ну и? — очень выразительно спросил напарник.
— Хочешь знать почему советник?
— Сперва по порядку. На кой тебе понадобилось бросаться на волшебника? Часть плана?
— Чистой воды импровизация. Выбесил он меня, Фомка. Сперва похитил артефакт, из-за чего на нашу с тобой голову свалились все неприятности, а потом еще и потерял его. Я ведь уверена была, что мы золотого вот-вот получим, а тут разочарование такое. Ну а то как он одежду непонятно во что превратил, последней каплей стало. Хотя теперь думаю, что произошло, то к лучшему.
— Ну-ну, — сложил руки на груди напарник, продолжая сверлить меня недобрым взором.
— Сам посуди, — я устроилась поудобнее на лавке, уперла локти в колени и принялась убеждать Фомку в том, что все сложилось замечательно, — на заборе наши с тобой лица только ленивый еще не увидел, а значит, путь из Волшебнии на дальнейшие поиски закрыт. Все равно отловили бы на границе, а потом передали в рученьки нашего любимого монарха. Ну а там сам знаешь какие перспективы. Нам же с тобой позарез нужно двигаться дальше, и теперь есть реальный шанс. Надзорный по долгу службы обязан возвратить нас как беглых преступников, а вот советник сам себе голова. Слышал ведь, что начальник говорил. Советнику закон не писан и творит он, что хотит, исходя из личных и королевских интересов.
— И? — злой Фомка всегда не отличался разговорчивостью.
— А то, что раз существовал сговор нашего мага с послом короля, значит и правитель здешний в курсе всей аферы, а следовательно, и советник. Тут о шкатулке те, кому надо, уже знают и молчат, поскольку им выгодно урвать артефакт себе. Никакого межкоролевского скандала не будет, хотя обиженный маг и проболтался о подделке.
— Конечно, не будет, — смилостивился наконец напарник, — тогда и им придется сознаваться в воровстве, а это уже второй межкоролевский скандал.
— Да. Наш вредный артефакт нужен всем, а тут два королевства внаглую мухлюют.
— Хочешь договориться с советником?
— А что местные власти от этого теряют? Ну вернут нас королю, а тот отыщет артефакт с помощью других сыщиков, женит его на принцессе и снова заполучит предсказателя себе. Мы же предложим свои услуги в обмен на свободу. Пообещаем, что отыщем шар и доставим его на центральную площадь в день обращения. А как им дальше действовать, пусть сами решают. 
— И на основании чего мы дадим такое обещание?
— А что нам остается? На площади мы будем в любом случае, либо доставим шар, либо нас казнят.
— Верно, — вздохнул Фомка.
Вариант с побегом и укрывательством мы не рассматривали, ведь в случае побега пострадают самые близкие. Если преступник сбежал, ему на замену возьмут другого представителя семьи. У Фомки была младшая сестра, а у меня, скорее всего, вызовется отец. А еще Савсен Савсеновича тоже на казнь поведут.
— Эх, окажись сейчас этот маг рядом, снова бы его придушила, — от всей души высказалась я.
— Я бы тоже, — поддержал Фомка, — какие у тебя планы по дальнейшему поиску? Сложила уже пазлы в голове?
— Кое-что есть. Теперь, по крайней мере, загадка с пустыми ларцами ясна. Подделку король у нас отобрал, а настоящий был украден магом Широм. Помнишь, как слуга листок натирал? Это ведь тот самый магнетический раствор, результаты экспертизы которого, прислал Савсен Савсенович.
— В отчете написано, он примагничивает волшебную вещь к любой другой.
— Вот именно. А хранитель сокровищницы рассказывал, что листок всегда указывает на артефакт, поскольку он реагирует на волшебство и притягивается именно к магическому предмету, то есть к нашему золотому шару. А в случае с раствором полюс магнита сбили, и листок указал на обычную, не волшебную шкатулку. Потому хранитель ошибся и вынес реальный артефакт к послам.
Смотри сам, пинцет, листок и поддельная шкатулка — все находилось в тайниках совсем рядом. Помнишь, какое количество посетителей в те дни являлось во дворец? Просителям приходилось выносить настоящую шкатулку для предсказаний, а послам и прочим соискателям — поддельную. Немудрено запутаться. А тут вдруг и золотой листок указал в направлении подделки. Думаю, хранитель решил, что случайно перепутал шкатулки местами. Меня, правда, сперва смутило, что слуга разлил раствор, хотя и не весь.
— Это не имеет значения, — заявил Фомка, — в результатах экспертизы четко прописано, что даже небольшого количества раствора хватит. Он свойства не теряет при разведении водой. По сути, со своей задачей служка справился. Меня другое интересует, Аленка, кого нам теперь искать?
— А это хороший вопрос. Известно лишь, что вор жутко вонял, а это наводит на определенные мысли.
— Тьмутьмия?
— Ага. Это там у нас полное невежество, и вонять, как мы с тобой после канализации, местные жители почитают чуть ли не за правило.
— Значит, если договоримся с советником, отправимся прямиком в инквизиторское логово?
— Отправимся, — тяжко вздохнула я. — А я, как назло, в такой одежде. Как пить дать, за ведьму примут.
— Если советник пойдет на сделку, то может выдать нам соответствующую экипировку.
— Надеюсь, а то после общения с начальником местной каталажки, у меня насчет советника нехорошие предчувствия. Как бы не нарваться на кого-то похлеще нашего любимого короля.
— Вот завтра и посмотрим, — довольно оптимистично заявил напарник и спокойно направился к своей койке. — Как знаешь, Аленка, а я больше думать не в состоянии. Пора спать.
Заслышав через минуту раскатистый храп, я только вздохнула и устроилась поудобнее на своем жестком ложе. В голове роилась сотня мыслей, я боялась, что успела связать не все ниточки и что-то упустила из виду, однако, как правильно заметил Фомка, думать сейчас получалось плохо, и я решила последовать примеру напарника и заснуть. А вот когда провалилась в сон, все и началось...