В поисках священной книги Сварога.

Полный текст

         Глава 1.                         Тайная экспедиция на Русский север. Заповедные места ненцев и тайна волхва Яромира. 
    Февраль-март 1870 года. Архангельская губерния.            
           Под низким оловянно-серым небом, через заснеженную и унылую лесотундру медленно пробирался небольшой обоз из пяти оленьих упряжек. Кроме десятка запряжённых по двое оленей там было семь взрослых мужчин и один ребёнок. Маленькая девочка лет десяти-одиннадцати в роскошной, сшитой специально по её размеру соболиной шубке и изящных меховых сапожках сидела на нартах и хмуро смотрела по сторонам. Унылый пейзаж изрядно утомил её однообразием и навевал тоску.                                     − Дядя Володя, как называется та река, через которую мы вчера переправились? – спросила она шагавшего рядом молодого мужчину.     − Пинега, − ответил тот и поправил висевшее за плечами ружьё.     − Какие дикие, безжизненные места, − нахмурилась девочка и поглубже натянула на свои длинные льняные волосы вязанную шапочку. – Это хуже, чем у нас на Дальнем Севере. Там хоть горы есть и густые леса. Уже почти неделя как мы вышли из Архангельска, а ничего не меняется. Всюду эти бесконечные снега и безлюдные пространства.        − Это, север дорогая моя, Русский север. Поморы называют эти земли – Тайбола.                                     − Похоже на Ётунское Предгорье, − кивнула девочка, − тот же снег и холод. Только там высятся огромные чёрные горы и бывают восхитительные по красоте закаты, а здесь лишь эта надоедливая лесотундра.                                        − Чтобы понять красоту этих мест, дорогая, надо полюбить их всем сердцем. А для этого нужно терпение. Север не терпит бессмысленной суеты и спешки.                            − Вот мы и ползём еле-еле, − наморщила носик очаровательная кроха. – Ой, дядя Володя, а у тебя настоящая борода отросла, − засмеялась она, глядя на своего собеседника. – Сейчас и не подумаешь, что ты выпускник Пажеского корпуса и настоящий граф. Выглядишь как самый натуральный мужик. Даже взгляд у тебя какой-то зверский стал, прямо как у бандита. На привале нужно будет тебя подстричь. Я сама это сделаю.                                        − Ещё чего! – наигранно возмутился тот. – Моя борода – это дополнительная защита от холода. Не дам я её стричь кому попало!        − Ах вот ты как?! – захлебнулась от смеха девочка и запустила в него снежком. – Тогда получай! – Её рассыпавшийся звоном серебряных колокольчиков смех на мгновение оживил мрачное безмолвие окрестностей.                                     − Действительно, всё идём и идём, а вокруг одно и тоже, − проворчал один из их спутников – высокий, круглолицый парень в мохнатом полушубке.                                 − А что, Микола, у вас в Техасе пейзажи веселее? – спросил его Владимир. – Небось тоже полно безлюдных пространств.            − По крайней мере там теплее. А летом, так настоящая Африка.    − Может быть летом и здесь не так уныло, − предположила девочка, поправляя свои выбившиеся из-под шапочки волосы.            − Летом мы бы здесь ни за что не прошли. Сплошные болота, − вздохнул молодой граф.                                          − А что, Владимир Алексеевич, как думаете – зачем митрополиту  Исидору, так понадобилась эта книга? – спросил Микола к чему-то насторожённо прислушиваясь. – Лежала она почти тысячу лет, ну и лежала-бы себе дальше. Да и зачем она православному иерарху? Ведь книга та писана во времена ещё старой веры. Языческая она, стало быть.     − Ну, если ты стал таким ревнителем православия, то отчего сам-то языческий оберег при себе носишь? – усмехнулся граф.             − Так это совсем другое дело! – сразу встрепенулся украинец. – Фигурка Перуна мне для дела нужна. Это моих предков наследье. С её помощью я могилы неупокоенных мертвецов нахожу. А книга эта может какие бесовские мысли содержит. Да и есть ли она вообще?            − Есть, Микола! Вне всяких сомнений есть! По крайней мере была. А Яков Сергеевич − известный любитель древней истории. Всю жизнь, несмотря на своё пастырское служение он стремиться доказать, что славяне и до своего крещения не были дикими варварами. Он считает, что они имели свою развитую древнюю культуру, уходящую корнями в эпоху Гипербореи. Помнишь, я тебе о ней рассказывал? А в Золотой Книге Сварога, которую мы разыскиваем должны содержаться сведения о древнейшей истории славян, имена давно забытых правителей и многое другое.                             − Но для чего такая спешка?                         − Потому, друг Бондаренко, что о существовании этой великой книги уже знает Ватикан. Наша Священная Дружина Архистратига Михаила хотя и сотрудничает с их Братством Святого Георгия, но сотрудничество это вовсе не отменяет конкуренцию. А наши друзья католики совсем не прочь заполучить эту книгу и  упрятать в свои закрытые хранилища. Кроме того, Золотая Книга Сварога может содержать в себе древние и очень сильные магические заклинания. А это не может не заинтересовать «Братство». Так что, если они найдут книгу раньше нас, то она, как уже множество других манускриптов, навсегда исчезнет в недрах ватиканских хранилищ. Но помимо католиков есть ещё одна заинтересованная сторона. Надеюсь, ты не забыл о мисс Алисии Найтингейл?                                 − О Красной Вампирше? Лондонской Княгине Ночи? Да разве о таком забудешь! – невольно вздрогнул Микола Бондаренко. – Мы тогда чуть все не погибли в схватке с её гнездом.                    − Вот-вот. Наши мёртвоживущие друзья носферату тоже жаждут заполучить эту книгу. Хотя-бы для того чтобы она не досталась нам. Ведь там наверняка есть сильнейшие антивампирские заклинания. Впрочем, маловероятно чтобы они до неё добрались. Светлая магия Книги Сварога не позволит мертвецам к ней даже прикоснуться.        − А нам? Нам позволит? – спросил Микола снова к чему-то прислушиваясь.                                    − А вот здесь митрополит Исидор очень рассчитывает на твой оберег.                                        − На Перуна?                                 − Да. Негоже православному человеку носить с собой языческие фетиши, но тебе он это позволил. И вовсе не для того, чтобы ты с его помощью находил могилы живых мертвецов. Не думаю, что там куда мы идём обитают вурдалаки. Да если и так, то Солнышко справится с этой задачей куда лучше, − усмехнулся Владимир кивнув на девочку. – Яков Сергеевич надеется, что твой оберег поможет нам найти эту книгу, а также снять с неё охранное заклятие. Ведь, великий волхв Яромир наложил его на тысячу лет, которые пока не истекли. Если заклятие не снять, Книга Сварога не дастся нам в руки. Мы её можем просто не увидеть. Но твой давний предок, имя которого не сохранилось, вместе с этим оберегом был в разыскиваемых нами секретных подземельях и участвовал в таинстве сокрытия великой книги. Он служил младшим волхвом, одним из подручных Яромира, а поскольку ты его прямой потомок, да ещё носишь отлитую им фигурку Перуна, книга может тебя «признать».    Но рассуждения графа Воронова похоже вовсе не обрадовали Миколу.                                    − Я, Владимир Алексеевич, вообще-то христианин. И отец мой был христианином и дед… Тот хотя и слыл знахарем-мольфаром да ещё известным травником, тоже всю жизнь в Бога верил. И в Бога, и в Пресвятую Троицу, и в Пречистую Богородицу. Все мои предки были христианами, а за тех, кто жил тысячу лет назад я не ответчик! Тогда совсем другая вера была, так что с них и спрос. А митрополит Исидор… вы уж извините, Владимир Алексеевич, но мне кажется, что он вольнодумец, а то и еретик. Сдаётся мне, что изучая богомерзкое язычество он и сам стал язычником.                        − Ну это ты уж брат загнул, − нахмурился граф Воронов. – Не тебе, вчерашнему униату, осуждать Их Высокопреосвященство. И потом – что ты всё время по сторонам оглядываешься?    Ждёшь нападения краснокожих чероки что ли? Так тут их нет. Ни чероки, ни ирокезов с могавками. Даже апачи здесь не водятся.                        − А вы что не слышите? – Микола понизил голос чуть ли не до шёпота. – Могавки может там и не могавки, но как будто за нами идёт какое-то враждебное племя.                                − Да, дядя Володя, неужели не слышишь? Уже два часа нас сопровождает этот ужасный звук. Он как будто исходит из Преисподней. − Действительно, над и без того унылым и мрачным пространством северной лесотундры откуда-то издалека разносились мерные и однотонные звуки. Они словно бы исходили из-под земли и вызывали зловещие ассоциации с каким-то сатанинским обрядом.        − Мне один пожилой миссионер рассказывал, что точно так   бьют в свои барабаны дикари-людоеды из племени маори, когда хотят принести в жертву своим богам какого-нибудь захваченного белого. – Прошептал побледневший Микола и перекрестился. – Сначала бьют в барабаны, а потом перережут жертве горло, выпустят кровь и съедят.         − Успокойся Микола, − рассмеялся Воронов. – Слава Богу, у нас не Новая Зеландия. Это бьют в свои бубны шаманы самоедов. По- видимому мы зашли на их священные земли, вот они и просят своих духов покарать нас за такую наглость. Несмотря на довольно зловещее название самоеды вполне мирный народ и нас не тронут.  Сами себя они называют «ненцами» что означает «настоящие люди».                − Ага… знал я таких мирных, − буркнул Микола. – Мирные они только когда ты с ними огненную воду пьёшь, а потом так и норовят с тебя скальп снять. – Произнеся эти слова он сплюнул и поправив за спиной ружьё широкими шагами заскользил вперёд.         Поразительно, но этот уроженец Галиции, до сего времени никогда не бывавший на Русском Севере, буквально за один день прекрасно научился ездить на лыжах. Вывезенный в четырёхлетнем возрасте в Америку и лишь в прошлом году вернувшийся в Европу он добровольно принял подданство Российской Империи заодно избавившись как от традиционной в краях его детства русофобии, так и от униатской ереси. Возвратившись в лоно православия, он стал очень религиозным и как положено отрастил длинную густую бороду. Ещё ему пришлось отказаться от своего англизированного имени Майкла Стефансона, а заодно и от родной, полученной его предком в легендарной битве при Хотине1, но уж такой неблагозвучной фамилии Недосрач. Сея героическая фамилия, а точнее сказать – прозвище была пожалована предку Миколы, запорожскому казаку самим гетманом Петром Сагайдачным. Обладая неплохим чувством юмора, гетман наградил ею казака за отвагу и самоотверженность проявленные в том самом многодневном сражении. Однако, несмотря на всё её героическое происхождение жить с такой фамилией в русскоязычной среде было весьма проблематично. Смекнув это, Микола поспешил сменить её на более нейтральную – Бондаренко. Тем более, что именно такую фамилию носил его прославленный предок-казак до битвы при Хотине.    Вскоре подул пронизывающий ветер и в серых сгустившихся сумерках закружились колючие снежинки.                    − Ну вот, теперь к утру наметёт, − недовольно проворчал Прохор погоняя нарты с парой запряжённых оленей.        _____________________________________________________        1. Битва при Хотине происходила со 2-го по 28-е сентября 1621года. Войска польского короля Сигизмунда III Вазы и запорожские казаки сражались против объединённых сил турецкого султана Османа II и крымских татар. Об обстоятельствах при которых у предков Миколы появилась такая необычная фамилия читайте в романе «Меч Атлантов» глава 5-ая.                    _____________________________________________________                                *      *      *                                                                Расположившись на ночлег в небольшой ложбине, люди быстро расчистили от снега более или менее ровную площадку, установили несколько палаток и развели костёр. Раздававшиеся вдалеке гулкие удары бубнов всё не стихали. Напротив, теперь казалось, что они сделались ещё громче.                            Когда в котелках уже ароматно забурлила похлёбка, а в желудках путешественников нетерпеливо заурчало, Солнышко толкнула в бок Воронова.                                         − Дядя Володя, кажется у нас гости.                    − Надеюсь, это не мёртвые нойды? – усмехнулся Воронов.        − Нет, тех бы я почувствовала гораздо раньше, − ответила девочка. – Это люди, только не очень мирные.                    − А мне и не надо их чувствовать, я их вижу, − посмотрев в темноту под рукавицу подтвердил Прохор. – Местные это. Инородцы.    Между тем, на вершине ближайшего невысокого холма показалось с десяток человеческих фигур. У всех были ружья.            − Мы пришли сюда с миром, господа, − произнёс Воронов обращаясь к своим людям. – Поэтому прошу всех сохранять спокойствие.                                        − А они выглядят не очень-то гостеприимно. Может быть удастся поупражняться в фехтовании? – в голосе маленькой девочки зазвучала надежда.                                         − Ну уж нет, моя дорогая! Даже не думай начать здесь войну, − ответил ей граф по-французски. − Здесь тебе не Памир и не Дикий запад. Здесь принято все вопросы решать миром. Хватит с нас Парижа.    − А Париж то тут при чём?! – встрепенулась Солнышко. – Тот старый гад сам виноват! Он пытался подсматривать за мной, когда я принимала ванну. А потом ещё и набросился, мерзкий, старый извращенец!                                         − И ты, чуть не убила его. Одним только ударом пальца, − покачал головой Воронов.                                − Но ведь не убила! Я просто нейтрализовала того старика ударив в специальную болевую точку. А что?!! Я никому не позволю за собой подглядывать! Даже тебе, Дядя Володя. По крайней мере ещё пять лет и одиннадцать с половиной месяцев, − добавила она едва слышно.        − По твоей милости этот человек теперь до конца своих дней будет ездить в кресле-каталке, а нам пришлось спешно съезжать из гостиницы. Хорошо ещё, что мы зарегистрировались не под своими именами.                                        − Ну и что! – вздёрнула свой носик Солнышко. – Тем самым я спасла многих французских девушек от бесчестия, а то и от чего похуже. Теперь этот мерзкий старикан никому ничего не сделает.              − Конечно! Если его даже в отхожее место на руках носят.        Между тем, незваные гости уже спустились с холма и довольно близко приблизились к костру. Непроизвольно кое-кто из отряда Воронова потянулся к оружию.                             Вперёд выступил молодой высокий мужчина. Как и все самоеды он был одет в мохнатую куртку из оленьего меха и такие же штаны. У него, в отличие от соплеменников были голубые глаза, более светлая кожа и почти европейские черты лица. Несомненно, что лет так двадцать пять тому назад здесь не обошлось без какого-нибудь заезжего русского купца или промысловика-охотника.                        − Савва аля1, − поздоровался он по-ненецки. Затем перешёл на вполне хороший русский. – Доброй вам охоты, люди, и желаю здравствовать. – Меня зовут Елдан и я сын главы нашего рода. Эти земли всегда принадлежали ненцам, роду Белого оленя. Я пришёл  сказать, русские, что дальше вам ходу нет. Мой род Белого оленя охраняет эти земли уже почти триста лет и не пускает туда чужаков. Так что, переночуйте, а утром отправляйтесь назад. Убирайтесь отсюда! Так всем будет лучше.                                    − Убирайся руски, убирайся к чертям! – скороговоркой произнёс один из его низкорослых и чернявых спутников.                    − А ты чего тут раскомандовался, инородец! – грозно произнёс Прохор наставив на пришельцев своё ружьё. Его примеру тут же последовали Степан и Епифан Лукьянович.                    − Что же вы негостеприимные то такие? – усмехнулся Воронов.  – Что ж так неласково нас привечаете?                         − Мы не хотим крови, русские, − сверкнул глазами Елдан. – Поэтому уходите! Вы почти целый день шли по охотничьим угодьям нашего рода, и видят духи мы вам не мешали. Но дальше мы вас не пропустим. Там запретная земля, которую столетия назад духи повелели охранять нашему роду. К востоку она простирается вплоть до кочевий рода Чёрного волка, а на север до Большой Воды.                − К чертям, руски, к чертям! – охотно подхватил его товарищ. – Давай водка, руски! Давай табак и убирайся! – наверно на этом заканчивался весь его запас русских слов.                        − Ну, во-первых, друзья, мы не те люди, которых запросто можно послать к чертям, − как можно спокойнее произнёс молодой граф. – Во-вторых, мы выполняем очень важное, возложенное на нас самим митрополитом Новгородским, Санкт-Петербургским и Финляндским задание и не намерены поворачивать назад. Мы не виноваты, что наш путь лежит через ваши запретные земли, но раз так случилось никто нас не остановит. – Произнеся эти слова граф поднялся с груды накрытого брезентом валежника и приблизившись вплотную к Елдану взглянул тому в глаза.    − Мы тоже не хотим с вами ссориться, но и мешать нам никому не позволим. А с вашими духами мы уж как-нибудь разберёмся.    − Ты меня не понял, русский, − скрипнул зубами Елдан, − дальше вам пути нет. Мы не пропустим чужаков в запретные земли. Или вы ищите смерти?                                      ____________________________________________________        1. Добрый день (ненецк.)                            ____________________________________________________
− Единоплеменники Елдана окружили путников и угрожающе нацелили на них свои ружья. В свою очередь Прохор, Микола и другие участники экспедиции сделали то же самое                    − Руски давай водка! Давай табак! – снова прокричал один из ненцев. – Давай водка! Убирайся к чертям!                    Положение было не простым. Теперь одна группа вооружённых людей стояла напротив другой и достаточно было лишь одного неловкого движения чтобы пролилась кровь. Сидящая на сложенной оленьей шкуре Солнышко между тем выглядела совершенно спокойной. Но Воронов знал, что под небрежно брошенном у ног девочки тулупом лежит её любимый японский меч знаменитого мастера Сэндзи  Мурамаса, и достаточно лишь доли секунды чтобы она выхватила его и нанесла неотразимый, смертельный удар. Но внезапно именно Солнышко сыграла роль миротворца.                        − Не надо, дядя Володя, они не хотят войны, − произнесла она по-французски. – Они сами нас боятся.                        − Не стоит нам угрожать, любезный, − кивнул Воронов предводителю ненцев. – Давайте разойдёмся по-хорошему. Впрочем… Может быть это сделает вас более покладистыми и гостеприимными? – С этими словами он достал из кармана своей меховой куртки расшитый цветными нитками и бисером небольшой кожаный оберег. – Его мне в позапрошлом году подарил один известный шаман или нойда по-ихнему. Тогда мы тоже отправлялись в запретные земли. – Голубоглазый самоед с опаской и почтением взял из рук русского амулет и принялся его пристально разглядывать. Затем он показал его своим соплеменникам, и они начали оживлённо переговариваться.        − Это амулет не нашего народа, − наконец произнёс Елдан. – Мы ненэй, или самоеды, как вы нас называете. А этот охранный оберег вами был получен от племени лопарей. Они кочуют далеко отсюда. Далеко на закат солнца. Их родовые становища издревле находились на Древней земле.  Я вижу на нём знаки рода Полярной совы. Так вы знаете старого Кольку-шамана?                                     − Да, я же говорю, мы гостили у него.                     − Старый Колька – очень сильный шаман, − задумался голубоглазый Елдан. – Его имя разносят ветра на всю тундру. Но откуда мне знать, что вы не купили его дружбу водкой? А может вы просто украли этот оберег?                                     − Давай водка, руски! – громко выкрикнул маленький ненец.         − В любом случае, лопарский шаман, пусть даже очень могучий – нам не указ! – сверкнул глазами Елдан возвращая оберег. – Вы должны уйти, русские. – Положение вновь накалилось и в наступившей тишине пламя костра освещало лица напряжённых, готовых к схватке людей.     − Постойте, − вновь задумался голубоглазый ненец. – А не те ли вы русские, что около двух зим назад кочуя по земле лопарей побывали в Ущелье Смерти? Побывали и вернулись назад? Тундра большая, но вести об удивительных событиях разносятся очень быстро.            − Из всех, кого ты здесь видишь, в Ущелье Смерти побывал только я один, − признался Воронов. – К тому же, из восьми человек побывавших там, только я один был русским.                    − Странно, − почесал лоб Елдан. – Разве не все белые люди – русские?                                        − Нет. Есть много белых людей и из других народов. Есть, например, шведы, норвежцы, немцы.                        − Только они уже малость похуже будут! − разразился громким смехом Степан Кривоногов − высокий, худощавый помор с хитрыми, бегающими глазами. – И породой похуже, да и костью послабже!        − И что, духи выпустили вас из ущелья? – продолжал расспрашивать Елдан. – Всех выпустили?                        − Не всех. Один из нас погиб. – Теперь в глазах ненца отчётливо читался суеверный страх и уважение.                        − Хорошо, русские, если великие духи тундры вас не тронули, если они благоволят вам, мы не будем стоять на вашем пути. Идите, русские, но помните, что настроение духов очень переменчиво, а находящиеся за этими холмами земли для чужаков очень опасны. Даже мы – народ ненэй не смеем ходить туда.                        − Неужели там тоже обитают мёртвые нойды? – равнодушно усмехнулся Воронов. – Ничего, как-нибудь справимся.                − Там нет нойд. Нойды у лопарей, − помрачнел Елдан. – Ты мне не веришь, русский? Это напрасно. Там полно духов мёртвых людей. Очень злых людей. А ещё, в той земле  безраздельно царит Нга1. К тому же вы можете повстречать Стражей. А встречи с ними всегда заканчиваются или смертью, или безумием.                    − Стражи? Это кто же такие?                         − Если встретите – узнаете, − мрачно улыбнулся Елдан. Затем он что-то сказал своим людям и они, заметно повеселев и расслабившись опустили ружья. Ненцы действительно не хотели ссоры с чужаками. На прощанье Воронов распорядился выдать им две бутылки водки и несколько пачек табака.                                − Удачи тебе, Елдан, − попрощался с голубоглазым ненцем Воронов. – И пусть бог Пейве не оставит тебя.                    − Спасибо, русский, − откликнулся тот. – Только мы, народ ненэй не верим в Пейве. Мы почитаем духа неба – Нума, его жену, мать земли – Я-Небя и хозяина земли – Я Ерва. А ещё хозяина воды – Ид Ерва, хозяина реки – Яха Ерва, хозяина леса – Пэдара Ерва и хозяйку земли – Я Ерв Не. – Затем он помахал рукой и так же как его соплеменники растворился в темноте. Вскоре затихли и весьма надоевшие удары бубнов.
    _____________________________________________________        1. Нга – дух мирового зла у ненцев.                    _____________________________________________________                                                                       Глава 2.                              Тайна могилы воина-оборотня. Досадная ошибка Прохора Ферапонтовича.                                                                             − И куда интересно всё зверьё подевалось?! − сплюнул Прохор со злобой. – Только вчера, то тут, то там − зайцы, песцы, лисы, бегали, шебуршили, а теперь никого нет. – Даже птиц никаких не видно. Может, действительно земля здесь проклятая? Иначе как всё это объяснить?         − А ты, дядя Прохор, кажись испужался? − весело произнёс молодой парень Васька Комаров. – Такой большой, а чёрта испужался!    − Цыц, оголец, мал ещё старших попрекать, − прикрикнул на него Прохор Ферапонтович Обрезков. – Вот поживёшь с моё, может тогда и поймёшь, что к чему. Только полный дурак не боится нежити, − добавил он, понизив голос и перекрестившись.                     А удивительные события вскоре действительно не заставили себя ждать. Между тем, отряд Воронова вошёл в небольшое, образованное двумя невысокими скальными грядами и гранитными валунами ущелье. Всех несказанно поразило громкое эхо, которым отдавалось любое произнесённое в этой крошечной теснине слово или звук.            − Дьявольщина какая-то, − вновь перекрестился Прохор. – Одно слово – чертовщина. – Огромный, богатырского телосложения, краснолицый помор, за свои сорок шесть лет успел повидать всякого, и потому не боялся никого на этом свете. Однако совсем другое отношение у него было к миру, так сказать, потустороннему. К выходцам из этого мира он всегда относился с крайней опаской. В экспедиции графа Воронова он, говоря военным языком, выполнял обязанности унтер-офицера, а точнее – был старшим над своими земляками поморами.                                 – Посмотри, дядя Володя, знаешь, что это такое? – вдруг спросила Солнышко указывая на какой-то знак выбитый в незапамятные времена на огромном гранитном валуне.    Он был сильно заляпан грязью и глиной, а местами порос мхом. От вырезанной на каменной поверхности вертикальной линии, в нижней её части, под углом в 45 градусов отходило две чёрточки, что делало его немного похожим на след птичьей лапки или метёлку.                            − Похоже на руну, − неуверенно ответил тот проведя пальцами по шероховатой поверхности камня. – Да, это руна… похожа на «альгиз».                                        − Это перевёрнутая руна альгиз, − поправила его девочка. – А в перевёрнутом виде у северных народов она часто обозначала жертвенную и героическую гибель.                        − Да тут могила вроде, − прогудел низким басом Степан Кривоногов. Действительно, возле одной из скал громоздилась огромная, сложенная из заснеженных, поросших мхом камней груда. Это не могло быть следом от прокатившегося в древние времена ледника или более поздней осыпи. Подобную груду камней могли сложить только человеческие руки. Скорее всего, это был дружинный некрополь, или говоря по-простому – братская могила.                − Ага, точно, − кивнул Васька чьи щёки раскраснелись на морозе и теперь напоминали наливные яблоки. – Тут и написано что-то, токма не по-нашенски. Чёрточки какие-то.                        − Это руны, − пояснила девочка. − Знаки    древнегерманской письменности.                                    Слева от груды камней, на относительно ровной поверхности скалы были грубо процарапаны письмена. Многие знаки почти стёрлись или поросли бурым мхом, но надпись всё ещё читалась.                − Токма откулева они здесь? Что за люди лежат в этой керсте1? Вы можете прочитать, Владимир Алексеевич?                    − Да, действительно, − улыбнулась Солнышко. – Ведь ты изучал руны, дядя Володя? – В ответ, Воронов лишь пожал плечами и принялся разглядывать древние письмена. Руны были вписаны в грубый рисунок изображавший причудливо извивающегося и кусающего свой хвост змея. Но тут же присутствовало и изображение креста.                − У Людвига это куда лучше получается, − наконец вздохнул он. – Кажется, здесь перечисляются какие-то имена… Арнфаст, Бьёрн… Фрейстейн… Честно говоря я только недавно стал изучать руническую письменность…. Но и так всё понятно, здесь перечислены имена похороненных под этими камнями людей.  Такие надписи часто встречаются в Скандинавских странах и особенно в Швеции. Там их примерно две с половиной тысячи. Так же они есть в Англии и других Западноевропейских странах.                            − Это норвежские руны, − с лёгким кокетством и чувством собственного превосходства сообщила девочка. – А говорится здесь следующее: «Торальд вырезал эти руны в память погребённых здесь воинах Арнфаста: Ингьяльда из Саксхауга, Бьёрна из Рингерики, Фрейстейна и Гулли из Ольвастада, Асбьёрна из Раумсдаля, Олава из Гудбрандсдалира, Асмунда и Гаутдьярва из Лангесунис-фьорда, Гейрбьёрка из Вендильскаги, Кетиля из Альстада. Он был христианином. Хродвальда из Ульвея и Оддлауга из Асмундарвага. Он был христианином. Все эти люди служили конунгу русов Свендислейву и были убиты воином волхвов Буривоем, который мог оборачиваться.  Пусть будут к ним благосклонны Фрей, Тор и Иисус. А Один пусть примет их в Валгалле».                                − Ничего себе! – воскликнул краснощёкий Васька. – Один человек убил сразу двенадцать! Наверно он был зачурованной,2 Буривой то этот?! – Но Воронова, казалось, вовсе не интересовали подобные мелочи.                                         ____________________________________________________        1. могила (арханг. диалект).                            2. заколдованный (арханг. диалект).                    ___________________________________________________                                                − Князь Свендислейв… − в задумчивости произнёс он и тут же хлопнул себя ладонью по лбу. – Боже мой, это же Киевский князь Святослав! Сын Игоря и Ольги! Вот это да! Но что здесь делали эти норвежцы? И что не поделил Святослав с волхвами, когда сам был закоренелым язычником? Возможно он в чём-то не поладил с местными жителями и отправил сюда отряд наёмных викингов. Судя по его горячему характеру это вполне могло быть.                    − Если позволите, Владимир Алексеевич, то я кажется припомнил одну историю, что раньше старики рассказывали на своих поседухах, − вдруг произнёс Прохор, задумчиво расправляя свою густую бороду. – Рассказывали они, будто бы напреж, в старые значит времена один князь прознал, что где-то на севере прячут волхвы в своих тайных подземельях несметные богатства. А как прослышал, то захотел на сокровища эти свою руку наложить. Отправил он сюда войско из нурманских варягов, а те придя сюда начали людей хватать да пытать прижестоко. Кехтали1 выведать где те подземелья находятся. Кехтать-то они кехтали да токмо ждала их большая нетеча.2 Потому как молчали люди. Ведь напреж волхвов люди боялись куда больше чем князей. А потом многих из тех нурман убили. Другие же вернулись к своему князю ни с чем. Вот так старики рассказывали.                     − Что ж, может и правы твои старики. Может быть всё так и было, − задумался Воронов. Затем он вынул из внутреннего кармана блокнот. – Это же открытие, господа! Величайшее открытие! Подумать только – на территории Русского севера обнаружена руническая надпись с упоминанием князя Святослава! Да этой надписи должно быть лет девятьсот! Надо установить точные координаты этого места, для будущих археологов и самым тщательным образом всё зарисовать и скопировать. Достав из своего вещевого мешка пенал с карандашами, он мгновенно погрузился в работу.                            − Эх, дядя Володя, когда же у вас наконец изобретут небольшие и удобные светофиксаторы, которые можно носить в кармане, − вздохнула девочка.                                        − Ты имеешь в виду фотографические аппараты? Ну… учитывая с какой скоростью у нас развивается техника, думаю, что скоро. Сейчас они конечно громоздки и неудобны, но я жалею, что не взял хотя-бы такой. Фотография для наших учёных мужей куда более веское доказательство чем простой рисунок.                        − Владимир Алексеевич, а тут ещё один, − послышался неподалёку голос Степана. – Истлел совсем, одни кости остались.        __________________________________________________        1. хотеть чего-либо (арханг. диалект).                    2. неудача (арханг. диалект).                        __________________________________________________ Оказывается, метрах в двадцати от братской могилы где покоились храбрые норвежские парни находилась едва приметная пещерка. Размером она была всего два на два метра. Там, полузасыпанные землёй и поросшие мхом действительно виднелись человеческие кости и череп. Кроме этого, прямо в скалу были вбиты насквозь изъеденные ржавчиной два железных кольца. На одном из которых всё ещё болтался обрывок некогда толстой и прочной цепи. В углу, грудой ржавой пыли лежали остатки стальных доспехов. Воронов присел на корточки и стал пристально рассматривать останки неизвестного воина. Затем, зачем-то поднял его череп.                                     − А парень то был здоровенный, − заметил Прохор Ферапонтович. Судя по костям ростом чуть ли не в три аршина. – Почитай, на целую голову меня выше. И в плечах широк. Ещё как широк. Нелегко такого издюжить. Кто же он такой, интересно?        − Думаю, что это тот самый Буривой − воин-оборотень отправивший прямиком в Валгаллу тех двенадцать.                 − Но они его всё же схватили, − вздохнул Васька.            − Да, схватили и приковали цепями в этой пещере, − кивнул Воронов. – А потом резали и жгли раскалённым металлом. Вот, видите эти оплавленные следы на костях. Они пытали его чтобы узнать, где находятся те самые, наполненные золотом и драгоценными каменьями подземелья волхвов. Только я более чем уверен, что он ничего им не сказал. Такие как он не боятся пыток.  Значит, те норвежцы искали здесь тоже самое что и мы, но только с другой целью. Им было нужно золото, а нам величайшая книга славянского мира. А вот это уже интересно… − Воронов провёл пальцем по здоровым и прочным зубам черепа.         − Молодой был. Вон, все зубы целы, − пробасил Степан.         − Я не о том… Видите? – боковые резцы верхней и нижней челюстей были несколько больше чем у обычного человека и слегка заострены.                                        − Свят, свят, свят, − быстро перекрестился Прохор Ферапонтович. – Это же чистый оборотень. Бросьте вы, Владимир Алексеевич, ужас этот и пойдёмте поскорее отсюда. А то уже скоро стемнеет.                                        − Нет, Прохор, мы обязательно должны похоронить этого героя. Похоронить как следует.                                 − Да, господь с вами! – всплеснул руками здоровенный помор. – Этакую нежить и хоронить? Да и как сделать то это, ведь земля здесь вся почитай на несколько аршин вглубь промёрзла?! Тут уж такая зажарка вдосесть1 будет, что и до утра не закончим!                    − А мы и не будем копать могилу. Просто заложим камнями как и  тех норвежцев. Вон сколько их здесь валяется.                    ______________________________________________________    1. Трудная работа до изнеможения. (арханг. диалект).            ______________________________________________________
    Работы всего на пару часов не больше.                    − Так поздно уже. Мы  лагерь не успеем до темноты разбить, − вытаращил Прохор глаза. – А чтобы заночевать в этом дьявольском месте – да ни за что в жизни!                            − Тогда вы, Прохор Ферапонтович берите своих людей и поезжайте вперёд. Разбейте на подходящем месте лагерь и дожидайтесь нас. А со мной пусть останутся Микола и Петька Бусов. Вот с ними мы и   закончим погребение. Заодно я сделаю наброски и скопирую надпись.    − Вы поаккуратнее бы это, Владимир Алексеевич, − вдруг замялся поморский старшина. – Кабы навалуха кака не приспела1. Не ровён час – явятся к нам среди ночи эти мёртвые норвеги. Я уж не говорю про этого оборотня-вовкодлака. Страсть то кака! – С этими словами он перекрестился и поспешно отошёл в сторону.            − Я только вот чего не понимаю, − задумался Микола. – Отчего зверьё не растащило кости этого Буривоя? Необычно это как-то.        − А оттого, мой американский друг, что нет здесь никакого зверья. Не забредает оно сюда. Даже птицы сюда не летают.                                                                      *      *      *                                                              − А что это за странное место, дядя Прохор? – спросил Васька боязливо оглядываясь по сторонам. – Село, что ли заброшенное, или  погост? Токма кто же жил то здесь? Лесовики какие или карлики? Маленькое то всё здесь какое… Избушки прямо игрушечные, размером с собачью конуру. А может тут та самая чудь белоглазая обитала? Помнишь, про которую дед Ядрейка Онцифоров рассказывал?                    − Да нет, Васёк, − отмахнулся Прохор Ферапонтович. – Дед Ядрейка известный вирун,2 это всякий знает. Я думаю, что здесь у инородцев было что-то типа фактории. И не избушки это вовсе, а маленькие амбарчики в которых они зерно хранили.                − Ну а вот это тогда что? Голубятни? – кивнул Васька в сторону стоявших на высоких столбах крошечных домиков.                 − Похоже так, − почесал затылок здоровяк-помор.            − А откулева3 здесь голубям взяться? Неужто они тут обитали? –  не отставал краснощёкий парень.                             − Откулева, откулева, − взъярился Прохор. – Я почём знаю! Что пристал, беспут. Может оно втогды напреж4 так было. А как люди это место покинули, так и голуби улетели.                         _______________________________________________________    1. Как-бы напасть какая не приключилась. (арханг. диалект).        2. Лгун (арханг. диалект).                            3. Откуда (арханг. диалект).                            4. Тогда, в прежние времена. (арханг. диалект)                _____________________________________________________                                                − Что-то не то оно, − поёжился Васька. – Будто зачурованно здесь всё. Словно мара1 какая на этом месте берёт. И тишина то какая… Хоть бы мышь пискнула или лисица пробежала. Даже птиц не слышно. А часом не кладбище ли это, дядя Прохор?                        − Што несёшь, беспут! Загунь, ослоп2! – от волнения Фёдор Ферапонтович Обрезков полностью перешёл на местный диалект. – Вот пустограй3 то, прости Боже! Где ты видел кладбища с амбарами да скварешнями! Думай, что говоришь, балабол!                    − Так они же инородцы нерусские. Вдруг, и не амбарчики это, а такие срубы куда домовины ставят.                        − Вот же балабол, −     нервно перекрестился поморский старшина. – Кончай галиться4, беспут! Вот сейчас Владимир Алексеевич с маленькой барышней приедут и всё тебе дураку объяснят.            Но когда отставшая часть обоза вместе с Вороновым и девочкой  прибыла на место Обрезков получил совсем другие объяснения.        − Ой, смотри, дядя Володя, какие смешные маленькие избушки на столбиках! – воскликнула Солнышко указывая на вызвавшие столько вопросов загадочные сооружения. – Совсем как в твоих сказках! Будто в одной из них Баба Яга живёт! Помнишь, про Ивана Царевича? Правда там избушка не на столбиках, а на куриных ножках стояла.            − Скворешни это, маленькая госпожа, − пояснил Прохор. – А может быть и голубятни. Селение здесь когда-то было или фактория. Лучшего места для лагеря не найти. Сухих дров до самого утра хватит. И ходить далеко не надо.                                 Но похоже, что Воронов вовсе не разделял его мнения. Мрачно оглядевшись по сторонам он с усмешкой сказал Обрезкову:            − Что ж ты, Прохор Ферапонтович, то говоришь, что покойников боишься, а теперь лагерь прямо на кладбище разбил?                 − На каком таком кладбище? – мгновенно побледнел могучий помор.                                                 − Да вот на этом. То, что ты здесь видишь – вовсе не заброшенное селение, а самый настоящий Хальмер. Иначе говоря −   кладбище самоедов. Эти маленькие срубы они ставят над могилами своих предков. Видишь – многие из них украшены оленьими рогами и колокольчиками? Это приношение душам покойных. А эти висящие лохмотья когда-то были их одеждой.  Что же касается домиков на столбах то никакие это не скворешни. Они называются уры. В них хранятся так называемые иттармы – куклы, изображающие почивших предков. Когда умирает самоед, а правильней сказать − ненец, то его родственники после похорон изготавливают специальную куклу.        ___________________________________________________        1. Мара (арханг. диалект) – наваждение.                    2. Перестань болтать, дубина. (арханг. диалект).                3. Пустограй (арханг. диалект) – пустозвон.                4. Галиться (арханг. диалект) – насмехаться.                ___________________________________________________.
 Считается, что в иттарму переселяется душа покойного. Её хранят года четыре или пять в доме, а потом либо сжигают, либо помещают в такие домики-уры на кладбищах. Думаю, что и русские сказки о Бабе Яге возникли после знакомства наших первопоселенцев с местными погребальными обрядами. Кстати, ягой называли шубу, в которую заворачивали иттарму.                                  − От неладно доспелось! – выпучив глаза произнёс Прохор Ферапонтович и снова перекрестился. – Что же делать то теперь?          − А что теперь сделаешь? – рассмеялся Воронов, – ночь уже. Будем ночевать здесь, не переносить же в темноте лагерь. А если ты каких чертей боишься, то хорошенько помолись перед сном.            − Самоеды! Какое смешное название, − усмехнулась Солнышко. – Неужели их предки были каннибалами и поедали друг друга?        − Конечно нет, − ответил Воронов. – Это, довольно глупое название произошло от слова «самоядь», которое в свою очередь появилось из названия «самаду». Так народ ненцев прозвали соседние племена. Настоящее же их название «ненэй», что означает «настоящий человек». Впрочем, возможно это не ненецкое кладбище, а остякское. У обоих этих народов очень похожие погребальные ритуалы.            − Ну и прекрасно. А то, я уже было подумала, будто мы расположились на кладбище каннибалов.                        − Так может быть все они тут спокойные? – с надеждой в голосе спросил Обрезков. – Покойники-то?                                                                                      *      *      *                                                                − А что, Владимир Алексеевич, неужели в древние времена волхвы умели превращать обычных людей в волхвов?  − спросил Васька садясь ближе к потрескивающему костру. – Неужто такое и вправду возможно?                                            − Не думаю, скорее это просто легенды, − ответил ему граф.        − Но как же тогда тот череп? Ведь мы все видели клыки?        −Зубы этого витязя Буривоя действительно имели немного необычную форму и слегка напоминали клыки. Только клыки не волчьи а медвежьи. Но думаю, что скорее всего здесь имела место некая врождённая аномалия. В Петербургской Кунскамере ещё не такие чудеса природы можно увидеть. Однако в бою этот дефект был ему очень на руку и смертельно пугал врагов. Наверно, этот Буривой был выдающимся воином раз один смог убить сразу двенадцать викингов. Такое по плечу только настоящему богатырю, ведь норвежские и датские викинги  считались лучшими воинами в раннем средневековье. Вся Европа боялась их как огня, а католические священники даже специальную молитву против ярости норманнов придумали, так-как только на Божью защиту и надеялись. А тут один славянский воин убил сразу двенадцать! Есть над чем подумать. Наверно в древности, у русских волхвов существовали какие-то школы для подготовки элитных воинов. Вот на одного такого, по имени Буривой норвежцы и нарвались.    − Ох и чудны дела твои, Господи! – произнёс Микола помешивая в котелке свою похлёбку. – А всяких там волкодлаков о оборотней и в Закарпатье всегда полно было.                            − Только-бы эти мирными оказались, − вновь пробормотал Прохор, всматриваясь в едва видневшиеся в темноте очертания могильных срубов.                                     − Что ты заладил, − поморщился Микола. – В такой промёрзшей земле даже упырь лежать не сможет, разве что чудной зверь мамонт. Ты же из поморов будешь, а мертвяков испугался. Твои, вон по Студёному морю, среди льдов плавать не боятся, а тут просто заброшенное кладбище.                                        − Загунь, хохол американский, − сплюнул Прохор Ферапонтович. – Что б ты понимал в наших делах. Вести коч среди льдов, пусть даже в Кольской губе это для нас дело привычное. Этому мы сызмальства обучены. Там дедова наука, а также Господь Бог и Пресвятая Богородица нам помогают. Ведь у нас хлеб едят не с поля, а с моря. А потусторонняя нежить – это совсем другое. Тут и свою бессмертную душу потерять не долго.                            Внезапно до сидящих у костра людей донёсся мелодичный звон колокольчиков. Все невольно встрепенулись и принялись креститься. Только Воронов с девочкой не обратили на него никакого внимания.        − Это просто ветер, господа ватажники, − усмехнулся граф. – Просто ветер. Говорил же я вам – нечего на ночь глядя друг другу страшные истории рассказывать.                             − А вот я люблю страшные истории, − послышался в темноте высокий женский голос. Вот теперь настала очередь встрепенуться даже Воронову. Повскакав со своих мест все семеро мужчин и ребёнок начали вглядываться в густой ночной мрак. Кое кто успел схватиться за ружьё.                                                                                                Глава 3.                     Появление прекрасной девушки Энны. Страшная ночь на заброшенном кладбище.                                                                        − Извините если напугала вас, но я очень рада наконец встретить живых людей. – Из темноты и лёгкой пелены кружащихся в воздухе снежинок вышла молодая, стройная девушка с лыжами в руках. Одетая в традиционную одежду остяков, с меховой сумкой через плечо и ножом на поясе она чем-то напоминала знаменитую индианку Покахонтас. На вид, девушки было не больше восемнадцати, и она просто поражала своей первобытной, воинственной красотой. Чуть смугловатая кожа и высокий чистый лоб миловидного лица удивительно гармонично сочетались в ней с точёными скулами и слегка раскосыми глазами. Когда она скинула капюшон своей меховой куртки густая волна иссиня-чёрных волос рассыпалась по её плечам.                        − Меня зовут Энны, − представилась девушка, воткнув в снежный сугроб свои лыжи. – Разрешите погреться возле вашего костра, добрые люди. − Без всяких слов онемевшие мужчины слегка раздвинулись и позволили ей занять место поближе к огню.             − Конечно, прошу вас! – наконец оживился Воронов. – Но почему вы одна? Прекрасная девушка среди заснеженной тундры, да ещё ночью − это прямо сюжет из французских романов. Как вы здесь оказались, о загадочная нимфа?                            − Просто я охотилась неподалёку, − очаровательно улыбнулась незнакомка. – Надо же как-то кормить семью. После смерти отца взрослых мужчин у нас не осталось. Только мать, да двое маленьких братьев. Вот и приходится самой добывать пищу. – По-русски она говорила очень чисто, но с лёгким туземным акцентом. За спиной девушки все с удивлением увидели самый настоящий лук и колчан со  стрелами.                                        − Боже мой, да вы настоящая Диана! – восторженно воскликнул Воронов. В душе графа вновь проснулся и заиграл кавалергард-повеса.    − О чём вы? Моё имя Энны, а вовсе не Диана, − одарила она Воронова восхитительной улыбкой. – Кстати, кто она такая?            − О-о-о, это божественная, необыкновенной красоты дева-охотница, − ответил Воронов пожирая девушку глазами. – Надо же, сама богиня Диана в нашей заснеженной тундре. – Сияющая белозубая улыбка молодого мужчины вызвала ответную улыбку девушки и гневный, буквально искрящийся яростью взгляд Солнышка. – Епифан Лукьянович, − обратился Воронов к самому пожилому из своих спутников, − налей-ка нашей прекрасной гостье миколиного борща. Полагаю, вы происходите из остяков?                        − Мы называем себя хантами, − ответила девушка и протянула руки к огню. – Для начала я хотела-бы как следует отогреться. Что это ваши олени так встревожились? – кивнула она в сторону привязанных животных. – Может волка почуяли?                        − Можа волка, а можа и кого похуже, − произнёс Епифан Лукьянович протягивая девушке оловянную миску с похлёбкой. Цепкий взгляд пожилого помора продолжал придирчиво изучать ночную гостью.                                        − Да, кажется они чем-то напуганы, − согласился Васька. – Только волков поблизости нет. Здесь вообще никакой живности нет.        − Вот и я нынче осталась без добычи, − очаровательно улыбнулась Энны показав ровные белоснежные зубы. – Если завтра с утра ничего не добуду, моя семья будет голодать.                − Так мы дадим вам в дорогу муки и консервов, − поспешил заверить её Воронов. – А пока, чувствуйте себя как дома.            − Благодарю вас, добрые люди, − кивнула девушка. – Русские вообще очень добры, − задумчиво посмотрела она на пламя костра. – Мне очень жаль, что я нечаянно напугала вас. Неужели вы приняли меня за одну из них, − махнула она в сторону могильных срубов. При этом весёлые искорки заблестели в её прекрасных раскосых глазах.            − Да уж, − покачал головой молодой граф. – Боюсь, что мы стали жертвой собственных страхов. Не стоило рассказывать друг другу мистические истории перед сном. К тому же здесь и антураж соответствующий: Глухая ночь, заброшенное кладбище под холодной луной, и вдруг появляется прекрасная, неземной красоты незнакомка.        − Ну что вы, − скромно опустила глаза Энны. – Я простая бедная девушка, что вынуждена добывать себе пропитание охотой.            − Но как случилось, что вы охотитесь таким дедовским способом? – cпросил Микола. – Почему лук? Разве у вас нет какого-нибудь ружья?                                     − У отца было ружьё. И кажется довольно хорошее, − погрустнела девушка. – Но незадолго до смерти он стал много пить, вот и обменял его на пол ведра водки. Так, что пока я не выкуплю его назад придётся охотится с луком. Но не так уж всё плохо. Я давно, можно сказать с самого детства упражнялась в стрельбе из него и редко промахиваюсь. С луком вполне можно охотиться, конечно если только на небольшом расстоянии и на малого зверя. Есть даже некоторые преимущества. Например, зверь чувствует запах пороха и не подпускает тебя близко. А когда охотишься с луком можно подобраться гораздо ближе.                                            − Вот оно как, − прокряхтел Епифан Лукьянович, − ну и то, дело. Только я смотрю, красна девица, у тебя и рубашечка то под шубейкой по старым традициям пошита. Поди из домотканой материи? Неужто к вам купцы не заезжают? Да не может такого быть! По зимнему то тракту купцы повсюду разъезжают. До самых дальних кочевий добираются. Да и факторий вокруг не мало. Вон, ваши то остяки поди все уже из фабричных тканей себе рубахи шьют. – В ответ девушка лишь плотнее запахнула свой меховой полушубок и гневно сверкнула глазами.        − Я же говорила, что после смерти отца, в нашем чуме поселилась нужда. Не на что нам покупать фабричные ткани.            − Оно то конечно, − кивнул пожилой помор. – Нужда да нетеча посяпор1в ваших чумах частые гости. А то, такие рубашки поди лет сто или даже двести у вас в ходу были. Что ж ты не ешь то ничего, красавица? Чай умаялась по тундре то целый день бегать. Или может ты к другой пище привыкла? – в голосе Епифана Лукьяновича послышались зловещие нотки.                            − Спасибо, добрый человек, сейчас отогреюсь и поем, − ответила девушка.                                         − А с ружьём, мы тоже тебе поможем, − весело подмигнул ей Воронов. – У меня как-раз имеется подходящий лишний карабин. Карабин хороший, бельгийский. Надеюсь, наша юная охотница, эту ночь вы проведёте с нами?                                 − Ну куда же я денусь от такого доброго и благородного господина, − кокетливо улыбнулась Энны.                    − Вот и отлично, − засуетился Владимир Алексеевич. – Прохор Ферапонтович, будь так любезен, распорядись чтобы поставили ещё одну палатку для нашей гостьи. Я думаю вот там… слева от моей. – Отдав такое распоряжение он невольно охнул, когда Солнышко довольно сильно толкнула его локтем в бок.                     − Тень, − чуть слышно прошептала девочка. – Ты видишь её тень, дядя Володя? У неё же нет тени. – Но очарованный остякской красавицей Воронов не услышал её слов.                        − Что ж, можно и палатку поставить, − кивнул Обрезков. – Эй, Васька, Петька, быстро за дело! Возьмите на крайних нартах большой синий тюк. Там она свёрнутая лежит. Дело то оно понятное, дело молодое, − с усмешкой посмотрел он на Воронова.                 − Согрелась, девонька?  − нарочито ласково спросил остячку Епифан Лукьянович.                                    − Да-да, ещё немного, − кивнула девушка. – Уж очень я, дедушка, сегодня на холоде продрогла.                            − Думаю я, девонька, что нелегко тебе будет согреться, − усмехнулся седой помор. – Ведь не зря я про рубашечку то твою спросил. Ой не зря! Ведь узорчик то на ней не простой вышит. Ведомо мне, что в рубахах с таким узором ваши остяки только своих покойничков хоронят. – В этот момент, словно очнувшись от наведённого морока Воронов увидел бледные от страха лица людей и бешено вращающуюся в руках Миколы фигурку Перуна. Этот древний, доставшийся галичанину от предков магический оберег имел одно свойство: Всякий раз когда рядом оказывался неупокоенный мертвец  он начинал быстро вращаться вокруг своей оси. Значит, где-то рядом бродит вампир? Восставшая из земли нежить? Но где?                В этот момент Епифан Лукьянович, как бы невзначай вместо водки наполнил свою кружку святой водой.                    − А можа тебе лучше так согреться?! − произнёс он и выплеснул содержимое своей кружки в лицо Энны. Эффект был молниеносным и поразительным. Издав дикий, звериный крик девушка отскочила от костра. Её глаза полыхнули кровавым отблеском пламени, а широко оскаленный рот обнажил острые, длинные зубы. Теперь она уже не казалась такой прекрасной.                                 − Очнись наконец, дядя Володя! – выкрикнула Солнышко. – Она же мёртвая! Она не отбрасывает тени! Это вурдалак!                − Так откуда ты, девонька? – ехидно спросил Лукьянович. – Из какого становища? Не из этого-ли, − кивнул он на заброшенное кладбище. – Окончательно придя в себя, Воронов сорвал с шеи заветный, некогда подаренный его отцу самим Святым Серафимом Саровским золотой крестик и держа его в вытянутой руке произнёс:        − Прочь, нечистый дух! Прочь стригой, прочь морой! Именем Господа нашего Иисуса Христа, убирайся в свой гроб. В холодную землю! Туда, где девушка не заплетает кос, где топор опускается бесшумно, где священник не читает Библию. Уходи туда где царит смерть, где черви гложут мёртвую плоть, где под холодным камнем, среди гробовых досок лежат твои кости. Мёртвый убирайся к мёртвым, мёртвый не смей тревожить живых! Во имя Отца, Сына, и Святаго Духа, аминь! – Этому весьма эффективному румынскому заклинанию его научил один из старейших членов «Братства» − Ион Николае Дмитреску. Он уверял, что оно никогда его не подводило. Не подвело и сейчас.                                        Снова раздался ужасающий вопль и взметнувшийся вихрь мгновенно осыпал всех сидящих у костра хлопьями снега. Мёртвая остячка растворилась в темноте. Исчезли и её воткнутые в сугроб лыжи.    − Уф, − перевёл дух Воронов и обернулся к Прохору Обрезкову. – Вот видишь, Прохор Ферапонтович, не вышло по-твоему. Не все они тут мирные. Слушайте, что я вам скажу, господа – хоть вы все сегодня и устали, но спать нам нынче ночью не придётся. Эта самая Энны может снова вернуться. Уж больно ей кровушки человеческой хочется. Спасибо тебе, Епифан Лукьянович, вовремя ты эту тварь разоблачил! Жизнью мы все теперь тебе обязаны.  Не то, усыпила бы она нас всех, а утром уже на том свете проснулись. Так что, господа ватажники, перезаряжаем ружья и карабины специальными патронами с серебряными пулями и бодрствуем до утра. Да подбросьте побольше дров в костёр. – Отдав распоряжения, Воронов приобнял за плечи Солнышко и хотел потрепать её по волосам, но девочка отбросила его руку, после чего демонстративно пересела подальше.                                                                               *      *      *                                                                Однако, бодрствовать всю ночь не получилось. Измотанные тяжёлым дневным переходом и последующими волнениями люди, отогревшись у костра и начали клевать носом.                    − Нет, так дело не пойдёт, Владимир Алексеевич, − наконец сказал Прохор. – Мочи нет как спать хочется. Давайте выставим пару человек в охрану, а остальные на боковую. Будем по двое дежурить. Авось не придёт та тварь больше.                             − Нельзя спать, Ферапонтыч, никак нельзя, − возразил граф. − Хоть мы и отпугнули вампиршу она обязательно вернётся. Как думаешь, зачем она к нашему костру подходила? Погреться? Так тепло ей без надобности. Это она жертву себе выбирала. Голодная она, давно человеческой крови не пила, а голодные вурдалаки злее и хитрее самого чёрта, как в народе говориться. А мы сейчас полноценную магическую защиту поставить не можем. Да и из апотропеев, отпугивающих нечистую силу у нас есть только мой нательный крест.                − У Васьки есть ещё ладанка с образом Святого Савватия, − заметил Обрезков. – Она тоже нежить отваживает.                Но спустя пол часа Воронов всё же сдался.                − Этак мы завтра далеко не уйдём, Владимир Алексеевич, − взмолился здоровяк-помор. – Вздремнуть бы хоть пару часиков. – В конце концов решили дежурить по очереди. Первыми заступить должны были Воронов с Солнышком и Степаном Кривоноговым, потом Прохор с Миколой и Епифаном, а уже на рассвете, в самые безопасные часы – Васька Комаров с Петькой Бусовым. Им как самым молодым отвели наиболее благоприятное время, ведь нежить исключительно редко проявляет себя под утро.                                 Вооружившись своим японским мечом и короткоствольным бельгийским карабином маленькая эльфийка приготовилась выступить в караул. Грозный вид вооружённого ребёнка был столь умилителен и в то же время комичен, что суровые поморы невольно заулыбались. Но уже видевший эту малышку в деле Микола Бондаренко знал, что по крайней мере два часа спокойного сна ему было гарантированно. Между тем с Вороновым девочка не перемолвилась и словом.                                                                        *      *      *                                                                Незадолго до рассвета Прохор разбудил Ваську.                − Вставай багай,1 пора службу нести. Теперь вы с Петькой нас охранять будете.                                    Потягиваясь и ёжась от холода Васька вылез из-под согретого его телом тулупа и начал тереть глаза.                            − Темно то как, дядя Прохор. Не рановато ли нас разбудил?         − В самый раз, Васёк, в самый раз. Через пол часа светать начнёт… Ну может через час. Да не боись, теперь эта косоглазая чертовка уж точно не явится. Такие твари только глухой ночью на людей нападают. К утру им положено уже в могилах лежать. И смотрите мне – чтобы два часа нас с Епифаном и Миколой не смели тревожить. Часы то отцовские не потерял?                             − Нет, часы на месте, − улыбнулся парень, вытаскивая из кармана массивный серебряный брегет на цепочке. – За часы мне папенька голову оторвёт.                                    − Вот-вот, стало-быть не раньше, чем через два часа. А ещё лучше на пол часика попозже.                             − Место тут дурное, Прохор Ферапонтович, − плаксиво заныл Васька. – Побыстрее бы отсюда лыжи навострить.                    − Не боись, паря, вот выспимся и сразу в путь тронемся. А здесь, как сказано в Писании – «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов».         _____________________________________________________        1. Багай – шалун (арханг. диалект).                     _____________________________________________________
    На последних словах он широко зевнул и полез в свою палатку. Сразу повисла гнетущая тишина и подул холодный ветер. Парень вздохнул и поправив на плече ружьё поплёлся к костру.     Подбросив пару поленьев, он подсел к огню и наблюдал как с треском в ночное небо взметнулись искры. В этом мрачном месте, среди безмолвных могильных срубов заброшенного кладбища весело потрескивающий небольшой костерок казался ему почти живым существом. Может быть даже более живым, чем дремавший рядом Петька.                − Эй, малой, не спи на посту! – громко произнёс Васька, хлопнув  того по плечу. Поскольку он был на два года старше Бусова, то чувствовал  своё законное главенство. – Неужто не выспался?            − Да я, почитай, и вовсе не спал, − промычал молодой парень приоткрыв один глаз и широко зевнув. – Что-то такой страх на меня нашёл, что не приведи Бог. Так, за всё время и глаз не сомкнул. А как только сморило, так дядя Епифан будить стал. – Место здесь поганое, Васька. Ох, чую, порато поганое. Думаешь, правда, что она больше не придёт? – В ответ Василий только пожал плечами.                − Прохор Ферапонтович так сказали. Будто поэтому они нас и в караул последними поставили. Не боись, Петька, уже скоро рассветёт.    Но парень ему не ответил. Сидя возле костра на своём вещевом мешке он прислонился спиной к лёгким саням и продолжая сжимать ружьё свесил голову.                                − Ты рожу-то снегом оботри, вот сон и уйдёт, − посоветовал Васька, но не дождался ответа. Более того, секундой спустя до него донеслось мерное сопение паренька. Вторя ему, из соседней палатки слышался богатырский храп дяди Прохора. Теперь, лишь эти звуки да ещё потрескивание костра нарушали абсолютную тишину заброшенного остяцкого кладбища. «Один. Совсем один, − мелькнула тревожная мысль в голове у девятнадцатилетнего парня. – А рассвет то всё не наступает!!!». Он обвёл взглядом мрачные остовы погребальных срубов и невольно вздрогнул. Полусгнившие, ощетинившиеся какими-то столбами, оленьими рогами и меховыми фетишами они сами казались выходцами из потустороннего мира. «Не все они здесь мирные» − вспомнил Васька слова Воронова и встрепенулся. «А вдруг как кто-нибудь из них встанет?!» – подумал он, будучи уже близок к панике. Но тут он услышал знакомое позвякивание колокольчиков и протяжный олений храп. Стреноженные животные медленно перемещались за палатками пытаясь разыскать под снегом хоть какой-нибудь корм. «Слава Богу, хоть эти не спят. Всё же живые существа, − слегка повеселел парень. – Наверное, им здесь тоже не нравиться. Интересно, сколько уже прошло времени?».                            Васька повернул циферблат своих часов так, чтобы на него падал свет костра и чертыхнулся. Оказывается, с момента его заступления на пост прошло всего около пятнадцати минут. «Хорошо старикам! Их трое стояло, и никто не спал, − подумал он. – Троим то не страшно. Надо разбудить Петьку! Непременно разбудить этого варнака! Надавать ему гаду по шее, чтобы не спал на посту!». – Но затем началась сущая чертовщина. Вновь послышалось треньканье колокольчиков. На этот раз они были более громкие и какие-то беспокойные. «Ждите утра, скотина рогатая! – сплюнул парень. – Сам бы уже сбежал отсюда! – Но тут же осёкся».     На этот раз звон шёл вовсе не со стороны мирно пасущихся оленей, а прилетел с кладбища. Налетевший ветер разогнал густые облака и холодный свет луны озарил ужасные срубы. «А луна то сегодня полная! Плохо это! Дед Ядрейка Онцифоров рассказывал, что при полной луне всякая нежить норовит в божий мир пролезть, а мертвецы из своих могил встают. Ну когда же наконец рассвет?!». – Но не только полнолунье пугало оробевшего Ваську. Внезапно налетевший ветер трепал привязанные к срубам поминальные колокольчики и создавал ту, так поразившую его, звенящую какофонию. «Это ветер. Это не мертвецы, − убеждал  себя парень крепче сжимая в руках карабин. Но вскоре произошло и ещё кое-что пугающее.                    Сначала послышался сухой треск. Трещали изъеденные временем столбы, что поддерживали один из этих «скворечников». Вздрогнув всем телом Васька попятился. Потом, превозмогая свой страх всё же посмотрел наверх. Нет, ничего особенного, вроде, всё как  было и как должно быть. Тёмная глыба зловещего «скворечника» громоздилась над головой парня но оставалась неподвижной. Его сердце стучало как паровой молот, а на лбу выступил обильный пот. Снова треск! Да ещё какой громкий! Будто эта крошечная избушка на тонких столбиках-ножках внезапно ожила и пытается сойти с места. Васька слышал рассказ Воронова и помнил, что в маленьких, похожих на скворечники домиках-урах должны лежать куклы, изображающие погребённых здесь мертвецов. И будто бы в них переселяются души покойных. Хорошая история. Особенно когда стоишь ночью на кладбище.                 Поёжившись, славный парень Василий Комаров начал медленно отступать к костру. Но тут чья-то злая, неведомая сила словно овладела его волей.  Помимо своего желания он поднял глаза вверх и снова уставился на зловещую избушку. Острый, пронзающий как кинжал приступ страха сковал его члены, когда Васька собственными глазами увидел свешивающийся из открывшейся дверцы домика длинный кусок белой материи. «Господи, что же это?! Неужто кусок савана?! Бежать! Бежать отсюда!» А белое полотнище сползало всё ниже, ниже и ниже. А ещё он внезапно услышал удары шаманского бубна и какое-то дьявольское завывание. Кто-то равномерно бил в бубен и выводил эти потусторонние, словно идущие из-под земли звуки. Казалось, что ещё немного и они пробудят всех обитателей могильных срубов. Впрочем, может быть всё это он слышит только в своей голове?                Но чудеса продолжались. И вот Ваське уже показалось, что вслед за полотнищем из избушки тянется наружу чья-то длинная белая рука. Мёртвая рука с тонкими и совершенно белыми, как могильные черви, пальцами. А внутри домика вспыхнули две кроваво-красные, яркие точки. Что это? Глаза пробудившегося вурдалака? Но там же лежит кукла! Просто старая истлевшая кукла. Разве могут куклы двигаться? Конечно! – тут же подсказывала Ваське услужливая память. Ведь в них вселяются души умерших людей! А раз так, то почему кукле не превратиться в вурдалака?! «Надо сейчас же разбудить Петьку! – пробилась сквозь туман трезвая мысль. – Разбудить всех!».            − Петька! Петька, проснись! – прокричал он что было силы. – Не смей спать на посту, дурак! – Но крик вышел совсем тихим, словно комариный писк. Сведённые судорогой горловые мышцы его не слушались. А белая, невероятно длинная рука уже высунулась по локоть. Потом по плечо. Что-то страшное, облачённое в мохнатую меховую шубу и с длинными седыми волосами пыталось выбраться из крошечного домика. И это что-то было отнюдь не крошечного, а самого что ни на есть нормального, человеческого роста. Парень попытался бежать, но ставшие словно ватными ноги отказывались ему повиноваться. И всё же, превозмогая навалившуюся слабость ему удалось проковылять несколько метров. Несколько спасительных, драгоценных метров. Однако, к своему ужасу он понял, что идёт совсем в другую сторону. Вместо того, чтобы вернуться к костру, и, пользуясь правами старшего надавать Петьке по шее, ноги несли его вглубь кладбища!                                        − Страшно? – послышался вдруг мелодичный девичий голос. Из-за одного из могильных срубов на котором висели истлевшие остатки меховой шубы и нарт вышла Энны. – Ты видел мою иттарму, мальчик. Когда-то в эту куклу вселилась частица моей души. Теперь она почувствовала присутствие живых людей и потому проснулась. Конечно, это всего лишь старая кукла, но она, как и я, нуждается в свежей человеческой крови. Ты так смешно дрожишь. Конечно тебе страшно, мальчик, но ведь никто не звал вас сюда. Это древнее кладбище моего рода. Рода Чёрной Росомахи и оно пустует уже более двухсот лет. С тех самых пор, как нас вытеснили на юг ненцы.  Ты всё ещё дрожишь? А ведь там, у костра, мне показалось, что я нравлюсь тебе. Разве не так? Ты ведь ещё не разу не был с женщиной. Скажи – разве я не красива? – Расстегнув полушубок девушка провела ладонями по своей, прикрытой только тонкой рубашкой груди. – Здесь есть одно укромное место, где нам никто не помешает.                    − Но… ты же мёртвая, − собравшись с силами выдохнул Васька.    − Ну и что? – звонко рассмеялась Энны. – Разве я стала от этого менее привлекательной? – спросила она, сладострастно проведя ладонями по своим налитым формам. − Смерть тоже бывает разной, мой милый мальчик. Я не мёртвая, а просто живу в смерти и смерть дала мне вечную красоту и неувядающую молодость. Пойдём со мной, и я сделаю тебя счастливым.                                    − Ты мёртвая, а по земле ходишь. Так же нельзя, − плаксиво произнёс парень.  Не по-божески это.                        − Иди за мной, смертный! − холодно приказала девушка и Васька покорно подчинился. Он уже где-то выронил своё ружьё и теперь, на негнущихся ногах побрёл за вампиршей. –Теперь сними свой нательный крест и тот образок, который ты носишь рядом с ним. Брось их на землю. – И прежде чем приказ дошёл до Васькиного разума, руки парня сами собой принялись его исполнять. – Не бойся, мальчик, страх свойственен только смертным, − улыбнулась мёртвая девушка. − Я же подарю тебе целый новый мир.                                                                                        Глава 4.                         Сон о  Сияющей Сварге. История воинов-оборотней                                                                                    
            А в это время, в своей палатке глубоким сном праведника спал молодой граф Воронов. Возможно, виной тому была смертельная усталость, возможно он надеялся на защиту своего, подаренного самим Серафимом Саровским нательного крестика, а может быть он полагался на сверхчеловеческие способности Солнышка, но неупокоенные мертвецы его ничуть не волновали.                        Сама же маленькая эльфийка, злая и обиженная лежала в соседней палатке и не смыкая глаз вслушивалась в тишину. Рядом, у изголовья находился её любимый японский меч, выкованный мастером Сэндзи Мурамаса ещё в XVI веке. Кроме этого, рука девочки поглаживала рукоять длинного ножа вакидзаси изготовленного в эпоху Камакура знаменитым оружейником Нагамицу из провинции Бидзэн.    Другой рукой Солнышко прижимала к себе небольшую и довольно потрёпанную куклу. Это была самая дешёвая из её многочисленных и очень шикарных кукол, но отнюдь не менее любимая.  Именно поэтому она взяла её с собой в экспедицию на Русский Север и называла − «моя походная кукла».                Представители её расы всегда ощущают присутствие потусторонних сущностей, но сейчас этому мешала кладбищенская земля. Насыщенная некротической энергией покоящихся в ней мертвецов, она, словно толстым ватным одеялом скрывала все следы остяцкой вурдалачихи. «Ну Васька и дурак, − подумала Солнышко. – Вместо того, чтобы охранять наши палатки зачем-то пошёл шляться по кладбищу. И дядя Володя тоже дурак. Наглый, грубый и бесчувственный. Надо же, прямо при ней, начал ухлёстывать за этой мертвечихой. Конечно он не знал, что она восставший из земли упырь, но разве это его оправдывает? Когда-нибудь она обязательно ему припомнит сегодняшнее поведение, но сейчас должна защищать его жизнь». Напряжённо вслушиваясь в тишину, девочка даже не заметила, как её маленькие ушки вдруг начали сами собой удлиняться и заострились на кончиках. Досадно, но лучшая ученица военного интерната Эльфианна Теолла арн Иринель по прозвищу Санлейв  или Солнышко так и не научилась держать под контролем эти части тела в течение длительного срока. Уши – это единственное, что могло выдать  нечеловеческое происхождение девочки, она же могла контролировать их форму не больше четырёх дней.                          А Воронову снился сон. Сон дивный и в высшей степени необычный. Ему снилось, что некая неведомая сила подхватила его и увлекла куда-то ввысь. Далеко-далеко, наверно на самое небо. Затем, он увидел себя стоящим посреди невообразимо огромного, наполненного светом прекрасного чертога. Здесь всё было гармонично и божественно- великолепно. Высотою чертог был под самый небесный свод, а размеры его таковы, что без труда могли вместить в себя несколько кварталов Санкт-Петербурга или даже весь Васильевский остров. Впрочем, не исключено, что здесь можно было разместить и всю Северную Столицу целиком. Весь зал был восхитительно украшен, но всякий раз, когда он пытался рассмотреть что-либо из его убранства более подробно, оно немедленно ускользало. Ускользало, менялось, перетекало в другие формы или перемещалось неведомо куда.                     − Сия красота иного мира, − послышался позади зычный, молодецкий голос. – Сегодня, ты здесь лишь гость и поэтому мало что сможешь рассмотреть и запомнить. – Повернувшись, Воронов увидел  могучего исполина в сверкающих кольчужных доспехах. Длинные светло-русые волосы обрамляли мужественное, благородное лицо  воина на котором сверкали ясные, ярко-голубые глаза.     Он был ещё довольно молод, хотя уже и не юноша, носил короткую, шелковистую бородку и драгоценную серьгу в ухе.                                − Здрав будь, боярин Володимир, и спасибо, что предал погребению мои бренные останки, − произнёс великан.                − Буривой?! – удивился Воронов.                        − Да, так меня звали когда-то. Суть воина – это  прежде всего его дух, да и прошло с тех пор уже почти девять сотен лет, но всё равно спасибо. Всё же как-то не по себе, когда твои кости разбросаны как попало. Не порядок это.                                − Но где я? – обвёл он руками необозримое пространство.        − Это Сварга, боярин, − рассмеялся могучий воин. – Сияющая Сварга. Истинный дом для всех воинов, что сражались и будут сражаться за Русскую Землю на пути Прави. Здесь мы обитаем до времени проводя время в пирах и веселье.                    − Так это Валгалла?                                − Валгалла у нурман и прочих варягов, а у русских воинов есть Сварга. Великое небесное царство павших и возродившихся воинов, что создал наш божественный отец Сварог.                        − Вообще-то я христианин, − заметил Воронов. – Мне не пристало почитать языческих богов.                        − Наши славянские боги, боярин, − суть великие, непознанные стихии, − строго произнёс Буривой. − Глупо пренебрегать ими и не оказывать должного почтения. Они заступники и хранители нашей земли чей культ был завещан нам Гиперборейскими предками. Разве     любовь к Иисусу мешает тебе любить и почитать собственных отца и мать? Ваше христианство, это тоже путь Прави и вера вовсе не чуждая нам. Жаль, что получили вы её из чужих рук и облачённую в чужую же одежду.                                        − Так я нахожусь в потустороннем мире славян? В их раю? – спросил Владимир, но богатырь снова рассмеялся.                − Я вижу, боярин, ты совсем забыл священные предания своих предков. – Обитель душь почивших зовётся Ирием. Сварга же, это именно Дом Героев. Дом наполненных светом и божественной силой  воинов, что и после своей смерти продолжают служить Родине. Именно поэтому мы не уходим в Ирий и не сливаемся с космическими энергиями, а как-бы остаёмся на границе двух миров. Если говорить языком твоего времени, боярин, то Сварга − это хранилище нематериального достояния русского народа в виде духовного могущества, воинской доблести, умения и славы. – Взмахнув рукой Буривой неведомым образом раздвинул стены и перед поражённым Вороновым предстал огромный, размером наверно с ипподром пиршественный зал. Там, за составленными в виде гигантского солнечного колеса с двенадцатью спицами столами восседали тысячи и тысячи молодых и не очень мужчин. Все они были в богатых, нарядных одеждах, имели очень благородный вид и могучее телосложение. Среди них не было ни стариков, ни калек, ни людей, отмеченных каким-либо уродством. Словно предчувствуя вопрос Воронова Буривой пояснил:        − Здесь нет места немощной старости или увечьям. Все воины, в каком бы возрасте не встретили они свою смерть вновь обретают молодость и силу. – А сидящие за столами богатыри продолжали пировать, весело переговариваться и отпускать в адрес друг друга различные шутки. Вино и пиво здесь текли рекой, самые изысканные яства подавались в совершенно невероятных количествах, а от обилия золотых блюд, кубков и чарок слепило глаза. Здесь же, между столами ходили гусляры и флейтисты, наполняя пространство восхитительной музыкой и танцевали прекрасные девы.                         − Какая же Валгалла без валькирий, − улыбнулся Владимир.        − Не обольщайся, боярин, − покачал головой Буривой. – Заслужить любовь какой-либо из этих дев, ой как не просто. А ведь здесь собрались лучшие из лучших. В жилах каждой из этих девушек течёт частица божественной крови.                        А пир продолжался. Иногда кое-кто из сидящих за столами воинов вдруг с хохотом выхватывал меч и сходился в шутовском поединке со своим товарищем. Другие соревновались в стрельбе из лука, бросали ножи в цель или боролись на руках. Были и те, что выясняли кто из них больше выпьет и съест. В самом центре этого колесообразного стола, там, где сходились лучи-спицы, на  возвышении сделанном из какого-то восьмиугольного полупрозрачного камня стоял огромный, сверкающий золотом и драгоценными камнями трон. Его спинку венчало изображение двуглавого орла и он был пуст. Рядом, на отлитой из чистого золота подставке лежал колоссальных размеров меч. В богато украшенных изысканной резьбой и драгоценностями ножнах он излучал грозное, холодное сияние.                        − Это священный Алатырь-камень, а на нём трон предводителя нашей дружины бессмертного громовержца Перуна. Именно ему поручил Сварог руководить Небесным Дозором.                    − Небесным Дозором? – переспросил Воронов.                 − Да. Время от времени Перун воплощается и занимает место на своём троне. Обычно это случается перед очередными бедствиями, что ожидают многострадальную Русскую землю. Тогда он отправляет кого-нибудь из здешних витязей, а то и сразу нескольких в ваш мир. Они снова рождаются, растут, а когда надо, возглавляют русичей и ведут на борьбу. Ну а выполнив свой долг и отведя беду доживают свою земную жизнь и возвращаются в Сваргу. Снова за наш священный Солнечный стол из двенадцати лучей. Когда же Перун отправляет витязей на землю он вручает им этот меч, а вместе с ним передаёт и всю силу Сварги. Вот и получается, боярин, что находимся мы здесь в Небесном Дозоре и отсюда продолжаем беречь и охранять Русскую землю. Здесь, в Бражной Палате Избранных десять тысяч витязей. Это лучшие из лучших, те, что получили право второго, третьего и последующих перерождений. За долгие тысячелетия, что под разными названиями существует наша Русская Земля каждый из этих воинов много раз облекался в плоть и сходил на землю. Такие дела, боярин, слишком много у нас лютых ворогов. Вот и теперь, вновь тучи собираются, − помрачнел лицом Буривой. − Однако и на этот раз Русь выстоит. Нет и никогда не будет такой силы чтобы сломить её.                         Кроме Избранных, в Сварге  обитают миллионы воинов. Тех, кто пусть не столь искусен в ратном деле как они, но честно и геройски погиб в битве за Родину. Только у великих народов, боярин, есть своя Сварга, − продолжал рассказ Буривой. − У нурманов, как ты уже знаешь, есть Валгалла, у римлян – Элизиум. У храброго народа кельтов она зовётся Тир на н-Ог, иначе «Земля Юности», а у не отрёкшихся от зороастризма персов – Гаронмана, что означает « Дом Прославленных». И если оскудеет чья-либо Сварга, если не будет в ней достаточного числа избранных воинов, значит и народ тот скоро прекратит своё существование. Исчезнет он с лица земли и ветрами развеян будет. Нет уже египтян, нет шумеров и хеттов. Следа не осталось от обров с гуннами, а скоро не будет и французов со шведами. Русь же древнее их всех, но стоит и стоять будет. Запомни это, боярин.                − Запомню, Буривой, − кивнул Воронов. – А что тогда произошло? Ну… как ты погиб в битве с теми норвежцами? Может расскажешь?                                        − Так ты и сам всё знаешь, − пожал плечами богатырь. – Отправляясь на Дунай воевать болгарские земли, князь Святослав снаряжал своё войско. Денег ему как всегда не хватало и прослушал он, что в дальних северных землях волхвы прячут несметные богатства. Он задумал наложить на них свою руку, но боясь, что об этом загодя прознают волхвы решил действовать тайно. Тогда в его войске был отряд норвежских наёмников, который возглавляли некие Арнфаст и его брат Ульвар, оба родом с Оркнейских островов. Под их началом были действительно превосходные воины, побывавшие во многих сражениях. Всего их было около восьмидесяти человек. Вот им Святослав и поручил добыть эти сокровища. На трёх ладьях они поднялись по Днепру в Онежское озеро, а потом и в Белое море. Оттуда они начали поиски и рыскали так больше года. Вёл их один предатель по кличке Лысый Череп. Он раньше служил новгородским волхвам но был пойман на воровстве и мужеложестве. Его прилюдно высекли и изгнали с позором. Вот поэтому, решив отомстить и рассчитывая на хорошую мзду, он отправился в Киев и сообщил Святославу о сокровищах. По его словам, ещё когда он служил в Новгороде, то не раз слышал разговоры волхвов о доверху наполненных золотом тайных подземельях. Якобы место, где они находятся знает только Верховный Волхв и пара его ближайших помощников, но даже они не имеют туда доступа. Вот такое это священное место. Однако, напившись чрезмерно вина один из этих помощников как-то проболтался, что находятся те подземелья среди болот, между реками Пинегой и Мезенью. Тогда реки назывались по-другому, но это не важно. Ещё, они упомянули несколько важных ориентиров. Полученные сведения позволили Лысому Черепу начертить что-то вроде приблизительной карты с которой он и отправился к Святославу. Знал наперёд, что если кто и отважится сунутся в те заповедные места, то только такой отчаянный безумец как Киевский князь. Так что, боярин, ты прав; те нурмане искали тоже самое, что и ты.  Но их интересовало только золото, а тебя великая книга всего славянского рода. К тому времени они уже порешили меж собой не возвращаться к Святославу, а разделив золото осесть в Нормандии.        Только ничего они не нашли, да и не могли найти. Ведь подземелья те были заговорённые, и даже зная точное место непосвящённые никогда-бы их не отыскали. Но во время поисков они хватали и жестоко пытали местных жителей. Полагали, что те могли что-то знать. Они сожгли несколько селений огнищан-карелов но так ничего не добились. Только сами потеряли в мелких стычках около двадцати человек. Понимаешь, боярин, я в то время сам не знал где эти священные подземелья, не положено мне было про то знать. Моей задачей была охрана границ заповедной земли и только. А точнее посвящённой Дажбогу дубовой рощи. Да-да, боярин, в те времена там ещё росли дубы. Нурманы напали внезапно. Я тогда не успел перекинуться; был один и в сущности обычного человека. Это их и спасло. Вернее, большинство из них. Сумей только я перекинуться,  убил бы их всех до одного. А так… − Буривой лишь тяжело вздохнул и махнул рукой.                                    − Ты убил двенадцать их лучших воинов, − удивился Воронов. – Разве этого мало?                                     − Не двенадцать, а пятнадцать, − поправил графа богатырь. – Спустя пару дней от полученных ран у них умерло ещё трое. Но всё равно, для хорошего воина-оборотня это сущая мелочь. В тот день при мне был только короткий меч, засапожный нож и лёгкий щит. Даже до висящего на ветке лука не успел дотянуться. Хорошие воины были у Арнфаста и Ульвара!                                 − Так это правда, что ты мог оборачиваться волком? – воскликнул Воронов.                                − Мог, боярин. Только не  волком, а  медведем и не так как ты думаешь, − рассмеялся Буривой. − Волчьи и медвежьи клыки всё же короче стального клинка и биться с вооружённым противником куда  удобнее в человеческом облике. Наши волхвы знали немало секретов доставшихся им от гиперборейских магов. Например, они умели создавать непобедимых, элитных воинов-оборотней. Таких отбирали и воспитывали с раннего детства. Подходящих для этого мальчиков семи-восьми лет забирали у родителей и воспитывали в специальных военных школах. Иначе они назывались браньими борами так как обычно располагались в заповедных рощах. Кстати, боярин, само слово − «отборный» первоначально означало вышедший из бора, то есть элитный воин воспитанный в такой школе. Мальчиков, а потом юношей  подвергали там бесчисленным тяжким испытаниям, обучали сражаться с любым противником и всем известным в то время оружием. А ещё волхвы магическим путём увеличивали их силу. В те времена у волхвов было несколько десятков таких школ. Так, в нашем браньим бору, под конец обучения юноша шестнадцати-семнадцати лет должен был вооружившись лишь одним ножом в одиночку пойти в лес на Ярилин день и добыть медведя. Притом, убить он должен был только молодого и сильного зверя. Старые и больные в зачёт не брались. Добыв таким образом медведя, юноша должен был съесть его сердце и выпить полный шлем медвежьей крови. После этого жрецы проводили над ним специальный обряд и дух убитого животного вселялся в новоявленного воина-оборотня. Иначе их называли бервитами – берами-витязями1. Затем воин получал новое имя и вступал в дружину.             Кроме владения оружием, маскировки и различным приёмам боя нас обучали применению разрешённых форм магии. Так, при необходимости мы могли привлекать на свою сторону лесных, озёрных или болотных духов, подчинять себе разум животных, птиц, а то и своих врагов. Особенно это было удобно во время разведки. Мы легко могли следить за противником глазами лесных обитателей. Кто будет обращать внимание на порхающих повсюду птиц? А мы, не проникая в стан врага, видели всё их глазами. При желании, мы могли убивать врагов голыми руками, но когда мы перекидывались, то наши силы возрастали в десять-двенадцать раз. Нет, мы вовсе не превращались в медведей или волков, но мы чувствовали запахи лучше собак, видели, как орлы и замечали любую мелочь. А ещё, появлялось дикое, неодолимое желание убивать. Это называлось – войти в раж! Войдя в подобное состояние, мы не считали противников и не ощущали ран, да и оружие врагов почти не могло причинить нам вреда. Пока мы находились в раже наши тела были неуязвимы.                 _____________________________________________________        1. На древнеславянском языке медведь назывался «бер». Но в силу того, что это животное считалось священным, настоящее его имя произносить не полагалось. Считалось, что произнести его, значит позвать. Именно поэтому оно было заменено и почти полностью вытеснено  иносказательным названием «Знающий где мёд» = «медведь». Настоящее название этого животного сохранилось только в слове «берлога» − «логово бера».                                _____________________________________________________                                            Внешне мы тоже менялись. Судорогами сводило лица так, что они действительно чем-то напоминали звериные морды. У многих при этом лица мгновенно обрастали волосами, а зубы удлинялись и заострялись. Представляешь, какой страх это вызывало у врагов?! Жаль только, что в раже нельзя было пребывать больше получаса. Потом надлежало перекидываться обратно, иначе могло не выдержать сердце. Хотя и здесь случались исключения. Так, за полторы тысячи лет до моего рождения, во время знаменитой битвы у Чёрных Скал воин-бервит Радомир сражался в состоянии ража целых два часа. За это время он один уничтожил четыреста сорок вторгшихся азиатских кочевников. Кстати, вот он сидит за четвёртым от центра столом. Тот, в вишнёвом кафтане. – Воронов посмотрел куда указывает Буривой и увидел здоровенного белобрысого детину увлечённо поглощавшего зажаренного поросёнка. Если что и поражало в его облике, то лишь очень доброе и открытое лицо.                             − Человек с таким лицом должен любить всё живое, а не истреблять врагов сотнями, − невольно усмехнулся Владимир.            − И здесь ты прав, боярин, − сразу согласился Буривой. – Воины руссов прежде всего были защитниками родной земли, а поэтому, даже проливая кровь они не ожесточались сердцем и не оскверняли свою душу бессмысленной, разрушающей ненавистью. Кое чему из наших боевых приёмов потом научились нурмане, но они овладели лишь самой малостью из боевого наследия руссов. Состояние ража они называли безумием берсерков и очень ценили таких воинов.             Тогда я убил двенадцать человек и ещё нескольких ранил, но и сам получил удар мечом в бок. Воспользовавшись тем, что враги отступили я силой воли остановил кровь и попытался перекинуться. Войдя в раж я бы стал неуязвим для их мечей но не успел. Всё дело в том, что во время перекидывания мы на несколько секунд оказываемся совершенно беззащитными. Вот в эти то секунды они меня и достали. Я получил ещё несколько ран и был схвачен нурманами. Они приковали меня к той самой скале под которой ты нашёл мои кости и приковали надо сказать накрепко. Для этого у них были с собой цепи, а также переносной кузнечный горн со всеми инструментами и маленькой наковальней.                                     Сначала они хотели выпытать у меня где находятся заповедные подземелья волхвов и жгли раскалённым железом. Но мы умели отключать боль, и потому я только смеялся им в лицо. Поняв, что ничего не добьётся, их предводитель Арнфаст решил предать меня смерти и приказал воину Стюрлаугу вырезать мне на спине «Красного орла». Я слышал об этой мучительной казни и готов был встретить смерть, но нут вмешался младший брат Арнфаста. Ульвар сказал, что я могу изменить свою участь если присоединюсь к ним. Хотя-бы на три года. В этом случае они не будут мне мстить за убитых соплеменников и немедленно раскуют. Они никогда ещё не видели столь могучего воина и обещали весьма богатую долю в будущей добыче. Но я лишь снова рассмеялся. Быть в чужой земле наёмником, служить не родной земле, не Руси-Гипербореи, а какому-то самозваному конунгу, такую жизнь любой из русских воинов-бервитязей посчитал бы позором. Поэтому, не желая чтобы мне рассекали спину и выламывали рёбра я сам себе остановил сердце и ушёл в Сваргу. Вот так всё и произошло, боярин.            Они так и оставили моё тело висеть на цепях, а сами, похоронив убитых мною воинов двинулись в обратный путь. Обескровленный и сильно поредевший отряд больше не мог заниматься поисками таинственных подземелий. Да и в самом их существовании они к тому времени порядком разуверились. Спустя пару дней им пришлось похоронить ещё троих умерших от ран. Раздосадованные неудачным походом и гибелью своих товарищей они обрушили всю свою ненависть на Лысого Черепа. Поначалу они хотели утопить предателя, но потом решили принести его в жертву своему богу Одину и повесили.            Но ты, боярин, можешь смело продолжать свой путь. Я верю, что заповедные земли пропустят тебя и Священная Книга Сварога дастся тебе в руки. Возможно она поможет нашему народу пережить грядущие страшные времена.                                    − Страшные времена? О чём ты? – не понял Воронов.            − О временах Чёрного Морока и повального Чужебесия, которые ожидают нашу страну. Будут в ней и моры и глады, и кровавая братоубийственная война. Произойдёт всё это почти через полвека, но надеюсь, что Книга Сварога, а также воля Сияющей Сварги не позволят исчезнуть Руси. И запомни, боярин, кроме той книги и других летописных сводов ты ничего не должен брать из тех подземелий. Иначе, живыми вам оттуда не выйти. Золото там есть и его очень много, но не вздумай его тронуть. Оно принадлежало людям, которые жили много тысячелетий назад и наложили на него своё заклятье. Лучше вообще к нему не прикасайтесь. Возможно, что золото это предназначено для возрождения Руси, которое непременно произойдёт после Чёрного Морока. А на прощание возьми вот это, боярин, − произнёс Буривой и сняв со своей шеи какую-то круглую золотую бляху вложил её в ладонь Воронова. – Возьми, он будет твоим оберегом. Это  Солнечное Колесо Сварога – символ нашего братства.                − Опять Братство? Братство воинов-оборотней что ли? – пожал плечами Владимир.                                      − Братство защитников Русской Земли, − поправил его Буривой. – Да не бойся! Медальон наделён светлой энергией и ничуть не повредит твоей христианской вере. Можешь даже носить его вместе с нательным крестом. Ведь ваш крест – это тоже символ пути Прави. А теперь иди и выполняй свой долг. Но сначала похорони своего воина и изгони из этого места мёртвое зло. А ещё берегись Стражей. Если не сможешь с ними договориться они не подпустят вас к священным подземельям. – Произнеся эти слова Буривой повернулся и стал медленно удаляться в сторону своих пирующих собратьев. Вскоре, и Палата Избранных и облачённый в сияющие доспехи гигант растворились в воздухе, а Воронова кто-то стал настойчиво трясти за плечо.                − Вставайте, Владимир Алексеевич, вставайте! – не унимался Прохор Ферапонтович пытаясь разбудить молодого графа.                                                                                  Глава 5.                     Упокоение остяцкой вампирши. Как Прохор Ферапонтович лишился своего серебряного портсигара, а Воронов кое-что приобрёл.                                                                                − Беда! Беда у нас, Ваше Сиятельство! Ваську мёртвым нашли!  Загрызла его мертвечиха проклятая, и как есть всю кровь выпела! Да поднимайтесь же наконец, лихорадка на вашу голову! – не сдержавшись прикрикнул поморский староста и с силой толкнул в бок спящего Воронова.                                         Едва очнувшись от чудесного сна тот прежде всего посмотрел на сжатую в кулак руку и затаив дыхание раскрыл ладонь. К его облегчению она была пуста.                            − Уф, − вздохнул граф. – Привидится же такое! Так что там с Васькой?                                        − Мёртв Васька! Нашли его за одним из этих могильных домишек, − выдохнул Ферапонтович. – Это всё я виноват, старый дурак! Другомя1 и не скажешь. Нашёл тоже место для ночлега! Вот, эта чертовка Энны и добралась до него.                        Васька полусидел-полулежал привалившись спиной к низкому полусгнившему срубу и смотрел своими остекленевшими голубыми глазами в низкое северное небо. Его застывшее лицо оставалось совершенно спокойным и даже выражало какое-то, понятное лишь ему  удовлетворение. Голова парня была запрокинута назад, а на его горле зияли рваными краями две глубокие раны.                    − Вот оно как, − вздохнул стоявший рядом Епифан Лукъянович. – Думали, что в самый спокойный час их ставим, а вона как всё вышло.        − А где второй караульный? Где его напарник?                − Петька то… Да где-то здесь, мелкий гадёныш, − презрительно сплюнул Прохор. – Заснул он у костра. Не видел ничего и не слышал. Да, мы уже с Лукьянычем выдали ему что положено, видать, кровавые сопли сейчас утирает.                                − Парень не так уж и виноват. Это Энны его усыпила, − убеждённо произнёс Воронов. – Она Василия в жертву себе выбрала, а Петька ей только мешал.                                − А он значит ни в чём не виноват?! – скривился Микола. – Да если бы какой казак во времена Запорожской Сечи заснул на посту в походе… Ему сразу и без лишних разговоров голову с плеч!            − Не горячись, Микола, сейчас о другом надо думать, − вздохнул Воронов прикрывая лицо мёртвого парня шарфом. Надо найти Энны. Её лежбище наверняка находится где-то здесь.                    − Да в своём ли вы уме, Владимир Алексеевич, − всплеснул руками Степан Кривоногов. – Погост-то этот не такой уж и маленький, за день точно не управимся. А провести здесь ещё одну ночь, не дай Боже! Нам бы лыжи отселе побыстрее навострить.                − А с Васькой то, что теперь делать? – шмыгая расквашенным носом спросил проштрафившийся Петька. Под левым глазом парня расцвёл большой лиловый синяк, а с разбитой губы всё ещё капала кровь. – Его же похоронить надо, а здесь  кладбище чужое. Ни церкви нет, ни попа. Как православному человеку здесь лежать?              ____________________________________________________        1. Другомя – иначе (арханг. диалект.                    ____________________________________________________         − Василия придётся похоронить здесь, − твёрдо сказал Воронов. – Вот ты, герой, и начинай копать ему могилу. Потом крест сладим. Он не из старообрядцев, часом? – спросил он, кивнув на мертвеца.            − Не а, − махнул рукой Епифан Лукьянович. – Это я тут истинный христианин и держусь старой веры, а Васька, как и все они тут, был никонианином и щепоточником1.                    − Тогда, пусть Бусов роет могилу, а все остальные займутся поиском логова упырихи. Эльфианна, ты нам поможешь? – обратился Воронов к девочке. − Чувствуешь её?                        − Очень слабо, − покачала головой маленькая эльфийка. – Кладбище слишком старое, а на них всегда сильный выход некротической энергии из-за разрушающихся костей. Это очень мешает сосредоточиться, но мне кажется она где-то там, − махнула она рукой вглубь кладбища. – Точнее сказать не могу.                    − Хорошо. Микола, доставай свой оберег. Думаю, эта работа как-раз для него.                                        − Спустя минут сорок, когда, при помощи висящей на шнурке медной фигурки Перуна, были тщательно обследованы все могильные захоронения в центре кладбища, они нашли что искали. Возле полуразвалившегося, иссечённого морозами и ветрами погребального сруба, фигурка языческого божества вдруг стала быстро вращаться.        − Нашли! – радостно воскликнул Микола и пнул трухлявый сруб ногой. – Здесь её лежбище! Мой оберег ещё ни разу не подводил. Видите, и земля здесь под кустом провалилась. Это её лаз.            − Лопаты сюда! – распорядился Воронов. – Земля здесь вся промёрзлая, так что покойников хоронят неглубоко. – Вскоре полусгнивший сруб был разобран и Микола со Степаном Кривоноговым принялись долбить кирками, а потом разрывать лопатами смёрзшуюся как камень землю.                                    − Господи, что это! – вдруг испуганно прошептал Епифан Лукьянович. Выпучив глаза, он вздрогнул и перекрестился двумя перстами. И действительно, тут было чего испугаться. Теперь и  остальные ватажники услышали доносившиеся словно из-под земли мерные удары шаманского бубна и зловещее заунывное завывание.        На мгновение все онемели. Будто скованные смертельным ужасом они застыли рядом с полуразрытой могилой.                − Э, нет! – бросив лопату отскочил Степан Кривоногов. – Я не собираюсь прямиком к ней в зубы! Пусть Петька копает. Он сё ночью проспал, так пусть туда и лезет.                            _______________________________________________________    1. Никонианами старообрядцы называют сторонников церковной реформы патриарха Никона, принявших его нововведения. А так как они, по повелению того же Никона с 1653 года крестятся тремя пальцами (перстами) то их ещё прозвали «щепоточниками». Сами старообрядцы крестились и до сих пор крестятся двумя перстами.                    _______________________________________________________     − Эх, трусоват ты, Стёпка! – смерил его презрительным взглядом Епифан Лукьянович и поднял брошенную лопату. – А удары бубна и зловещие песнопения слышались всё сильнее и отчётливее. Тут даже у Воронова мороз пробежал по коже. Поспешно вынув из кармана склянку со святой водой он плеснул её в разрытую могилу. Тут же во все стороны повалил зловонный дым, но звуки шаманского камлания кажется стали тише.                                    − Это всё окутывающие могилу некротические энергии, − с видом знатока пояснил граф. – Просачиваясь из потревоженной могилы в наш мир, она создаёт эти звуковые галлюцинации. Так Энны пытается нас напугать. – Вскоре предположение его подтвердилось. Могила оказалась довольно мелкой, и на глубине чуть большей чем в два штыка лопаты показалась крышка гроба. Выдолбленная из половины елового ствола и почерневшая от времени, она была украшена примитивными символами и орнаментом. Судя по тому, что здесь присутствовали изображения солнца, луны, а также верхнего и нижнего миров, соплеменники Энны считали её чёрной шаманкой и колдуньей. При помощи этих магических знаков они надеялись удержать её в могиле. Как оказалось, не помогло.                                 − Пойду посмотрю, как там Петька, − с деланным равнодушием произнёс Степан. – Вдруг, этот баламон1 филонить вздумал?            − А ну стоять! – прикрикнул на него Прохор Ферапонтович. – Найдётся кому за Петькой приглядеть.  А ты, я смотрю, Степан, уж порато дристлявый2 стал.                                Когда вся земля была убрана и Микола с Лукьяновичем прочитав молитву сняли крышку все невольно ужаснулись. Вместо молодой, прекрасной девушки в гробу лежала облачённая в полуистлевшую, украшенную бисером рубаху древняя седая старуха. Она лежала на спине и казалась самым обычным трупом примерно недельной давности. Для заброшенного уже несколько столетий кладбища это уже само по себе было чудом. Глаза старухи были плотно закрыты, а высохшая жёлто-зелёная кожа плотно облегала череп.                    − А мы не могли ошибиться, Владимир Алексеевич? – прошептал Прохор. – Вроде та по моложе была?                        − Это она, − уверенно кивнул Воронов. – Всем женщинам хочется казаться моложе и вампирши не исключение. Просто при помощи морока они могут принимать любой образ.                − Так это ты с ней хотел приятно провести ночь любви? – насмешливо спросила Солнышко. – Ведь так, дядя Володя? Ах, поставьте для нашей юной охотницы ещё одну палатку! Ах, вы наша загадочная нимфа, наша божественная Диана! – принялась она передразнивать своего притихшего опекуна.                              _____________________________________________________        1. Баламон – трепач, балагур (арханг. диалект).                2. Очень трусливый (арханг. диалект).                    _____________________________________________________                                                − Хороша, юная охотница! Да ей и при жизни-то было не меньше ста лет. Ну у тебя и вкусы, дядя Володя!                        − Я не собирался ни с кем проводить ночь, − возмутился Воронов. – Просто хотел проявить участие. Думал, что эта туземная девушка заблудилась и замёрзла в пути.                        Между тем скупые солнечные лучи упали на мёртвую старуху, и она резко открыла глаза. Боже мой, сколько в них было ненависти! Издав громкий вопль Степан Кривоногов отскочил в сторону. Микола и Лукьянович тоже невольно отшатнулись и принялись креститься. Каждый на свой манер. Микола тремя, а Епифан двумя перстами. Старуха издала какой-то протяжный, тонкий и похожий на кошачий стон звук, после чего её морщинистое лицо начало подёргиваться мелкими судорогами. Что поделать – все неупокоенные мертвецы и потусторонняя нежить не переносят солнечного света. Вот из гроба поднялась иссохшая тонкая рука с длиннющими кривыми ногтями и снова послышалось угрожающее шипение. Сморщенный рот старухи широко открылся показав острые зубы и совершенно чёрный язык, а шипение сменилось вымораживающим душу звериным воем. Вампирша стала выбираться из гроба.                                 Епифан Лукьянович хотел плеснуть на неё святой водой но выронил из трясущихся рук склянку.                         − Проклятье, почему она двигается?! – скрипнул зубами Прохор Ферапонтович. – Почему она не рассыпается в прах?!                 − Солнца не хватает. Пасмурно, − ответил Воронов выхватывая револьвер. Предварительно он зарядил его специальными, оснащёнными серебряными пулями патронами.                             − Степан давай кол! – прохрипел Обрезков видя как остякская колдунья уже вылезла из своей могилы по пояс. Но прежде чем растерянный и бледный Степан поднял с земли специально заготовленный осиновый кол на помощь пришла Солнышко. Сверкнул тонкий японский клинок и высушенная как у мумии голова старухи полетела в утоптанный снег. Обезглавленное тело источая смрадный дым начало биться в судорогах, а седовласая голова ещё какое-то время продолжала шипеть и вращать горящими ненавистью глазами.            − Браво, малышка! – похвалил девочку Воронов. – Ты в таких случаях никогда не теряешься.                             − Как и ты, дядя Володя, − ответила она ему по-французски убирая меч в ножны. – Ты готов волочиться за любой юбкой, если к ней прилагается смазливое личико.                            − Не выдумывай, Эльфианна, − строго произнёс Владимир. – Ты как всегда всё себе вообразила. И вообще, это взрослые дела.            Останки Энны, прямо в гробу водрузили на большой, сложенный из брёвен её могильного сруба костёр и сожгли. Туда же в костёр бросили и найденную в ближайшем «скворечнике» её полуистлевшую иттарму. «Это необходимо сделать, чтобы оставшаяся в кукле частица души колдуньи не нашла себе другого тела, − пояснил Воронов. – Иначе она может возродиться».                             Когда с вампиршей всё было закончено приступили к погребению Васьки. Могила для него уже была выдолблена в мёрзлой земле.                                            − Мы не можем похоронить его просто так, − мрачно сказал Воронов. – Энны выбрала Ваську своей жертвой совсем не случайно.  Парень ей приглянулся, и она решила сделать его своим слугой. Вместе с укусом она могла не только выпить из него кровь, но и вдохнуть мёртвую некротическую энергию. Если мы сейчас не предпримем необходимых мер, то на третью ночь он обязательно поднимется. Таким образом – уничтожив одного вампира мы собственноручно создадим другого, и душа Василия будет проклята.                        − Что-то я не пойму, Владимир Алексеевич, куда ты клонишь, − мрачно пробурчал Обрезков. – Неужто ты хочешь…                − Это необходимо сделать, Прохор Ферапонтович. Неприятно, но придётся. Иначе не найдёт он после смерти покоя, и не обретёт Царствия Небесного.                                − Но это же надругательство над христианским телом, − почесал Прохор затылок. – Грех то какой! Мать то старуха и так порато кайковать1 по нему будет. А ежели ещё и такое учинить… − Огромный помор обречённо махнул рукой и вытер повлажневшие глаза.            − Грех, Прохор Ферапонтович, будет если мы позволим рабу Божьему Василию Комарову превратиться в противоестественное и проклятое Богом существо. В мерзкого вурдалака! Вот это действительно будет грех так грех. Жаль, что у нас нет кинжала фон Хагендорфа, тогда не пришлось бы прибегать к таким варварским методам. Один укол в сердце и никакого обращения. Но у нас его нет. Так что если не имеется добровольцев, то давайте кинем жребий.        − Ох, навалуха то, − сплюнул Обрезков. – А как-нибудь другомя2 нельзя ли, Владимир Алексеевич? Можа камней каких тяжёлых на Васькину могилу навалить? – с надеждой посмотрел он на Воронова.        − Нельзя, − отрезал тот. – Только так мы сможем спасти бессмертную душу нашего товарища.                        Жребий кинули и, как бы в насмешку он выпал Прохору Ферапонтовичу. Поморский старшина побледнел и какое-то время не     _______________________________________________________    1. Очень горевать (арханг. диалект).                    ______________________________________________________    мог вымолвить ни слова.                            − Как же так, братцы? Почему именно я? – наконец произнёс он трясущимися губами. – От неладно доспелось!                    −Так решил жребий, − вздохнул Воронов. – Ничего не поделаешь, ты должен оказать Василию последнюю услугу. – Могучий помор опасливо взял большой остро заточенный тесак и нетвёрдой походкой приблизился к телу парня. В глазах у него снова заблестели слёзы.                                             − Ох, грех то какой! Разве я басурманин, чтобы такие дела делать. Как же я матери-то его опосля в глаза смотреть буду?!                 − Уж больно ты, Прохор Ферапонтович греха боишься, − со злорадной насмешкой заметил Степан Кривоногов. – Сколько ряхаться1 ещё будешь. Парня всё равно не вернуть, так что кайковать теперь.        − Тебе то что за дело?! – огрызнулся Прохор продолжая бессмысленно топтаться на месте. – Что сквилишь2, варнак!            − Может и есть како дело, − сверкнул Степан зубами. – Папиросочница то серебряная, что тебе голландский боцман подарил, с тобой ли?                                        − Ну со мной. А тебе зачем?                         − А затем, что могу я тебя, Прохор Ферапонтович, от сего греха и тяжкой обязанности избавить. Сам всё сделаю, а тебе и запатраться3 не придётся. Да и зачем тебе папиросочница если ты всё больше трубку куришь?                                         − Ишь, ты, варнак, что придумал, − побагровел Прохор. – Ну и жигальчик4 ты Степан. Так папиросочница – это вещь! Она поди рублёв двадцать стоит.                                    − Ну тогда руби сам, − пожал плечами Степан. – А уж как ты Матрёне в глаза смотреть будешь, про то не знаю. – Обрезков обречённо вздохнул и с жалобным стоном оглядел мёртвое тело.                − Ладно. Согласен, − бросил он Степану протягивая свой страшный тесак.                                    − Вот, другое дело! − сразу повеселел тот. – От Холмогор до Колы тридцать три Николы! Только плата вперёд. – Получив вожделенную голландскую папиросочницу он положил тело Васьки на заледеневшую колдобину и двумя сильными ударами издав характерный хакающий выдох отсёк мертвецу голову. Прохор Ферапонтович предпочёл не смотреть на это и отвернулся.                    ______________________________________________________    1. Ряхаться – медлить, тянуть время (арханг. диалект).            2. Сквилить – насмехаться (арханг. диалект).                3. Запатраться – запачкаться (арханг. диалект).                4. Жигальчик – шустрый человек, пройдоха (арханг. диалект).        _______________________________________________________                                            Степан же, сделав «дело» извлёк из своего презента иностранную папиросу, что Прохор Ферапонтович берёг на какой-нибудь торжественный случай, и закурил.                             − Табак да баба – одна забава, − подмигнул он Епифану Лукьяновичу. – А кто курит табачок, тот хороший мужичок.            − Тьфу на вас никониане окаянные, − сплюнул старообрядец. – Как начали всякую иностранную мерзость перенимать, так и сами обасурманились. Сколько раз вам говорить, что зелье это поганое – табак произросло из лона Вавилонской блудницы после того как она с дьяволом блудодействовала.                               Над могилой Васьки Комарова сделали насыпь из камней и поставили грубо сколоченный православный крест. Затем, перекрестившись, все молча вернулись к своим палаткам и принялись собираться в путь.                                      − Это ж каково ему православному здесь с инородцами-то лежать? – спросил опечаленный Петька. – Небось, они тут все язычники и веры басурманской придерживались?                        − Неважно где похоронено тело, чистая Васькина душа наверняка уже пребывает возле Божьего престола, − назидательно произнёс Микола.                                        − Да откуда тебе знать-то, хохол американский, − проворчал Епифан Лукьянович. – Ох, сомневаюсь я, что кто-нибудь из вас никониан райских врат достигнет.                                                                                       *      *      *                                                                − Какая интересная вещица! – защебетала Солнышко разглядывая некий тускло-блестевший медальон на цепочке. – Откуда он у тебя, дядя Володя? – Мимолётно взглянув на заинтересовавшую девочку вещицу Воронов вздрогнул. Отрывки недавнего сна снова всплыли в его сознании во всей своей реалистичности. Маленькая эльфийка держала в руке некий ажурный кругляш диаметром чуть более двух дюймов. Он имел вид колеса с двенадцати спицами, или правильнее сказать, двенадцатилучевой свастики. В самом центре этого «колеса» из потемневшего золота располагался восьмигранный бриллиант над которым было крошечное изображения сидящего на троне человечка с пучком стрел в правой руке. Священный Алатырь камень, а на нём восседающий на троне Перун, − сразу догадался Воронов. Несомненно, это был подарок Буривоя.                                − Где?! Где ты его взяла?! – вскричал он не в силах поверить увиденному.                                        − Да в твоей же палатке, когда собирала вещи. Он лежал под тулупом, которым ты обычно укрываешься, − удивлённо ответила девочка. – Ты что, не помнишь откуда он у тебя? Ну, дядя Володя, кажется ты совсем того… Может быть, надо меньше о всяких там прекрасных охотницах думать? А вещица то ничего… Кажется ваши ювелиры превзошли себя. Так ты действительно ничего не помнишь?        − Владимир Алексеевич, − вдруг подал голос Петька, − так этот блестящий кругляш вы же сами вчера подобрали. Помните, когда хоронили останки этого… оборотня. Там, в куче ржавчины и костей вы его нашли и сразу в карман тулупа положили.                    − Ну ты даёшь, дядя Володя! Положил в карман и тут же забыл! – продолжала насмехаться Солнышко. – Кстати, там есть надпись, и снова рунами. Только на этот раз на древнеславянском языке. Вот, идёт по кругу под верхней кромкой. Сможешь прочесть? – спросила она с ироничной улыбкой.    − Взяв из рук девочки медальон, Владимир напрягая глаза попытался разобрать крошечные знаки.                − Если стоишь… ходить … право, − страдальчески наморщил он лоб. – Наверное, ходить на право…                        − Ох, дядя Володя, это ты всё ходишь. Только не направо, а налево, − произнесла Солнышко с садистской усмешкой. – А здесь написано следующее: «Вставши на путь Прави не сходи с него никогда. За родную землю и друг за друга стойте до смерти». Наверно это что-то вроде боевой награды или знак принадлежности к касте особых воинов.    − Да. Это священный амулет «Воинов Перуна».  Элитных отрядов витязей-оборотней которых готовили волхвы. Он сделан в виде Солнечного колеса Сварога и одновременно пиршественного стола в палатах Сияющей Сварги. Там, как и в скандинавской Валгалле обитают души прославленных героев, что находясь в Небесном Дозоре по-прежнему охраняют родную землю.                        − Откуда ты всё это знаешь? – удивилась девочка.            − Ну, допустим увидел во сне.                         − Вот как… ты меня пугаешь, дядя Володя, − Солнышко внимательно посмотрела на него. – Лучше спрячь этот медальон и никому не показывай. Между прочем, на обратной его стороне     есть ещё одна надпись. Только она не ювелиром сделана, а выцарапана чем-то острым. «Защитник русского рода и хранитель Дубовой Рощи воин Володимир». Вот так. А ты, воин Володимир, всё никак на своём исконном языке читать не научишься.                                                                                       Глава 5.                          Стражи. Кто охранял священные подземелья волхвов.                                                                                    Лишившись одного человека маленький отряд упорно пробирался вперёд. Карта, составленная митрополитом Исидором на основе накопившихся за последнее тысячелетие различных легенд, туманных повествований и ничтожного количества более или менее достоверной информации конечно же была весьма приблизительной. Отряду возглавляемому Вороновым предстояло тщательно обследовать территорию свыше шестидесяти квадратных миль и успех их предприятиях вовсе не был гарантирован. Что-бы обеспечить себя продовольствием  не слишком растрачивая ограниченный запас муки и консервов им приходилось постоянно охотиться.             Впрочем, стреляющая почти без промаха Солнышко наотрез отказывалась убивать оленей и зайцев. Она отстреливала только волков и лишь тогда, когда они близко подходили к обозу.                − Не хочу убивать безобидных и беззащитных животных, − объясняла она свою разборчивость. – А зайчики, они такие милые и пушистые. Не буду я на них охотиться! − Невозможно было даже представить, что всего полтора года назад, во время междоусобной свары эта маленькая девочка собственноручно прирезала несколько своих взрослых соплеменников, а потом хладнокровно расправилась с двумя архангельскими бандитами. Тем не менее любовь к зайчикам ничуть не мешала ей употреблять их в пищу если они были добыты другими. Следующие два дня прошли без всяких происшествий, но во время последней ночёвки все слышали, как кто-то очень большой и тяжёлый скрипя снегом бродит возле лагеря.  Пришлось снова распределять ночные дежурства и держать оружие под рукой. Затем они углубились в поросшую кустарником болотистую местность.            − Нам нужно отыскать расположенную где-то в этих местах небольшую горную гряду. Рядом с ней должно быть озеро, − объяснял своим спутникам Воронов.                                − Где искать-то эту гряду? – ворчал Степан Кривоногов. – Одни болота вокруг.                                    − Да, уж. Когда эта ворга1наконец кончиться, − вторил ему Прохор Ферапонтович. – Небось, летом сюда вообще не добраться.        − Вот поэтому мы и предприняли экспедицию в зимнее время, − ответил Воронов.                                    − Всё равно. Искать здесь какие-то подземелья тоже самое, что иголку в стоге сена. Мы или потонем, или замёрзнем, − продолжал брюзжать Степан. – Назад надо поворачивать.                    − Ты вызвался добровольно, вот и не стони теперь, − одёрнул его Прохор. – Тот лишь сплюнул в ответ и начал продираться сквозь заросли кустов. Он что-то обижено бубнил себе под нос проклиная этот безлюдный край, мокрый снег и вообще всё на свете. Но уже в следующий момент Кривоногов издал дикий вопль и чуть не перевернув нарты ринулся назад. С выпученными как у варёного рака глазами он принялся орать во всю глотку:    __________________________________________________        1. Ворога – болотистое мелколесье (арханг диалект).            __________________________________________________
    − Дьявол! А-а-а, там Дьявол! Сатана! Спасайте братцы!            − Ты что орёшь как ошкуй1, пахаб2 беспутный! – взъярился Прохор. – Оглабурел3 с перетуру?4 – Но тут же сам охнул и с открытым ртом начал пятиться.                                − Назад! Быстро все назад! – прохрипел он разворачивая своих оленей. Те, не менее испуганные чем их хозяева поспешно ретиравались чуть не порвав поняги5 и не перевернув нагруженные сани.            − Да что происходит, чёрт вас возьми! – удивился Воронов и выхватил револьвер. – В чём дело, Прохор?                    − Не спрашивай, Владимир Алексеевич, а давай разворачивай! Чертовщина там! Дай Бог ноги унести! – В довершении ко всему, вскоре над верхушками невысоких деревьев раздался невообразимый и не на что не похожий рёв. Ревело некое очень крупное и рассерженное животное. Словно парализованные, все застыли на месте, а потом принялись креститься.                                − Слышали?! – выдохнул Епифан Лукьянович и подняв кверху палец принялся вещать: − Вот и дождались, нечестивцы! Радуйтесь топерва6, никониане проклятые, это сам Сатана по ваши души пришёл! В Геенну Огненную вас беспутов потащит!                    − Да подожди ты, Епифан Лукьянович, с Геенной Огненной, − осадил его Воронов. – Что ты видел, Прохор Ферапонтович? – обратился он к напуганному и постоянно крестящемуся поморскому старшине.         _____________________________________________________        1. Ошкуй – белый медведь (арханг. диалект).                  2. Похаб – придурок, юродивый (арханг. диалект).            3. Оглабуреть – охмелеть, ошалеть (арханг. диалект).            4. Перетур – перепой, пьянка (арханг. диалект).                5. Паняга – оленья узда (арханг. диалект).                    6. Топерва – теперь (арханг. диалект).                ____________________________________________________    − − Можешь рассказать толком?                              − Дьявол там! – блеющим от страха голосом произнёс Степан. – Весь  страшный из себя, мохнатый! А глазищи адским огнём горят!        − Похоже, что так, − прошептал, наконец взявший себя в руки Обрезков. − Никогда ничего страшнее не видел. Чудище там огромное и всё бурой шерстью обросшее. Я кажется даже клыки рассмотрел.        − И рога! Рога как у Дьявола! – выкрикнул Степан, который кажется уже был на гране помешательства. – А ещё язык как у змеи раздвоенный!                                        − Сатана это! Как есть Сатана! – продолжал потрясать поднятым вверх пальцем Епифан Лукьянович.                         − Перестаньте устраивать панику! – прикрикнул на них Воронов. – Тут надо разобраться. – Небольшой отряд сгрудился вместе с оленями на крошечной поляне и в ожидании неизвестного занял круговую оборону. Ни люди, ни животные не желали идти дальше и молодой граф уже явственно ощущал сгустившийся в воздухе липкий привкус паники.    − Люди очень напуганы, − шепнула ему Солнышко. – Скорее всего там действительно что-то есть.                         − Они поморы, моя радость, − вздохнул Воронов. – И чтобы их напугать, это «что-то» должно быть уж очень страшным.             − В таком случае, может разрешишь мне сходить в разведку?         − А вот об этом не может быть и речи! – отрезал он.            − Ну и сколько так мы будем стоять?                     − Пока не проясним обстановку. – Но спустя всего несколько минут обстановка прояснилась сама собой.                    Сначала послышался треск, будто что-то массивное продиралось сквозь кусты, а затем… Затем Степан, Прохор, Микола и Епифан Лукьянович с диким криком повалились в снег. Петька же просто застыл  не в силах тронуться с места.                            − Сатана! Сатана идёт! – ревел Лукьянович тыча перстом в небо.    − Силы Небесные! Помоги нам Господь! – вторил ему Прохор. Даже Солнышко взвизгнула от неожиданности. Что касается оленей, то они просто разбежались в панике по ближайшим зарослям волоча за собой нагруженные нарты. Издав ещё один душераздирающий рёв из-за высоких кустов вышли три по истине демонические фигуры и не спеша направились к людям. Огромные, ростом не менее семи с половиной-восьми футов, обросшие густой, мохнатой шерстью и со свисающими вниз здоровенными ручищами, они выглядели как выходцы из потустороннего мира.                                − Впечатляет, даже мне сейчас хочется драпануть без оглядки, − прошептал Воронов. − Но это никакие не демоны, а существа из нашего мира. В Северной Америке их называют бигфутами или сасквачами. Пару лет назад я видел одного такого на Кольском полуострове, только тот был поменьше.                                    − А мы их называем манахарами, − ответила девочка. – По-вашему «дикими людьми». Это очень редкие и малоизученные полуразумные существа обитающие только в вашем мире. Я слышала о них, хотя вижу впервые.                                Когда мохнатые чудовища подошли поближе, все четверо поморов вновь обретя мужество как по команде схватились за свои ружья и направили их на пришельцев.                           − Не стрелять! – громко скомандовал Воронов. – Мне кажется, что у них мирные намерения. – Словно подтверждая его слова один из лохматых гостей показал свою ладонь с растопыренными пальцами и  выдал глухое рычание.                                − По-моему он так с нами поздоровался, − сказал Микола но своего ружья не опустил. – Но что им надо? И как вообще прикажете с ними общаться? Может попробуете по-французски, Ваше Сиятельство? – усмехнулся потомок запорожских казаков. Однако, эти неведомые существа пока действительно не проявляли агрессии. Они просто стояли и пристально рассматривали вторгшихся в их владения людей. И словно повинуясь их требованию все опустили ружья.                    − Кажется они хотят с нами побеседовать, − предположил Микола.  – Чувствую, словно мою голову покалывает множество маленьких иголок.                                    − И мою тоже, − откликнулся Петька.                    − И мою, − кивнул Прохор Ферапонтович.                − Они с нами говорят, дядя Володя, − заявила Солнышко. – И кажется я их понимаю.                                − Что?! Ты можешь говорить с ними?!                     − Да. Точнее я слышу их слова как-бы внутри своей головы. Они  пытаются общаться на одном из самых древних ваших языков. Я не знаю этого языка, но почему-то всё понимаю. И они меня понимают!        − Удивительно! И что же они говорят?                    − Требуют повернуть назад. Заявляют, что дальше никому идти нельзя, иначе земля поглотит нас.                             − Ну, это мы недавно слышали и от наших друзей ненцев, − усмехнулся Воронов. – Наверно дальше начинается очередная заповедная территория. Скажи им, что мы пришли с миром, но никуда сворачивать не намерены. Так, что пусть нас пропустят.            − Если мы их не послушаемся, они сломают нам спины, − «перевела» ответ лесных великанов девочка.                    − Полагаю, это и есть те самые Стражи о которых меня предупреждал Буривой, − вздохнул молодой граф. – Скажи им, что мы выполняем возложенное на нас ответственное поручение и не можем вернуться с половины пути.                             − Тогда они сломают нам спины, − повторила Солнышко.        − У нас есть ружья, − не сдержавшись выкрикнул Петька.        − Манахары говорят, что ни одно из наших ружей не выстрелит, стоит им только этого захотеть.                             − Передай, что мы не хотим войны с ними, но нам нужно двигаться дальше. Мы тихо пройдём мимо и ничего не тронем.        − Они всё равно сломают нам спины, − повторила девочка.        − Может они просто торгуются? – пожал плечами Прохор Ферапонтович. – Надо предложить им что-нибудь из провианта.        − Хорошо. Скажи, что мы отдадим им десять банок консервов, остатки убитого оленя и четырёх зайцев. Перевела? Что ты молчишь? – Воронов с недоумением посмотрел на девочку. – Не знаешь таких слов?    − Для общения с ними мне не нужны слова, − вздохнула девочка. – Просто… Просто я думаю, как передать его ответ, чтобы не очень тебя обидеть, дядя Володя. В общем, он назвал тебя словом очень близким по значению слову «дурак», но гораздо более неприличным и оскорбительным. Там ещё что-то про задницу дохлого лося… Извини, дядя Володя, это не я, это он так сказал, − слегка покраснела маленькая эльфийка.                                        − Я оторву этой обезьяне его лохматую голову! – процедил сквозь зубы Воронов. – Узнай, что они хотят? На каких условиях твои чёртовы манахары согласятся пропустить наш отряд?                − Не на каких, − нахмурилась девочка. – Либо мы убираемся восвояси, либо все умрём. Они говорят, что изречённый срок ещё не истёк. До этого надо ждать ещё сто лет. А до тех пор священные подземелья не будут явлены миру, и они никого к ним не пропустят. Да и после, туда смогут войти лишь посвящённые.                    − Боже мой! Как же я забыл! – воскликнул граф хлопнув себя ладонью по лбу. – Конечно же, нужен священный талисман! Микола, покажи им фигурку Перуна, − кивнул он украинцу. – Пусть знают, что среди нас находится прямой потомок одного из великих волхвов. Тех самых, что и спрятали здесь священные книги. А раз так, то мы имеем  полное право войти в те подземелья и забрать их назад.                Но обросшее шерстью чудовище с равнодушием взглянуло на медную фигурку и снова зарычало.                        − Ах, что б тебя! – крякнул Воронов. – Опять что-то не так?        − Он злится, дядя Володя, − пояснила Солнышко. – Даже с этим оберегом ни Микола, ни кто другой не сможет пройти дальше. На его взгляд, у всех у нас очень низкая степень посвящения. Манахар снова предлагает вернуться назад, иначе…                        − Да-да, сломает нам спины, − закончил за неё граф. – Вот же скотина махнатая! – В этот момент произошло нечто непредвиденное:  До смерти напуганный грозным рыком огромного манахара Степан Кривоногов вдруг схватил ружьё и издав неожиданно высокий для мужского голоса крик выстрелил в лесного гиганта. Впрочем, никакого выстрела не произошло. Случилась осечка, а Степан будто подкошенный упал лицом в снег без сознания.                     − А вот теперь, дядя Володя, похоже мы их действительно разозлили, − прошептала девочка незаметно потянувшись за своей любимой катаной.                                    − Тогда, может быть вот это тебя переубедит, морда мохнатая! – скрипнул зубами Воронов и держа за цепочку поднял над головой золотой медальон. – Как там сказано? «Вставши на путь Прави ни сходи с него никогда! За родную землю и друг за друга стойте до смерти!».         Едва он произнёс эти слова, как украшавший медальон восьмиугольный алмаз вдруг сам собой запылал алым светом. И точно таким же светом вспыхнули глаза лохматого манахара, а угрожающее рычание сменилось удивлённым и даже доброжелательным ворчанием.    − Кажется сработало, дядя Володя! – захлёбываясь от восторга  запрыгала на месте Солнышко. – Он называет тебя господином и просит прощения за свою грубость. Теперь они не смеют нам мешать, но напоминают, чтобы мы не трогали хранящийся там жёлтый металл. – Затем, изобразив нечто похожее на неуклюжий поклон все трое неизвестных науки исполина медленно повернулись и скрылись в зарослях.                                            − Что ж, путь открыт, господа! – весело произнёс Воронов пряча в карман свой чудодейственный медальон.                    − Надо у них было ещё и дорогу спросить, − пробурчал Микола и принялся поправлять поклажу на нартах. – А то, с нашей картой мы целый месяц, если не больше блуждать будем. Где они хоть находятся подземелья то эти?                                    − Ну что вы за народ такой – малороссы?! – усмехнулся Воронов. − Всегда чем-то недовольны! Только что мы, можно сказать, от верной смерти спаслись, а ты о сущих пустяках сокрушаешься.                − Не малоросс я, а украинец, − огрызнулся Микола.            − Знаю-знаю, малороссы – рабы москалей, а ты вольный казак. И твой героический предок рубил янычар в битве при Хотине.             − Ага, сидя на коне с голым задом! – заржал пришедший в себя Степан Кривоногов, и это его замечание было встречено всеобщим громким хохотом. Дело в том, что две недели назад, находясь в сильном подпитии Микола сам рассказал поморам эту свою семейную историю.    − Просрал штаны то из алого атласа! Дорогие поди были! А можа они посяпор1 на том кусте и висят!                            − Да ладно, хорош баламонить пустограи! – поморщился галичанин и обречённо махнул рукой. Естественно, что специфический архангельский говор из его уст вызвал новый взрыв хохота.            − Дорогу я знаю, − по-французски сказала Воронову Солнышко.    − Откуда? – поразился тот.                            − От манахаров конечно. Тут не очень далеко, примерно двадцать пять-тридцать ваших миль, или пятьдесят наших лееров. Они мне всё рассказали и объяснили.                                 − Как? – не понимая хлопал белёсыми ресницами граф.             − Мысленно конечно. Что ты, дядя Володя, такие глупые вопросы задаёшь.                                     − Но почему они всё это объяснили тебе, а не мне? Ведь, медальон-то в конце концов мой, да и экспедицией руковожу я?        − Ох, не знаю, не знаю, − лукаво улыбнулась девочка. – Скорее всего, манахары просто не могли это сделать. Ведь, человеческий мозг имеет более примитивное строение и менее восприимчив к телепатическому общению. Ты уж не обижайся, дядя Володя.            − Да я и не обижаюсь, − пожал плечами молодой мужчина. – Только мне кажется, что кое-кто очень маленький и очень наглый хочет получить ремнём по одному месту.                        − Не имеешь права, дядя Володя, − мелодично, как звон   серебряных колокольчиков рассмеялась девочка.                    − Ещё как имею. Я твой опекун, а это почти тоже самое, что отец.    − Всё равно не имеешь, − прыснула она от смеха. – Во-первых я девочка, во-вторых дворянка, а они у вас освобождены от телесных наказаний, и наконец в-третьих, мы с тобой принадлежим к совершенно разным расам и даже видам. Выпоров меня ты можешь положить начало межвидовому конфликту.                                                                                               *      *      *                                                                − Ну и сколько нам ещё топать, − снова принялся ворчать Степан Кривоногов. – Этак можно и до самого моря, и до Мезенской Губы тащиться. Куда идём? Что ищем? – страдальчески вздохнул он и закурил последнюю папиросу из портсигара Прохора Ферапонтовича.            − И то верно, Владимир Алексеевич, − поддержал его Микола. – Уж третьи сутки идём, а всё бурелом да болота замёрзшие. Уж лучше-бы по льду реки шли. Куда удобнее, чем через эти заросли продираться.    − Терпи казак, иначе не стать тебе атаманом, − отшутился Воронов. – Все подлинно великие дела совершаются великими же трудами. А наша с вами задача – отыскать и вернуть человечеству величайшую святыню древности. Древнейший письменный источник славянского мира.                                    − Так-то оно так, только не сбились ли мы с пути? Как-то оно не похоже, чтобы под этими кустами и болотами находились те самые подземелья. Вспомните, Владимир Алексеевич, ведь в том видении, что показывала Блаватская в Лондоне они выглядели как подземные дворцы, не меньше. Так откуда им здесь взяться?                         − А ты, Микола думаешь, что вход в них будет похож на пирамиду египетского фараона Хеопса? – улыбнулся граф. – Нет, брат! Древние люди специально устраивали свои схроны так, чтобы они были как можно менее заметны. Чтобы, лишь посвящённые в их тайну волхвы и маги могли найти к ним дорогу.                            − А может ваша воспитанница что-нибудь напутала? – кивнул он в сторону Солнышка. – Я это к тому, что пани Эльфианна конечно девица дюже умная и сообразительная, да и в бою любого казака или там техасского рейнджера за пояс заткнёт. Только она же ещё совсем ребёнок. Вдруг, не так чего поняла?                         − Перестань, Микола, Солнышко ещё ни разу нас не подвела.         − Тогда эти мохнатые черти могли ей неправильно подсказать, − не унимался галичанин. – Вдруг они решили нас в какую-нибудь топь завести? Мы в трясину, а им и забот больше никаких… Они же до сих пор позади нас идут. Держатся в отдалении, чтобы нам на глаза не попадаться, но и далеко от себя не отпускают. Приглядывают за нами, черти мохнатые. Вчера ночью я это прямо кожей почувствовал.        − Я знаю. Очень возможно, что в незапамятные времена этих существ специально вывели для охраны заповедных мест.             − Чудные вы речи говорите, Владимир Алексеевич, − тряхнул головой Микола. – Что ж, по-вашему выходит, будто эти древние люди, чьи подземелья мы разыскиваем, прямо боги какие-то? Как это – взяли и вывели?                                         − Ну… выводят же люди новые породы собак или лошадей. Значит, совсем не обязательно для этого быть Богом.                − Так то лошади и собаки, они твари неразумные, а эти вон какие! – Задумавшись, Микола скользил своими лыжами по плотному насту рядом с Вороновым и кажется очень хотел но не решался задать очередной вопрос. – А позвольте полюбопытствовать, Владимир Алексеевич, − наконец решился он. − Я по поводу вашей воспитанницы… Кто она? В смысле – из каких краёв? Я то, ещё когда мы были в Лондоне, подумал, будто она ваша дочь. Но потом смекнул, что для её отца вы слишком молоды. Вам ещё и тридцати нет, а паночке нашей поди уже лет десять. Да и разговаривает она с вами слишком дерзко, прямо как с равным. Так с родителями не говорят. К тому же не похожа она на русскую. Наши то девки все широколицые да курносые. Имя тоже странное… Может она из немцев, или из шведского народа?    − Почти угадал, − улыбнулся молодой граф. – Но её народ живёт чуть дальше к северу.                                − А-а-а, значит из норвегов. Ну да… похожа. Они ведь там все такие белобрысые. Только странно, что та вампирша Блаватская обозвала её «остроухой». Ведь уши у вашей воспитанницы самые обыкновенные? И вообще… лет через шесть-семь, когда она во цвет войдёт, дивной красоты девка будет.                              − Ты что, Микола, уж не свататься ли собрался? – рассмеялся Воронов. – А насчёт остроухой… думаю, что счастливо вернувшаяся с того света Елена Петровна выразилась иносказательно. Она имела в виду вовсе не форму ушей, а острый ум и проницательность Солнышка.    − А… ну раз так, то конечно, − кивнул головой Недосрач-Бондаренко. – И сражалась она в тот раз отчаянно. Чуть ли не десяток вурдалаков порубила. Да и вообще, таких я тогда чудес насмотрелся, что на всю оставшуюся жизнь хватит. Это же надо – в мёртвую, проклятую Богом нежить живую душу вдохнуть! И зачем, скажите на милость, надо было оживлять ту вампиршу?                            − Не нам обсуждать решения Высших, Микола, − строго сказал Воронов. – Они решили, что Блаватская достойна второго шанса и вернули её в мир живых. И теперь, вернувшись в наш мир она ведёт тихую, спокойную жизнь и сотрудничает с «Братством».            − Вам виднее, Владимир Алексеевич, − вздохнул Микола. – Но парень, что всё это проделал, не иначе как сам Святой Георгий был. Здесь вы меня ни за что не переубедите! Да и кому ещё такое под силу? Разве только самому Спасителю! Конечно это был Святой Георгий, а не  какой-то там древний индус!                            − Арий, Микола. Они называли себя ариями.                                                                         Глава 6.                                Споры о язычестве. Сокровенные подземелья.
                                            − Кажется мы уже близко! – из головы обоза донёсся радостный голос Солнышка. Она стояла в глубоком снегу и рассматривала поверхность большого гранитного валуна, наполовину ушедшего в промёрзшую болотистую почву. – Вот здесь, видите? – показала она столпившимся вокруг мужчинам на вырезанный в каменной толще знак. Он был именно вырезан, а не выбит или прочерчен. Притом вырезан очень чётко, с невероятной геометрической точностью и на глубину не менее полутора дюймов. Знак представлял собой две перекрещенные линии заканчивающиеся наверху ромбом.                        − Опять руны! – поморщился Воронов.                    − Да, дядя Володя, это руна «отал», пояснила девочка. В древности она могла означать священное место предков или скрытую тайну. Так, что мы на верном пути.                         − Ну, я же говорил! − молодой граф торжествуя посмотрел на Миколу. – Она не подведёт!                            − Манахары говорили, что от этого камня надо отмерить ровно сто шагов на северо-запад. – Сообщив это, маленькая эльфийка сверилась по компасу и немедленно приступила к делу.                − Постой-постой, − остановил её Воронов. – Ты не учитываешь, что шаг этих бигфутов как минимум втрое длиннее чем у тебя.         − Манахары как раз и имели ввиду человеческие шаги, − возразила девочка и продолжила отмерять расстояние. – Так-как мой шаг короче, чем у взрослого человека, а гипербореи к тому же были очень большого роста, то я отмерю двести шагов. Наконец, она оказалась возле очень крутого, почти отвесного холма. В высоту он был не менее десяти метров.                                 − Вот здесь! Вот он – вход в тайные подземелья волхвов! – Воронов посмотрел куда указывала девочка и лишь пожал плечами.        − Холм как холм. Земля, камни, кусты. Где ты тут вход разглядела?                                        − Видишь тот круглый камень, дядя Володя? А теперь отмерь от него примерно два ваших аршина строго вверх.                    − Всё равно ничего не вижу.                         − Да и нет там ничего, − согласился Микола. – Нет никакого входа, лопни мои глаза.                                 − Знамо нет, − вторил ему Епифан Лукьянович. – Да и откулева ему быть то? Ты что же, красна девица, посмеяться над нами решила? Там земля одна, снег и кусты.                            − Это морок, − твёрдо сказала Солнышко. – Специально наведённая иллюзия. Вот поэтому вы ничего не видите. Ты, дядя Володя, несколько раз глубоко вздохни и попробуй расслабить глаза. Попытайся смотреть рассеянным взглядом. И вы все сделайте так же. Если хоть один раз сможете увидеть вход, то морок сразу спадёт.        − Вижу! – вдруг воскликнул Воронов и от радости хлопнул себя по лбу. – Вот это да! Теперь точно вижу!                        − И я вижу! – пробасил Прохор Ферапонтович.                − И я! И я! – почти одновременно откликнулись Петька Бусов, Микола и Степан. – Да, сильная у них магия, ничего не скажешь. Так глаза отвести!.. – начали они шумно переговариваться.                − Тихо вы! – нахмурился Епифан Лукьянович. – Видють они… А я вот ничего не вижу. Совсем ничего!                        − Ты, дядя Епифан, глаза то расслабь, − стал учить его Петька Бусов. – А потом представь, что у тебя только один глаз над переносицей. Ну, получается?                            − Цыц, балабол! – вспыхнул пожилой помор. – Что ты мелешь, ослоп! Это как же я тебе, варнак, глаза-то расслаблю? Разве они ремни или узлы на верёвках! – всплеснул он руками.                    − Ты, Епифан не психуй, а смотри туда, куда я пальцем показываю, − принялся объяснять Прохор Обрезков. Вот как раз между верхушкой холма и тем нависающим валуном. Теперь видишь?        − Ну… обрыв холма, куст под снегом, − пробурчал тот. – Нет там никакого входа.                                     − Тьфу ты, лихоманка тебя забери! – выругался Прохор Ферапонтович. – Это куста никакого нет! Морок один или мара по-нашему.                                        − Вот так навалуха! – сплюнул от огорчения пожилой помор.  – Все видють, а я нет!                                    − Может ты, Епифан, от того не видишь, что на старости лет совсем умом оскудел, − громко рассмеялся Степан Кривоногов.         − Хватит баламонить, пустограи, − в сердцах махнул тот рукой. – Что зубы то скалите.                                    − Вы, дедушка Епифан, обязательно должны от морока избавиться, − сказала Солнышко. – Иначе, как слепой будете и вовнутрь  войти не сможете.                                     − А стало быть и пользы от тебя нам никакой, − закончил её мысль Прохор Обрезков.                                − Так что ж делать то мне?! – хлопнул себя по бёдрам старик.        − Отойдите аршин на десять назад, − скомандовала девочка. – А теперь встаньте спиной к нам и наклонитесь вперёд. Да не так, а ниже! Ещё ниже! Теперь расставьте ноги по шире и смотрите вверх. – Под общий смех Епифан Лукьянович поскользнулся и растянулся на земле.    − Э-э-э-х, − обиженно махнул он рукой. – Это значит вы, маленькая госпожа решили над стариком поиздеваться! Как же я корячиться то буду, да через собственную задницу смотреть! Срам один!    − Никто над вами не издевается, просто это самый простой способ избавиться от наведённого морока. Делайте как я сказала! – притопнула ножкой девочка.                            Под новый взрыв хохота Епифан Лукьянович закряхтел,  согнулся в три погибели и оперевшись руками о замёрзшую кочку  раздвинул ноги. Секунд десять раздавалось его сопение и покрякивание, а затем послышался торжествующий вопль:                    − Вижу!!! Ой, батюшки, вижу его окаянного!!! Вот он лаз-то, чёрт бы его побрал!                                     В течении следующих часов ватажники срубили несколько молодых деревьев и соорудили длинную, но довольно прочную лестницу. Её установили прямо под тайным лазом после чего Воронов скомандовал:                                        − Ну, с Богом, православные! Первым идёт Пётр, потом Степан, Микола и Прохор Ферапонтович. – Видя, что названные им люди колеблются, он нахмурился и спросил: − В чём дело? Опять что-нибудь не так, господа мореходы? – Степан стоял, переминаясь с ноги на ногу и мял в руках шапку. Остальные тоже, глядя на чёрный провал лаза не  выражали особого энтузиазма.                            − Вы уж извините, Ваше Сиятельство, но почему первым должен лезть именно я? – наконец выдавил из себя Петька.                − Потому, что ты самый молодой, и тебя ослопа не жалко! – заржал как лошадь Кривоногов.                            − Пусть я и самый среди вас молодой, только мне тоже жить хочется. А вдруг, там во тьме какая нечисть затаилась? Или вурдалак? Он меня – хвать как Ваську и всю кровь выпьет. Может жребий кинем?    − Понятно! – вздохнула Солнышко и взялась за лестницу. – А когда-то царь Пётр считал вас поморов самыми храбрыми и преданными людьми.                                         − И правильно осударь Пётр считали, − мрачно заметил Прохор Ферапонтович. – Токма, то на море и среди живых людей. В море ходить – это нам дело привычное. От моря мы кормимся. А тут всякие лазы да подземелья… А ну как там взаправду кровососущие твари обитают.        − Ладно, не будем терять время, − Воронов мягко отстранил девочку и стал легко взбираться наверх.                        − А я не помор, а казак, − хмыкнул Микола и полез вслед за ним. – Нам, что на море, что у чёрта в брюхе, всё едино! За Миколой последовала Солнышко, а за ней и все пристыженные поморы.            Поднявшись один за другим они оказались в небольшой тесной пещере. Сырой и совершенно пустой.                        − А ведь никакой это не холм, − пришёл к заключению Воронов проведя рукой по стене. – Здесь сплошная скальная порода. Очень интересно.                                        − Я читала, что древние люди специально маскировали свои секретные убежища под природные образования. Ведь так гораздо надёжнее, − подала голос Солнышко. – Но здесь не искусственное сооружение, а самая обычная скала.                        − Полагаю, это и есть вход в подземелья… Или один из входов, − кивнул Владимир. – Гипербореи… или как там они назывались, вырубили эту пещеру в скале, которую потом замаскировали под обычный земляной холм. Думаю, что основная часть подземелий находится глубоко внизу, и вот их то они прокладывали при помощи высоких технологий, а также своей передовой науки. Наверняка, они куда интереснее, чем Лондонская подземка. Впрочем, сейчас мы это проверим.                                        Покинув тесную пещеру, они протиснулись сквозь узкий проход и оказались в столь же узком коридоре с сырыми неровными стенами. Пару десятков саженей они двигались в полной темноте пока не упёрлись в глухую стену.                                − Зажги-ка свой фонарь, Петька, − скомандовал Епифан Лукьянович. – Надеюсь, ты не забыл его взять? – Парень зажёг заправленный керосином фонарь, и в его, показавшимся всем на редкость ярком свете  нарисовался чёрный провал ещё одного прохода. Тоже довольно узкий он располагался с левой стороны и явно вёл куда-то в самую глубину скалы. Воронов молча взял у Петьки фонарь и протиснувшись в обнаруженный проход  сделал несколько шагов. За ним последовали Солнышко и Микола. Крякнув и трижды перекрестившись Прохор Ферапонтович достал внушительных размеров тесак, после чего  двинулся следом.                        Спустя пару десятков шагов мерцающий свет фонаря явил им довольно просторное помещение примерно двадцать на тридцать футов. Его уже нельзя было назвать пещерой, так-как тут явно поработали человеческие руки. Стены, пол, а также низкий, находящийся на высоте всего семи футов потолок были выровнены и носили следы тщательной обработки. У дальней стены зала виднелся громоздкий каменный идол весьма зловещего вида. В вопрошающем молчании он грозно взирал на незваных, дерзко нарушивших его тысячелетний покой людей.         − А вот это уже интересно, − произнёс молодой граф подняв чуть выше фонарь. – Тут есть древние росписи. Сколько же им лет?! – Действительно, все четыре стены каменного зала покрывали выцветшие и полуосыпавшиеся от времени и влаги примитивные росписи. Сражающиеся люди, шествующие на водопой стада коров, быстроногих ланей и ещё бог весть каких животных, а также поверженные демоны с фантастическими птицами теперь были едва различимы. Увы, время неумолимо, а с тех пор как их изобразил неизвестный художник минуло не меньше тысячи лет.                                 − Кажется, эти сюжеты повествуют о рождении Перуна и его победе над древнем змеем Дыем, − предположил граф. – Какая жалость, что эти фрески находятся в таком плачевном состоянии, ведь для науки они просто бесценны!                                − Для науки, для науки, − проворчал Микола. – Здесь было языческое капище, Владимир Алексеевич. Бесовское место! И картинки эти бесовские, − поморщился галичанин. – Вот это рожа! – ткнул он пальцем в одну из фресок. – А у того кажись рога на голове… А тут и вовсе − демон с тремя головами. Ох, нечистое здесь место, православные. Не дай Бог, тут ещё и человеческие жертвы приносили.    − Ты не прав, Микола, − покачал головой Воронов. – Славянское язычество, а правильнее его назвать древней ведической верой, это вовсе не дьяволопоклонство которое есть сознательное служение силам зла, разрушения и смерти. Язычество – суть детство народа. Это, если хочешь, первые робкие попытки богоискательства и богопознания. Попытки определить своё место в мире и наладить связь с высшими существами. А человеческие жертвоприношения вообще были не свойственны нашему язычеству. Они имели широкое распространение у более примитивных народов, таких как литовцы, древние пруссы и кельты. В славянском же мире подобное существовало разве что на Западе. Например, у жрецов Арконы на острове Рюген. Они поклонялись богу Святовиту и приносили ему в жертву всех захваченных на войне пленников. У других же славянских народов такое случалось крайне редко и только во времена больших бедствий. В конце концов наше язычество возникло из великих гиперборейских преданий, их благородной солнечной религии проповедующей мудрость, добро и любовь.                                        − Чудно вы говорите, Владимир Алексеевич, − усмехнулся галичанин и покачал головой. – Вроде умно, но непонятно. Только я вижу на этих картинках не Спасителя с Богородицей, а рогатого чёрта с трёхголовым демоном. Что ж, мне собственным глазам не верить?!         − Тот, кого ты называешь рогатым чёртом на самом деле славянский бог Велес, − улыбнулся Воронов. – Он совсем даже не злой и оберегает домашний скот. А ужасное трёхголовое существо, на деле всего лишь символическое изображение трёх других богов славянского пантеона: Стрибога, Дажьбога и Переплута. Стрибог владел небом, воздухом и ветрами. Дажьбог являлся божеством солнца и его живительной силы, а Переплут заведовал почвой, корнями растений, а также всем, что находится под землёй.                        − Стало быть адом, − продолжал настаивать на своём Бондаренко. – Вот я и говорю, что всё это черти.                    Обсудив таким образом вопросы языческих верований они подошли к идолу. Грубо вырубленный из цельной каменной глыбы и почти достигающей в высоту потолка он имел не менее трёх с половиной футов в обхвате. Черты лица, борода и усы были едва обозначены неведомым камнерезчиком, а в руке он сжимал нечто напоминающее пучок молний.                            − Это сам Перун, − заключил Воронов. – Бог небесного огня и покровитель воинов. В славянском обществе его особо почитали князья и дружинники. Здесь он выглядит совсем как твой оберег, − кивнул он Миколе. Надо сказать, что несмотря на всю свою религиозность, галичанин продолжал постоянно носить с собой медную фигурку языческого божества. – Может твой оберег и отливали с этого идола?        − А на что нам этот истукан? – спросил Епифан Лукьянович. – Ведь митрополит Исидор нас за книгой посылал. Токма где нам искать ту книгу? Может она прямо под ним спрятана? Надо бы поднять.        − Ты недалёк от истины, Епифан Лукьянович, − задумался Воронов. − Перун был поставлен своим отцом Сварогом предводительствовать небесной дружиной Сварги и хранить покой Русской Земли. Думаю, что и здесь его идол установили не случайно. Он стоит в качестве стража и охраняет вход в те самые подземелья. Только, где он, этот вход?                                    − Вот я и говорю – надо приподнять этого истукана и посмотреть, что под ним, − повторил старик. – Может под ним какой лаз будет?        − Да подожди ты, дядя Лукьян, − остановил его Прохор Ферапонтович, − небось Их Сиятельство, господин граф не хуже тебя соображают. А то больно ты умный стал после того как через задницу смотреть научился! – Его замечание было встречено всеобщим громким хохотом, а насупившийся старик буркнул себе под нос:                 − Ну погоди, Прошка Обрезков. Погоди, баламон. Ужо всё тебе припомню.                                         − Легко сказать – приподнять, − продолжал между тем Обрезков. – Такую громадину мы и с место-то не сдвинем, хоть и упаримся все вдосесть. Тут, наверное, какая-нибудь магия нужна или скрытая пружина. – Вон, под ногами  у этого самого Перуна прямо в плите круглая выемка имеется. Вроде как специально сделанная. Что, если в неё поставить ту фигурку, что Микола всё время в кармане таскает? А вдруг сработает? Давай её сюда, казак. – Но, когда Бондаренко попытался вставить свой оберег в круглое отверстие ничего не получилось. Нижняя часть его фигурки оказалась немного шире. Тогда, он всунул его головой вперёд и благоразумно отошёл в сторону. Прошла минута, но ничего не произошло.                            − Нет, господа казаки и мореходы, тут дело в другом, − произнёс Воронов и опустившись на корточки принялся осматривать каменные плиты под ногами идола. Так прошло несколько томительных минут. – Кажется я понял, − наконец сказал он вставая на ноги. – Изваяние стоит на плите имеющей удивительно правильную круглую форму. Приподнять Перуна мы вряд ли сможем, но наш громовержец так и просит, чтобы мы повернули его вокруг своей оси. А ну, помогите-ка мне… − Дружно взявшись за дело молодой граф и ещё несколько мужчин попытались повернуть каменного истукана. Поначалу у них ничего не получалось и потратив немало сил они готовы были уже бросить свою затею, когда вдруг под ногами изваяния что-то щёлкнуло и оно немного поддалось. Медленно, словно не желая подчиняться жалким смертным, грозный бог сдвинулся с места и повернулся на девяносто градусов. Тут же все почувствовали лёгкую вибрацию. Стены слегка задрожали и на головы людям посыпалась мелкая как песок каменная крошка.                                    − Землетрясение! – завопил Степан Кривоногов. – Бежать надо, братцы! Когти рвать! Сейчас всё обрушиться! – с этими словами он бросился к узкому проходу, но внезапно споткнувшись растянулся на полу. Но вскоре вибрация прекратилась и ничего на головы людям не обрушилось. Зато в противоположном конце вырубленного в скале зала отъехала в сторону плита, и в полу образовалось квадратное отверстие. Размером три на три фута оно было вполне достаточным чтобы в него мог пролезть даже весьма упитанный человек.                    − Ну вот, как-то так, − кивнул молодой граф. – Когда он посвятил вниз, то все увидели уходящие в темноту ступени каменной лестницы.     – Поскольку, там тоже могут оказаться ожившие мертвецы, ведьмы и потусторонние кровососущие твари, я буду спускаться первым, − произнёс Воронов.  Опустив фонарь, он решительно встал на первую ступеньку.                                     − Подожди, дядя Володя! – вынырнувшая из темноты Солнышко принесла с собой толстый обрубок древесного ствола которым и заблокировала отъехавшую плиту. – Вдруг, она за нами закроется, и мы окажемся в ловушке, − пояснила девочка. – И ещё, надо кого-то оставить наверху. Так, на всякий случай.                        − Правильно, − похвалил её Воронов. – Пусть здесь останется Пётр, а остальные за мной!                                                                                    *      *      *                                                                Спускались долго. Постепенно воздух становился всё теплее и суше. Кроме того, он словно бы наэлектризовался и неведомым образом сам собой начал излучать неяркий голубой свет. Так-что вскоре фонарь стал не нужен.                                    − Чудеса, воздух-то зачурованной! Сам собой светиться! Чудно-то порато! – Удивился старик Епифан и принялся размахивать вокруг себя руками. – Виданное ли дело? Что же это такое, Владимир Ляксеич?     − Полагаю, ещё один секрет древней цивилизации, − пожал тот плечами. – Вероятно, так освещались и погребальные камеры в Египетских пирамидах. Современные историки никак не могут понять каким образом древние художники расписывали там внутренние помещения? Вернее, как они их освещали? Ведь, туда не было доступа солнечному свету, а факелами и светильниками они не пользовались.        − А откулево это известно, Владимир Ляксеич?                − Так нигде, ни на стенах, ни на потолках не обнаружено копоти. Ни единого следа. Не могли же они работать в полной темноте? Сделанные ими рисунки очень чёткие и довольно сложные, к тому же густо покрывают все стены. Такое на ощупь не нарисуешь! Совершенно ясно, что древним мастерам приходилось работать там целыми неделями и по многу часов. Тут уж без хорошего освещения никак не обойтись. Некоторые учёные считают, что для своей работы они использовали систему зеркал, но, думаю, секрет самосветящегося воздуха это объясняет гораздо лучше.                                − Заканчивай с лекциями, дядя Володя, − послышался голос Солнышка. – Да и при таком тусклом освещении совершенно невозможно выполнять какую-либо тонкую и кропотливую работу. Тут и цвета красок не различить.                            − Значит они могли увеличивать яркость, − тут же нашёлся Воронов.                                         − Вот видите, маленькая госпожа, сколько чудес таится в нашей земле, − с гордостью обратился к девочке Епифан Лукьянович. – Небось в ваших Норвежских краях о таком и не слыхивали?! – Глядя на недоумённое лицо маленькой эльфийки Воронов пояснил, перейдя на французский.                                           − Микола решил, будто ты родом из Норвегии о чём всем и  разболтал. И лично я считаю, что нам лучше придерживаться этой легенды. Во всяком случае никому из них не следует знать правду о твоём происхождении. Сама реальность существования  расы альвов пока должна оставаться в тайне, ведь так мы обещали эрлу Лоттрайену − вашему Верховному Доминусу. Поэтому, следи чтобы никто не увидел твои уши… Я имею ввиду в их естественном состоянии. Помнишь, что случилось в Лондоне? Ван дер Страатен тогда чуть не спятил.            − Ну и что? − вздёрнула свой носик Солнышко. – Он член «Братства» и не будет болтать.                            − Да, но первоначально не предполагалось посвящать его в твою тайну. Так же имей в виду, что почти все наши доблестные поморы весьма неплохо говорят по-норвежски. Особенно Епифан Лукьянович и Обрезков.                                        − Но я то не изучала норвежский язык. Что делать если они заговорят со мной на нём?                                − Отвечай им по-шведски, − посоветовал Воронов. – Эти языки похожи. Пусть думают, что ты из Христиании, а там, в Осло-фьорде все так говорят.                                                                                                 Глава 7.                     Сокровища гипербореев. Победоносные знамёна и обретение Священной Книги.                                                                            Когда они спустились, то сразу заметили, как всё изменилось вокруг. Отчаянные исследователи оказались в широком коридоре с высоченными сводами и ровным каменным полом.                − Интересно, как глубоко мы спустились? – спросил Микола.        − Полагаю, не меньше чем на семьдесят-восемьдесят футов, − предположил Воронов. – Над нами огромная толща земли и болотных торфяников.                                        − Странно, − пожал плечами Бондаренко, – здесь так сухо… Неужели болотная вода сюда совсем не просачивается?             − И это очередной секрет древних строителей. Как видим, они умели прокладывать туннели полностью изолируя их от почвенных вод.       − Надо же! А ведь как светло то стало! – воскликнул галичанин оглядевшись вокруг. – Действительно, вместо голубоватых сумерек теперь коридор заливал ровный серебристый свет, источник которого до сих пор не был выявлен. Но настоящие чудеса их ждали за ближайшим поворотом. Едва они свернули налево, как оказались в совершенно другой эпохе. Прямой как стрела коридор, казалось уходил в бесконечную даль. Все стены и пол были облицованы совершенно одинаковыми отполированными почти до зеркального блеска квадратными плитами. Они так идеально прилегали друг к другу, что соединяющие их швы были почти незаметны. На всём протяжении коридора, на равных расстояниях виднелись огромные, высотой как минимум в два человеческих роста двери. Закруглённые наверху, они были отлиты из какого-то зеленоватого металла и не имели ни замков, ни ручек. Зато они были густо покрыты очень сложным и красивым рельефным узором из переплетающихся линий, спиралей и рунических знаков.                                        − Вот это да!!! – широко распахнул рот Епифан Лукьянович. – Так это ж настоящий дворец! Да ещё какой богатущой! Наверно такого ошшо и в самом Питенбурге не увидишь! Красота то кака! Небось только цари да графья в таких хоромах жили! И гладкое-то какое всё тут! – Между тем, Солнышко, проведя рукой по зеркальной поверхности стены зачем-то внимательно посмотрела на свою ладонь. Потом снова поднесла её к стене и держала так на расстоянии нескольких дюймов.        − Кажется я поняла, как здесь всё освещается, − сказала она Воронову. – Это сами стены. Они облицованы светящимися панелями. Только непонятно откуда они берут энергию? Ничего особенного, дядя Володя, просто наука и совсем немного магии, − добавила она по-французски. – У нас, в Верданда-де-Туат такое тоже есть.            Первые несколько дверей по обе стороны коридора были заперты, но, вот, наверное, десятая по счёту оказалась слегка приоткрытой. Поднатужившись, Воронов с Прохором Ферапонтовичем и Степаном смогли открыть её ещё шире.                        − Тяжёлая то какая! – выдохнул Кривоногов, утирая пот со лба. – Неужто целиком из металла отлита? Бронза наверно, − предположил он щёлкнув по двери пальцем. – Поди тоже денег стоит.                Но когда он заглянул вовнутрь открывшегося за дверью огромного зала, его челюсть отвалилась вниз, а из горла вырвался, то ли стон, то ли хрип. И было от чего!                             − Золото!!! Здесь же золото!!! – выпучив глаза прохрипел он. – Боже мой, сколько же здесь золота!!! – В конце концов его хриплый стон превратился в радостный крик и сорокалетний бородатый мужчина пустился в пляс. Да, далеко не всякий без душевного содрогания способен выдержать подобное зрелище. Вряд ли Алладин из «Тысячи и одной ночи» видел в своей пещере хотя-бы сотую часть того, что теперь лежало перед оторопелыми ватажниками. Огромный зал с причудливыми, созданными из белоснежного мрамора и хрусталя колонами был целиком заполнен грудами золота. Аккуратно сложенное штабелями в виде массивных кирпичей или сваленное в огромные, иногда превышающие человеческий рост груды, оно было повсюду! Золото в форме огромных и толстых дисков, разной формы и величины монетах, каких-то крошечных звёздочках, заполнявших громадные и опять же золотые ящики, в виде слитков и в форме всевозможных геометрических фигур, всё оно было здесь! В этом же зале стояли литые скульптуры разных животных, птиц, мужчин и женщин, многие из которых были выполнены в натуральную величину. И опять же все они были из чистого золота! Среди них высились три конные статуи каких-то полководцев и совершенно гигантская фигура мамонта. Причём последняя была изготовлена с невероятной точностью и повторяла все, даже мельчайшие детали. Изогнутые бивни животного были густо усыпаны бриллиантами. Ещё, здесь находилось фантастическое число золотых кубков, блюд, чаш, бокалов и прочего. Короче говоря, здесь были собраны золотые изделия всех форм и видов, на любой вкус и в совершенно невероятном количестве. Поражённые увиденным все остолбенели и лишь Солнышко, прижавшись к Воронову прошептала ему по-французски:                                     − А вот теперь, дядя Володя, смотри в оба. Теперь мы с тобой запросто можем и нож в спину получить.                         Потрясённые и ошарашенные люди прошли через «золотой» зал, но то, что они увидели дальше, вообще не вмещало ни одно воображение. Зал заканчивался широкой мраморной лестницей, ведущей на белоснежную колоннаду, и поднявшись на неё все увидели ещё одно такое же помещение. Следующий зал был ещё более огромным, но располагался футов на двадцать ниже первого. Подобно песчаным барханам какой-нибудь жаркой пустыни он также был весь завален золотом.                                        − З-о-о-о-л-о-о-о-т-о-о-о! – почти на распев, как сумасшедший произнёс Степан и присев над грудой монет приготовился набивать ими свой мешок. Остальные, не двигаясь с места зачарованно смотрели на драгоценные россыпи и не верили своим глазам.                    − Господа, мы пришли сюда не за этим, − как можно мягче произнёс Воронов. – Нам необходимо отыскать Священную Книгу Сварога, а больше мы ни к чему здесь не должны прикасаться.            − Да пошёл ты со своей книгой, − сидя на карачках бросил ему Кривоногов и зачерпнул полную пригоршню золотых кругляшей. Но тут в затылок ему упёрся револьверный ствол.                    − Я же сказал – ничего здесь не трогать! – прозвучал металлом голос молодого графа.                                 − На этом золоте лежит заклятье древних, − пояснила Солнышко. – Его нельзя отсюда выносить, так мне сказали Стражи. Если кто-нибудь унесёт из этих подземелий хоть одну монету, они нас не выпустят.        − Ладно-ладно, − высыпал назад монеты Степан. Глаза его нехорошо заблестели, а всё тело сотрясалось мелкой дрожью. – Это я просто так… Что-то в голове маленько помутилось.                − Вот так-то лучше, − кивнул Воронов. – Книги здесь нет, нам надо осмотреть другие залы.                                                                                             *      *      *                                                                 Дверь следующего помещения тоже оказалась незапертой. Снова золото, но на этот раз в виде плоских прямоугольных брикетов. Они были сложены в аккуратную, высотой в четыре человеческих роста пирамиду и на лице Степана Кривоногого вновь нехорошим блеском засверкали глаза.                                    − Очень может быть, что уровень, на котором мы сейчас находимся вовсе не единственный в системе этих подземелий, − задумался Воронов. – Наверняка есть и другие. Где-то должны быть  лестницы, что ведут на нижние этажи.                        − И там тоже золото?! – закатив глаза в каком-то полузабытьи промычал Степан. – Сколько же его здесь?!                    − Да перестань наконец болтать о золоте, − поморщился граф. – Этого презренного металла только в этих двух залах столько, что на него можно построить огромный, сильнейший в мире, броненосный флот, выкупить назад Аляску, выплатить все государственные долги империи и победоносно воевать ещё в течение ста лет. Презренный металл потому так и называется, что чаще всего используется не для благих дел. Именно золото является причиной воин, предательств и чудовищных преступлений. Впрочем, та статуя мамонта действительно высочайшее произведение искусства и достойна занять место в лучших музеях мира. Например в Эрмитаже. Великий мастер, создавший её, своим талантом наверняка превосходил как древнегреческого Фидия, так и Микеланджело, но для нас он останется неизвестным. Скорее всего он ваял свою скульптуру с натуры, а раз так, то ей должно быть десятки тысяч лет. Но хватит о золоте, надеюсь тут есть кое-что поинтереснее.     − Например, что? – с вызовом спросил Степан.                − Произведения гиперборейского искусства, их книги и летописи, какие-нибудь невероятные механизмы свидетельствующие о достижениях их науки. Да мало ли что! Наконец, где-то здесь хранится Священная книга Сварога, ради которой мы и проделали весь путь.        Но кое-что поинтереснее золота нашлось уже в этом зале. В противоположном от золотой пирамиды конце они увидели целую выставку превосходного оружия. Огромные двуручные мечи, мечи обычные, короткие, широкие, с прямыми, изогнутыми или волнистыми лезвиями, тысячи мечей и все были здесь. Кроме этого, сотни кинжалов, даг, стилетов, причудливо изукрашенных клейморов, эстоков, палашей и баллоков. На специально изготовленных стеллажах красовались спаты, хаудегены, эспадроны и прочие колющие и режущие предметы, что так притягивают взгляд коллекционеров. Очень многие из этих смертоносных орудий вообще не подлежали традиционной классификации так-как их невозможно было отнести ни к одному известному типу. Ещё здесь было множество секир, боевых топоров и алебард. Всё изумительной работы, и в богато украшенных золотом и драгоценными камнями ножнах. Всё это, поражающее своим великолепием оружие, либо густо украшало стены поднимаясь почти до самых сводов, либо лежало на изящных мраморных и хрустальных столиках. Иные, по-видимому наиболее ценные экземпляры были помещены в прозрачные кубы и цилиндры покоясь там на чёрном, красном или лиловом бархате.                            − Вот это Армаментарий! – громко воскликнул Воронов не в силах сдержать восторг. – Наверное, тесть моего друга фон Хагендорфа лишился бы сознания при виде такого невероятного великолепия.         − Ты говоришь о Вильгельме фон Траумберге? – спросила Солнышко.                                        − Конечно. Ведь он просто помешан на холодном оружие. – Взглянув мельком на девочку, Воронов заметил, что теперь уже её глаза засверкали нездоровым блеском. Она просто пожирала глазами одну очень изящную и богато украшенную маленькую алебарду.             − Послушай, Эльфианна, − вздохнул он с пониманием. − Ты же знаешь, что и митрополит Исидор, и эти твои Стражи запретили выносить отсюда что-либо кроме Книги Сварога, а также других древнеславянских хроник.  Как бы ни были прекрасны эти мечи и кинжалы, они должны остаться здесь.                         − Конечно, дядя Володя, − словно через силу кивнула маленькая эльфийка.                                        − Ну и хорошо. И вообще, моя дорогая, такая страсть к оружию просто противоестественна для маленькой девочки. Вот если бы ты родилась мальчиком – тогда понятно.                         − А почему здесь только холодное оружие? – спросил Микола. – Судя по тому, что вы рассказывали о гипербореях, они много чего умели, а значит, у них должно быть и что-нибудь огнестрельное. Ружья там, винтовки, мушкеты на худой конец.                        − Несомненно, − согласился молодой граф. – Я даже думаю, что не просто огнестрельное, но у них могло быть и электрическое, пневматическое, а то и лучевое какое-нибудь. Только, если оно здесь и есть, то находится за закрытыми дверями. Видимо, людям нашей эпохи ещё рано о нём знать. Рано и опасно. А здесь, скорее всего находится не боевое, а парадное и коллекционное оружие. Его ценность отнюдь не в боевых качествах, а в искусной отделке и украшении.                Но древний Армаментарий, это ещё не всё, что привлекло внимание нежданных посетителей. В самом центре зала стоял огромный прозрачный цилиндр, в котором на золотой, ажурной подставке стояло два или три десятка знамён. Впрочем, знамёнами в полном понимании этого слова их назвать было тяжело. Куда больше они напоминали штандарты римских легионов. На позолоченных, украшенных солярными символами древках висели большие квадратные полотнища чёрного с золотом или красного цветов.                        − Глянь-ка, а флаги у них совсем как наши1, − заявил Прохор Ферапонтович. – Даже орёл есть с двумя головами. Ну точно, как нынешний. Знать и правда они наши предки. Пращуры от рода русского.    − Цвет их чёрно-жёлтых знамён действительно напоминает государственный гербовый флаг нашей империи, − согласился Воронов. – Но вот форма… Она довольно специфическая и более всего похожа на римские аквилы2. Многие даже увенчаны фигурками двуглавых орлов. Наверно, вот эти большие чёрно-золотые штандарты выполняли у гипербореев роль государственных флагов. А те что поменьше и красного цвета – военных знамён. Видите, каждое из них имеет внизу очень сложный символ из переплетённых рун и у всех он разный. Несомненно, это обозначения отдельных полков.                − И всё же эти древние флаги очень похожи на ваши нынешние, − задумалась Солнышко. – Но как такое может быть? А вдруг, все эти знаменитые историки ошибаются, и российская государственность возникла гораздо раньше IX века? Теперь-то очевидно, что вы прямые потомки гипербореев.                                − К сожалению, в истории России был длительный период упадка, − вздохнул молодой граф. – Он длился наверное не одно тысячелетие, и за это время народ почти полностью забыл о своих гиперборейских предках. Впрочем, схожесть государственных цветов может объясняться и чистым совпадением. Мало ли что они в то время обозначали. Ну а двуглавый орёл – это традиционный имперский символ. Вспомним хотя-бы Византию и Священную Римскую Империю.    ______________________________________________________    1. С 1858 по 1896 годы цветами государственного флага Российской Империи были чёрно-жёлто-белый ( или чёрно-золото-серебряный).                                        2. Аквила (орёл) – главный штандарт римских легионов.        _______________________________________________________                                            − Что-то много совпадений, − ухмыльнулся Микола. – Зачем же так скромничать, Владимир Алексеевич? Наши общие предки ещё многие тысячелетия назад создали могучую, непобедимую империю. Помнится, вы сами рассказывали, что даже само слово Россия очень древнее.                                        − Ишь ты, как хохол то наш заговорил! – осклабился Степан Кривоногов. – «Наши общие предки!» Куда же «клятые москали-угнетатели» подевались?                                 − Ты прав, Микола, − кивнул Воронов. – Но цивилизация Гипербореев была всё же вторична по отношению к более могущественной цивилизации народа Ра. Поздние гипербореи и ранние арии вообще почитали их в качестве богов. Сами гипербореи, как мне объяснял Струэнзе называли свою родину – Расеей, а то и Рассией, с двумя эс, но с буквой а, вместо о. Очень похоже на Россию, не правда-ли? Простой народ и сейчас её так именует. Но, на языке гипербореев это означало – «Земля освящённая (или просвещённая) светом Ра». Вот примерно это мы и видим на их штандартах. Большой золотой круг в центре чёрного полотнища, конечно же означает Солнце, но одновременно он символизирует и пришедших из иных миров божественных учителей Ра. Тех, кто подарил им великую цивилизацию, истинные знания о пути Прави и неприходящие нравственные принципы. Вот эти, исходящие из круга и расположенные параллельно друг другу три золотые полосы изображают рассекающие тьму солнечные лучи. Полагаю, что одновременно они означают и светоносное учение Ра.                                − А в центре круга всё же двуглавый орёл, − отметил Прохор Ферапонтович.                                     − Орёл, − согласился молодой граф. − Только вместо корон он увенчан какими-то венками из звёзд, а вместо скипетра и державы сжимает в когтях поверженного дракона. По-видимому, дракон здесь олицетворяет силы тьмы. Может даже – враждебную народу Ра, людоедскую цивилизацию атлантов.                        − Ох, и мудрёно ты говоришь, Владимир Ляксеич, − почесал голову старик Епифан. – Чего-то я ничего не понял. Ра, аланды какие-то. Эти Ра – вроде как ангелы получается, а те другие – сатанинские отродья. Неужто они до Всемирного Потопа жили?                − Может до Потопа, а может и до Великого Оледенения.         − Но, если столько лет прошло, почему эти знамёна не истлели? – удивился Обрезков. – Ведь за такую уйму времени они должны уже в пыль превратиться.                                    − А ты внимательнее присмотрись, Прохор Ферапонтович. Видишь, этот прозрачный цилиндр наполнен каким-то голубоватым газом. Думаю, он и сохраняет всё в нетленном виде. Знамёна эти представляли для гипербореев великую ценность, вот они и озаботились. Подстраховались сверх меры. Мне же кажется, что здешний наэлектризованный воздух сам по себе прекрасно предотвращает гниение. – Вынув из кармана блокнот и карандаш Воронов принялся быстро делать зарисовки этих древних знамён. Отключившись от всего, он старался как можно тщательнее скопировать все изображения и руны.                                Следующая открытая дверь обнаружилась только в самом конце этого огромного коридора. И к счастью она оказалась той самой дверью. Гигантский зал выглядел почти пустым. Лишь у одной из стен одна на другую было сложено множество небольших, толщиною в пол дюйма дощечек. Из-за этого отполированная до зеркального блеска, ровная и гладкая стена чем-то напоминала поленницу. Дощечек было, наверное, несколько тысяч. Одинарные, двойные, связанные по десятку и более кожаными ремешками или соединённые медными кольцами они хранили в себе сокрытую до времени, многовековую историю славянского народа.                                    − Вот то, что мы искали, господа, − радостно провозгласил Воронов. – Древняя библиотека волхвов.                        − Но… как же их тут много, этих дощечек… − почесал голову Прохор Обрезков.                                    − Да, к огромному сожалению мы сможем унести отсюда только их часть. Ты, Прохор Ферапонтович, мешки то захватил?              − А то как же! Всё как вы велели, − отозвался тот и бросил на пол туго перетянутую ремнём целую кипу кожаных мешков.            − Тогда начинайте паковать. Берите только наиболее ценные дощечки. Прежде всего те, что соединены между собой кольцами и  завёрнуты в льняную ткань. И помните: чем тщательнее и аккуратнее на дощечке вырезаны знаки – тем она ценнее. – Солнышко взяла одну толстую связку таких деревянных табличек и протянула Воронову.        − Может хоть это ты сможешь прочесть, дядя Володя? – ехидно спросила она. – Ты же уже пять месяцев изучаешь славянские руны.        − Опять твои штучки, Эльфианна, − недовольно пробурчал граф. – У нас нет времени соревноваться в рунической палеографии. – Тем не менее он взглянул на самую верхнюю дощечку и наморщив лоб попытался её прочесть: – А бгу…наверное богу… Перуневи громврзецу… Перуну Громовержцу, это понятно… А бгу преаборения…рце…живнта иавлено…не преставате…  Ладно, Солнышко, тут и так всё понятно. Это какой-то гимн Перуну, − произнёс он и поспешно отложил связку дощечек. – Изучать то я изучаю, только успехи пока не велики.                                − Здесь сказано так: « И, Громовержцу – богу Перуну, богу битв и борьбы говорили: « Ты оживляющий явленное, не прекращай колеса вращать! Ты, кто вёл нас стезёю Прави к битве и тризне великой!» О те, что пали в бою, те, которые идут теперь к богам своим, вечно живите вы в войске Перуновом!»1                                ________________________________________________________________________________        1. Цитируется по «Велесова Книга». Москва, 1994 год, издательство «Менеджер». Перевод и комментарии Александра Асова.    ____________________________________________________                                                − Закончив читать девочка победоносно взглянула на своего опекуна. – Дело в том, дядя Володя, что все европейские алфавиты имеют в своей основе наши рунические знаки. Только сильно упрощённые.                                         − Прекрасно, моя юная полиглотка! Но где же Книга Сварога? Ведь мы шли прежде всего за ней. Одна эта книга стоит больше, чем вся здешняя библиотека. – Окинув взглядом огромный зал он наконец увидел небольшой мраморный постамент, на котором выстроившись полукругом стояло с десяток золотых фигурок. По-видимому, это были миниатюрные изображения славянских богов которые волхвам удалось вывезти перед разрушением языческих храмов. Не более фута в высоту, они были отлиты с большим искусством и ничем не напоминали грубых деревянных идолов. И вот, в самом центре мраморного возвышения, в окружении этих изящных золотых статуэток лежало нечто плоское, похожее на ящик. Это и был ящик, вернее сделанный из тонких сосновых досок короб.                                 − Странно, но нигде в этом подземелье я не видел пыли, − подивился Воронов проведя пальцем по мраморной поверхности постамента. – Везде прямо-таки стерильная чистота. Наверно, если бы тысячу лет назад кто-нибудь из последних посетителей оставил здесь бутерброд с сыром, он и сейчас был-бы вполне съедобным.            Сняв крышку короба, он извлёк что-то довольно тяжёлое и завёрнутое в льняную матерью. Когда Воронов развернул её, в тусклом серебристо-голубоватом свете блеснул жёлтый металл. Показался богато украшенный резьбой переплёт из чистого золота с которого на молодого графа смотрела прекрасная женщина-птица.                    − Матерь Сва! – дрожащим голосом произнёс Воронов. – Птица-инкарнация Великой Матери и небесная покровительница Руси. Мы нашли её! Это и есть Золотая Книга Сварога! – Подняв вверх найденную книгу, он, с сияющим лицом показал её поморам. Те с благоговением взирали на неё вытянувшись словно солдаты перед знаменем. А Епифан Лукьянович даже снял с головы свою шапку.                    − Это что же, ошшо одно Божье Писание получается? – прошептал он и перекрестился. – Типа нового Евангелия? Посяпор1 было четыре правильных Евангелия, а это значит пятое? – Так восторжествовала давняя мечта волхва Яромира. Обе, стоящие на пути Прави русские веры – христианство и ведизм слились в сознании этого простого человека. Но не всем это пришлось по нраву.                − Евангелие, как же! – пробурчал Бондаренко. – Это с наружи она такая красивая и распрекрасная, а написана в ней небось всякая языческая бесовщина.        _____________________________________________________        1. Посяпор – до сих пор (арханг. диалект).            _____________________________________________________                                                − Не ворчи, Микола. Экий ты ригорист − рассмеялся Воронов. Наше дело доставить её митрополиту Исидору, а что там написано, то пусть величайшие умы оценивают. Тяжёлая, однако, − вздохнул он, снова опуская книгу в ящик. – Пакуйте дощечки и возвращаемся к лестнице. А то, Петька нас уже заждался. Берите ровно столько, сколько сможете унести без труда. Остальные пусть останутся здесь. Помните, что это очень ценные для науки находки. Ради Бога не поломайте!
                                                                                                                 Глава 8.                             Безумие жёлтого металла. Предательство и неожиданный помощник.                                                                                                                 Когда Прохор Обрезков с Миколой и Епифаном Лукьяновичем аккуратно упаковывали древние дощечки и работа вовсю кипела, произошло в общем-то вполне ожидаемое, но всё же очень неприятное событие.                            − Мужики! – глухим, страдальческим голосом вдруг возопил Степан Кривоногов. Он стоял близ постамента и пожирал глазами золотые фигурки. – Вы что, мужики, с ума сошли! Совсем что ли спятили?! Неужто мы так и уйдём отсюда?! – Его обычно грубый и басистый голос теперь поднялся до неприлично высокого, почти женского визга. – Так и уйдём?! Да нахера вам сдались эти дощечки?! Разве, что печку топить. Тут же золота немерено! Золота!!! Его здесь – что грязи! До блевоты! Всем хватит! Теперь любой из нас, мужики, будет богаче самого Прохорова! В десять раз богаче! В сто!                                − Стёпка, ты что, шельмец, опять за своё? – нахмурился Прохор Ферапонтович. – А ну осади! Загунь, балабол! Не больно то Пафнутию Парфёновичу его богатство помогло. Вона, почитай второй год в доме для умалишённых обитает. Так, что загунь.                 − Что загунь! Что загунь! – ещё тоньше взвизгнул Кривоногов. – я сам себе хозяин и без золота отсюда не уйду! Сам Господь Бог привёл нас к этому богатству, так неужто уйдём с пустыми руками!                                                 − Прекрати истерику, дурак! – послышался звонкий голос Солнышка. – Тебе же было сказано, что ничего отсюда кроме книг выносить нельзя. Золото это заговорённое и Стражи тебя с ним не выпустят.                                             − Вот оно как! Неужто уже яйца стали кур учить! Уж порато я тех Стражей испужался! Да плевать я на них хотел! Не слушайте эту соплюху, мужики! У них, у бар свои дела, а у нас свои. Виданное ли дело – найти столько золота, а уйти с какими-то деревяшками! Как это так, чёрт вас подери! Да брось ты, Епифан Лукьянович паковать этот хлам! Вытряхни его нахер! Возьмём сейчас золота сколько сможем и в Архангельск. А там наберём харчей, наймём побольше самоедов с оленями да нартами, и опять сюда. Место-то мы теперь уже знаем. Богаче царей будем! Ну а самоедов, знамо дело, потом кончим чтобы не проговорились. В таком деле свидетели не нужны. На чертей этих лохматых, которыми нас рошкерка1 норвежская пугает тоже управу найдём. Перестреляем их к чёртовой матери и дело с концом! Небось пули то от них не отскакивают!                        Слушая эти истерические выкрики Воронов невольно вспомнил прошлогодний разговор с Водяным Оленем. Простодушный и честный индеец был убеждён, что именно «жёлтый металл» давал белым людям их великую силу. Ради золота они были готовы терпеть ужасные лишения и муки, преодолевать любые препятствия и проявлять невиданную отвагу. Но оно же толкало бледнолицых на самые страшные,  отвратительные преступления. Сейчас, это в бесчисленный раз подтверждалось на примере Степана Кривоногова. Водяной Олень называл подобное состояние «безумием жёлтого металла». Ещё недавно этот человек падал в обморок при виде огромных бигфутов и хотел бежать от них без оглядки. Но сейчас, зачарованный блеском золота, он казалось готов был выйти против них с голыми руками.    Между тем Степан схватил с мраморного постамента одну из золотых фигурок и сунул в мешок. Потом ещё одну, и ещё.                                     − Немедленно положи на место! – приказал ему Воронов. Стоявший рядом Микола ухватился за кожаный мешок помора и попытался его вырвать.                     − Не лезь, хохол, не в своё дело! – прорычал тот оскалив щербатые зубы. – Не лезь, иначе убью! – в руке обезумевшего мужчины блеснул огромный охотничий нож.             Неожиданно Солнышко отложив в сторону свою походную куклу совершила почти неуловимое для глаз перемещение и оказалась рядом со Степаном. Затем последовало два молниеносных удара по болевым точкам и здоровенный тридцати восьми летний мужчина, охнув осел вниз. Отброшенный сапогом девочки его нож издавая холодный металлический звон заскользил по гладким плитам пола.                                     − Это тебе за соплюху и за рошкерку, тупое животное, − чётко выговаривая слова произнесла маленькая эльфийка. Выхватив из-за заплечных ножен короткий японский меч вакидзаси она приставила его к горлу Степана и вопросительно посмотрела на своего опекуна. Но тот поспешно помотал головой.                                − Всё золото останется здесь, − приказным тоном сказала Солнышко и чуть отстранила лезвие своего меча. – Надеюсь, ты меня понял? – От боли у Кривоногова перехватило дыхание, поэтому он не смог сразу ответить. Вместо этого он часто-часто закивал головой.  Открыв рот и вывалив язык, он испуганно вращал глазами. Наконец вновь обретя способность членораздельно говорить промычал посиневшими губами:            − Да-да, госпожа Эльфианна, я всё понял.                    ____________________________________________________________________        1. Рошкерка – сушёная треска приготовленная по норвежскому рецепту (арханг. диалект).                                 _____________________________________________________________________                                                            − Тогда верни фигурки на место. – С трудом     поднявшись, Степан немедленно выполнил приказ, но неприятности на этом для него не закончились.                      − Стёпка! – раздался рядом хриплый голос Прохора Ферапонтовича и когда Кривоногов повернулся, огромный кулак поморского старшины врезался ему в скулу. Отброшенный на добрый десяток футов он сильно ударился головой о колону, и на мгновение потерял сознание. – Говорил же я тебе, стервецу, − не буди во мне зверя!    Чудовищный по силе удар, что гарантированно убил бы на месте любого изнеженного уроженца солнечной Италии, прекрасной Франции или Туманного Альбиона, лишь не надолго оглушил Кривоногова.                                        − Спасибо за науку, Прохор Ферапонтович, − произнёс он, утирая сочащуюся из разбитой скулы кровь. – Спасибо, что вразумил и дурь из меня выбил. Простите, Владимир Алексеевич, и вы братья-товарищи. Словно туман на меня какой нашёл. И всё из-за этого проклятого золота, будь оно трижды неладно. Уж порато много его тут.                 − Вот-вот, а раз так, нечего тебе на него пялиться, − сразу подобревшим голосом сказал Обрезков. – Бери давай эти два мешка с дощечками и тащи наверх к Петьке. А мы пока другие упакуем. Да не забудь опосля назад возвернуться. Н-е-е-е-т, ножичек твой пусть пока у меня побудет, − добавил он забирая из рук Степана охотничий тесак. – Так сказать – от греха подальше.                                                 − Не слишком ли вы доверчивы, Прохор Ферапонтович, − спросила Солнышко поморского старшину. – Этого Кривоногова следовало бы связать и не спускать с него глаз.    − Ну что вы, маленькая госпожа, − усмехнулся Обрезков. – Стёпка-то мужик не плохой… Ну оступился малость, видно и вправду морок какой его окрутил. Всяко бывает. Что ж, после этого совсем человеку не верить? Не по-христиански это. – Рассуждая таким образом здоровяк помор продолжал аккуратно складывать в мешок дощечки.        Когда, спустя сорок минут Кривоногов не объявился, все заметно забеспокоились.        − Неужто опять удумал чего, − нахмурил брови Обрезков. – Но не беда, нож то я у него отобрал, а у Петьки карабин имеется, да ещё и револьверт.                    − Петьке всего семнадцать лет, − вздохнул Воронов. – Давайте-ка все быстро наверх.                                                                        *      *      *                                                                                Подозрения Воронова полностью подтвердились, когда недалеко от лестницы они обнаружили брошенный мешок с дощечками и целую их россыпь неподалёку.            − Вот же стервец! – крякнул Прохор Ферапонтович. – Гадёныш адожной!1Ну как топере после этого людям верить?!                                    − Это всё надо собрать, − показал Воронов на рассыпанные дощечки. – Ни одна из них не должна пропасть. Помните, что сказал митрополит Исидор! – Затем он выхватил револьвер и бросился вверх по лестнице. Не медля ни секунды, подобно верной, пришитой намертво тени за ним последовала Солнышко. В синеватом полумраке они на одном дыхании преодолели множество ступенек винтовой лестницы и оказались наверху. Увы, но уже было поздно и Кривоногов успел сделать своё чёрное дело. Квадратный каменный люк, через который они проникли в подземелье был наглухо закрыт.                        − Похоже у нас нешуточная проблема, − скрипнул зубами граф. Сделав ещё пару шагов, он чуть не споткнулся о лежавшее на ступенях тело. Это был Петька Бусов.            − Живой! – вздохнула девочка, ощупав его шею и обнаружив пульс. Вместе с Вороновым они приподняли парня и подложили ему под голову скатанный тулуп. Вскоре он застонал и открыл глаза.                                            − Это Степан Гордеевич, он меня… − словно через силу прохрипел Петька.  – Простите, Владимир Алексеевич, но я ничего не мог сделать. Всё так быстро произошло…        − Что случилось?                                             − Я, как вы и велели, ни на шаг не отходил от люка, а он тут и появился. Вылез словно чёрт из-под земли… Глаза горят как у сумасшедшего, а в мешке у него что-то тяжёлое лежало и звенело.                                                 − Вот, же варнак! – сплюнул Прохор Ферапонтович. – Он ещё и прибарахлиться на дорожку успел. Стемляшил2 таки золотишко! А ты чего хайло раззявил?! – набросился он на парня. – Неужто ничего не заподозрил? У тебя же револьверт с собой был!                 − Обманул он меня, − простонал Петька. – Сказал, чтобы я спускался вниз, якобы это вы так приказали. Нужно что-то там помочь, а здесь пока он меня подменит. Ну… мне это странным показалось… Я было стал с ним спорить, но он как жогнет меня сзади по кумполу… Вот, больше ничего не помню.                                − Всё ясно, − нахмурился Воронов. – Значит тебя по кумполу и вниз столкнул, а потом люк закрыл. Но как он один, сумел каменного идола-то назад повернуть? Ведь мы вчетвером тогда едва справились?  Видно и здесь индеец оказался прав. Это безумие жёлтого металла придало ему силы.                                                 − Какой ещё индеец? – не понял, только-что появившийся Бондаренко.            − Да, дружок твой – Водяной Олень, с которым вы в Лондоне промышляли. Помнишь, как вы чуть мадам Катарину не прикончили, приняв её за вампира.                       ______________________________________________________                1. Адожной – проклятый (арханг. диалект).                            2. Стемляшить – украсть, стащить (арханг. диалект).                ______________________________________________________                                                                    − Ах, этот… Да, что он может путного сказать, нехристь краснокожая, − поморщился галичанин. −    Мы там всё подобрали, Владимир Алексеевич, − опустил он на ступеньку объёмный мешок. – Ни одна дощечка не поломалась. А что это с Петькой? Где Кривоногов?       − Не хочу вас пугать, господа, но похоже мы оказались в ловушке, − торжественно объявил всем присутствующим Воронов. – Степан нас здесь запер и теперь бежит со всех ног  с наворованным золотом.                                            − Вот варнак! Это что же он задумал-то? – крякнул Епифан Лукьянович. – Совсем мужик спятил.                                                − Да то, что он задумал, как раз не мудрено понять, − грустно усмехнулся молодой граф. – Решил замуровать нас, чтобы мы все здесь от голода передохли. А он выждет время, соберёт ватагу таких же мерзавцев как сам и вернётся за золотом. По крайней мере таковы его планы.                                                    − Вот, сучий выблядок! Архиереева залупа! Чтоб у него мудя отсохли и отвалились! – от души выругалась Солнышко. – Жаль, дядя Володя, что ты не дал мне его прикончить! – Тут же поняв, что произнесла вслух непозволительные выражения девочка испуганно прикрыла свой рот ладошкой.                                         − Боже мой! Боже мой! Эльфианна, моя девочка, что я слышу?!! – возмущённо произнёс по-французски граф. – Где ты набралась этих ужасных выражений?! Юной особе твоего возраста и положения решительно невозможно использовать такие слова! Это просто недопустимо!                                                    − Прости, дядя Володя, я нечаянно, − потупила глаза маленькая эльфийка. – Это всё из-за них, − кивнула она в сторону поморов. – Эти люди постоянно используют в разговорах друг с другом такие и ещё куда более страшные выражения.  А сбежавший Степан Кривоногов матерился больше всех и называл это «Особым поморским загибом». Я не всё понимала, но волей-неволей кое-что запомнила.                                 − Так что ж выходит, мы тут как мыши в мышеловке заперты? – почесал затылок Епифан Лукьянович. – Неужто так и помрём Стёпке на радость? Можа, енту плиту как-нибудь открыть можно? Рычажок там какой нажать?                             − Рычажок, рычажок! – ни с того, ни с сего взбеленился Прохор Ферапонтович. – Где ты тут, фатюй1 старый, рычажок увидел? Ну, посмотри опять через свою задницу, авось где и увидишь!                                                     − А ты что на меня особачился, ослоп окаянный! – огрызнулся пожилой помор. – Я что ли виноват во всём?! Сам Стёпку без пригляда оставил, вот он и учудил, подлец. Правильно вот маленькая барышня говорила – вязать надо было его, гадёныша. Дурак ты, Прошка Обрезков! Вроде и умный мужик, и справный, а всё едино – дурак!                − Ладно, господа, не время сейчас обвинять друг друга, − прервал их Воронов. – Экспедицией руковожу я, значит и вина за всё на мне. Сейчас надо не спорить, а думать, как выбраться отсюда. Наверняка, из этих подземелий есть какой-нибудь другой выход, только  чтобы его найти нам потребуется Бог знает сколько времени. А у нас, как на зло, нет никакой провизии.                                                    − Да, золота здесь много, только в рот его не положишь, − согласился Микола.        − И никакого рычажка, или там тайной пружины здесь тоже нет, − продолжал граф. – Я все камни вокруг уже осмотрел. Надо попробовать отодвинуть крышку этого люка вручную. Вдруг, да получиться.                                    Четверо мужчин упёрлись руками в серую, шероховатую поверхность каменной плиты и попытались её сдвинуть. Тяжелее всего пришлось Епифану Лукьяновичу. Из-за небольшого роста ему пришлось подняться на ступеньку повыше, да ещё и встать на цыпочки. Напрягая мускулы, кряхтя и обливаясь потом они в течении десяти-пятнадцати минут пытались открыть люк, но в конце концов вынуждены были прекратить свои попытки.    − Ничего не получиться, − наконец признал Воронов. – Плита сидит как влитая. Даже не шелохнулась. Её держит какой-то древний механизм.                          − Знамо дело, − кивнул Лукьянович. – Иначе, один лишь Прошка Обрезков её левой рукой своротить бы мог.                                             − Да, плита встроена в некий скрытый механизм который её и открывает. Нет никакого сомнения, что эти подземелья построили гипербореи, а древние славяне лишь использовали верхнюю пещеру как   святилище Перуна. Надо искать другой выход отсюда. Он должен быть… Или по крайней мере был раньше. К тому же гораздо более широкий, чем этот лаз с винтовой лестницей. Ведь, как-то затащили они сюда все эти огромные конные статуи, не говоря уж о золотом мамонте.                                    − А пока мы его ищем, то как и хотел Стёпка, все передохнем с голодухи, − лукаво усмехнулся Епифан Лукьянович. – Можа, здесь и воды никакой нет, так тогды ощо и раньше на тот свет отойдём.                                                − Надо придумать что-то другое, − сказал Микола. – Вы же, Владимир Алексеевич, говорили, что здесь может храниться оружие этих самых гипербореев. Я имею в виду настоящее оружие, а не мечи с кинжалами. Надо попытаться его найти, а уж с ним мы разнесём эту плиту в один миг.                                        − Если здесь и есть такое оружие, то оно находится за одной из тех закрытых дверей, − равнодушно ответил Воронов.                                        − Значит будем вскрывать их пока не найдём то что нужно.                    − Вскрывать их?! Не смеши меня, Микола. Они металлические и толщиной в целый фут. А динамита у нас нет. – На несколько минут наступило тягостное молчание.             − Ой, братцы-товарищи, а я уже вроде как проголодался, − вздохнул Прохор Обрезков. – Да и в горле что-то пересохло. Надо решать − как выбираться будем, а то без провианта я долго не выдержу.                                                 − Я тоже, − взмолился Петька. – Мне пить очень хочется.                    − Прекратите панику, господа прославленные мореходы, − жёстко произнёс Воронов. – Мы здесь заперты всего полчаса, а вы уже думаете о своих насущных потребностях. Человеческий организм гораздо прочнее чем мы себе представляем и имеющихся в нём запасов хватит на долгие дни.                                        − То есть умирать от голода и жажды нам придётся долго, − подвёл итог Бондаренко. – Вот только следует ли этому радоваться?                                − Я только хочу сказать, что у нас ещё полно времени, − сказал молодой граф. −  Эльфианна, девочка, что с тобой? – вдруг спросил он, заметив, как его подопечная болезненно поморщившись обхватила голову руками. – Болит голова?                − Помолчи, дядя Володя, со мной разговаривают, − простонала маленькая эльфийка.    − Говорят?! Кто?! – удивился граф.                                − Манахары, − девочка тяжело дышала и сделала несколько глотательных движений. На белоснежной коже её лба выступили капельки пота, а в глазах блеснули слёзы. Ещё она смешно наморщила свой носик.                                        − Один из них, по имени Айиурр находится сейчас рядом со скалой и знает о том, что у нас случилось. Он хочет помочь.                                     − Так пущай поднимется в пещеру, да повернёт истукана-то, − подскочил на месте Епифан Лукьянович.                                                − Он не может туда войти.                                        − Да уж, разве такой образине протиснуться в тот лаз, − махнул рукой Прохор Обрезков. – Небось, одна только голова и пролезет.                            − Не в этом дело. Им запрещено туда входить, − ответила Солнышко. – Айиурр что-то пытается нам сказать. Что-то заложенное в наследственную память их предков. Но очень тяжело разобрать… Идут одни визуальные образы. Золото… Да, золото трогать нельзя… Смерть? – Эльфианна глубоко вздохнула и наморщила лоб. – Смерть таится за одной из тех закрытых дверей. Непонятно… Что это? Пирамиды? Египетские пирамиды выстроившиеся в цепочку? Нет… Тут нечто другое… Не могу разобрать… Очень больно! – всхлипнув, застонала она. – Как-будто острые иглы впиваются в мозг. Неужели это пила? Н-е-е-е-т… Это лестница… Точно лестница! – почти выкрикнула она. – Выбраться из этой ловушки мы сможем с помощью лестницы.                                        − Наш мохнатый друг невероятно сообразителен, − грустно заметил Воронов. – Подняться наверх к свободе, нам конечно же удобнее всего по лестнице. Только вот незадача! Вход закрывает тяжеленая каменная плита и нам никак не удаётся её сдвинуть.         − Надо нажать. Чтобы отсюда выйти нам надо на что-то нажать, − продолжала разговаривать с бигфутом девочка. – При чём здесь опять пирамиды? Это ступени? Поняла! Надо нажать на одну из ступеней. Не разберу только на какую… Ряд каких-то очень сложных образов… не могу найти связи. Растопыренные пальцы… Планета? Пятая планета от Солнца? То есть это Вайноор… Юпитер? Цифра пять! Надо нажать на пятую ступеньку сверху! Всё, дядя Володя, он больше не говорит.                                − А ведь точно! – резко вскочил на ноги Воронов. – Вот она – пятая ступенька, и я ещё раньше заметил, что какая-то она не такая! По отношению к другим, она более низкая и широкая. А ну ка, Прохор Ферапонтович, давай вместе на неё встанем.                Двое крупных, высоких мужчин взгромоздились на одну ступеньку и застыли словно к чему-то прислушиваясь. Но ничего не произошло.                            − На счёт три – подпрыгиваем! – скомандовал граф. – Раз…два…три! − Но и после этого всё осталось без изменения. – Микола, стань-ка между нами, − подозвал Воронов галичанина. – Раз…два…три!                                         − Не выходит, понимаешь ли, − язвительно прокомментировал Епифан Лукьянович. – Вот навалуха-то, енто так можа  и вдосесть1 прыгать.                             − Надо нас как-то утяжелить, − сказал Воронов взяв в руки тяжёлый деревянный ящик с заветной книгой.                                                − И то, дело, − кивнул Обрезков и обернувшись к Лукьяновичу прорычал: − Хватит зубоскалить, старый хрен! Полезай ко мне на закорки!                            − «Хрен» − это плохое слово, Прохор Ферапонтович, − сделала ему замечание Солнышко. – Тем более его недопустимо употреблять по отношению к пожилым людям и в присутствии детей.                                                − Ой, извините, юная барышня, − развёл руками могучий помор. – Я думал… поскольку мы в походных условиях… Исключительно для поднятия духа… Да и вы сами, госпожа Эльфианна, прошу прощения, эвон как Стёпку-то приложили.                Наконец, когда живая конструкция из трёх могучих мужчин и сидевшего на их плечах тщедушного старика кое-как уместилась на ступеньке Воронов начал отсчёт: «Раз…два…три!» – На последнем счёте все трое подпрыгнули. Сразу послышался крик и неприличные ругательства ударившегося головой Епифана Лукьяновича, но произошло и ещё кое-что. Сначала послышался вибрирующий гул и пятая ступенька плавно ушла вниз. На головы людей посыпалась какая-то пыль и каменное крошево после чего массивная плита с лязгом отъехала в сторону. Путь на свободу был открыт.                        Поддерживая под руки Петьку Бусова и сжимая мешки с драгоценными дощечками все устремились наверх.                                                                                                                    *      *      *                                                                                Солнце почти скрылось за горизонтом и серовато-фиолетовые сумерки уже спустились на этот суровый северный край. Под скалой, лениво позвякивая колокольчиками бродили выпряженные из нарт олени. Ни Степана, ни мохнатого бигфута с непроизносимым именем Айиурр поблизости не наблюдалось. Совершив своё ужасное дело Степан так спешил скрыться, что даже оставил нетронутой сколоченную из древесных стволов лестницу. Это очень упростило дело и пятеро мужчин с девочкой-эльфом быстро спустились на землю.        Пересчитав оленей сразу выяснили, что двоих не хватает. Исчезли и одни нарты.        − Кривоногов не умеет ими управлять, да и олени его не любят, − сказал Петька. Парень уже почти оправился от полученной раны, а Солнышко вполне умело перевязала его разбитую голову. – Если сейчас отправимся в погоню, то быстро его догоним. Ездок из него тоже никакой. Командуйте запрягать, Владимир Алексеевич.                        − А вот ентова нам делать не след! − горячо возразил Епифан Лукьянович. – Лучше утра дождаться. Я Стёпку стервеца давно знаю, и скажу, что он совсем не дурак. Любую для себя опасность он загодя своей задницей чует. Вы уж простите, барышня, за грубое выражение, только так оно и есть. И погоню нашу ажно напреж почует. А раз так, тогды что помешает ему устроить засаду да перестрелять нас всех из кустов к чертям собачим! Опять же прощения просим, барышня. Коли почует, что мы из его ловушки выбрались, то обязательно так и сделает. Золотишко-то енто заговорённое страшную силу над ним взяло. Вона, как его перекрутило. Топерича за своё золотишко он родному отцу горло перережет, подлец! Вы сюда лучше посмотрите, − указал он на ближайшее дерево. Там, на молодой ели было обрублено несколько ветвей и вырезан косой крест. – Енто его зарубка, чтобы значит пещеру потом отыскать. Надеется вскоре сюда возвернуться, лиходей.                − Хорошо, Епифан Лукьянович, заночуем здесь, − согласился Воронов. Прежде всего надо разобрать и сжечь нашу лестницу, а также срубить это дерево с меткой. Чтобы никто − ни Степан, ни какой-другой кладоискатель не нашёл сюда дорогу.                    − Ты забыл про Манахаров, дядя Володя, − напомнила Солнышко. – Они никого не подпустят к этому месту. Да и Степана думаю не выпустят. Далеко он не уедет.                                                                                         *      *      *                                                                                     Солнышко оказалась права. Тщательно упаковав найденные дощечки и Золотую Книгу Сварога, утром все двинулись в обратный путь. Ещё несколько раз они встречали деревья с зарубками Кривоногова которые приходилось спиливать и прятать в зарослях. Такая работа отнимала много времени и сил, так что обратная дорога грозила затянуться. Но последнее, помеченное Степаном дерево оказалось вырванным с корнем, а рядом лежал и сам зарубщик. Тело Кривоногова выглядело так, будто было сломано пополам. Неестественно изогнутое и скрюченное, оно валялось в снегу, почти прижав свои ноги к затылку. Выпученные глаза Степана вылезли из орбит, а рот был открыт в последнем безмолвном крике. Рядом лежал полностью разряженный револьвер и раскрытый кожаный мешок из которого выпало с десяток аккуратных, идеальной прямоугольной формы золотых кирпичей.    − Стрелял до последнего, но перезарядить не успел, − констатировал Микола поднимая из сугроба револьвер. – Твой? – протянул он оружие Петьки.                − Мой. А он значит всё же разжился золотишком перед смертью, − злобно сплюнул тот. – Вот, гнида!                                                − Знать и правда на том золоте заклятье лежало, − поразмыслив сказал Епифан Лукьянович. – Эвон как парню спину-то сломали. Прямо как спичку какую. И сделали это те самые мохнатые черти. Но перед смертью он от них отбивался порато. Стрелил в них из Петькиного левольверта в упор, покуда патроны не кончились. Стрелить-то стрелил, токма не попал ни разу. Крови нигде не видно. Так, что можа и впрямь их пули не берут.  Демоны это. Как есть, из самого ада, демоны, ажно и сумневаться неча! – Произнеся свои пламенные слова старик снял шапку-треух и перекрестился двумя перстами. – Всё сие по грехам вашим, никониане!                                                    − Ну, как бы там ни было, но мы должны его похоронить, − заявил Воронов.            − Это то понятно, − кивнул Обрезков. – Он хоть и подлец, да всё ж человек крещённый и православный. Только, что с золотом-то энтим делать? – кивнул он на мешок Степана. – Назад возвращаться – уйму времени потерять, а ежели с собой возьмём, то как бы и на нас те облизьяны мохнатые не напали? Делать то что?                        − Назад возвращаться не будем, − отмахнулся Владимир. – Иначе мы вообще отсюда никогда не выберемся. Золото возьмём с собой и передадим Их Высокопреосвященству, митрополиту Исидору. Он как раз собрался при Деревянинском монастыре строить больницу для бедных, да пару богаделен. Может быть если его использовать в богоугодных целях, то никакой беды не будет. Ты, Прохор Ферапонтович, ещё что-то спросить хочешь? Давай говори не мнись, − обратился он к переминавшемуся с ноги на ногу поморскому старшине.    Великан крякнул, и почесав в затылке наконец произнёс:                    − Скажите, Владимир Алексеевич, как вы думаете, могу я теперь свою папиросочницу у Стёпки назад забрать? Вона, она тут недолече лежит.                            − Ты про этот портсигар? Бери конечно. Нашему другу Кривоногову он уже без надобности. Хотя, там куда он теперь попадёт огоньку предостаточно и прикурить дадут без проблем. – Но могучий помор всё медлил и теребил свою бороду.                    − Нет, не возьму, − наконец махнул он рукой, − положу ему в могилу. Уж порато погано это. Вроде как я мертвеца граблю. Ведь Стёпка папиросочницу ту не украл, а честно заработал. От адожного греха меня избавил, на себя его взял.                                                                                                 Глава 9.                             Золотая Книга Сварога приоткрывает свои тайны. История гиперборейских царей. Блеск и закат великой империи.                                                                                        − Скажи, дядя Володя, ты так и будешь держать эту книгу в ящике? – спросила Солнышко указав на замотанный в мешковину древний короб. – Неужели, так в неё и не заглянешь? А как же твой азарт исследователя и жажда новых знаний?                 Их лёгкие сани довольно резво скользили по глубокому снегу и Воронов за истекшие сутки научился неплохо управлять оленьей упряжкой. Сейчас,  нарты в которых сидели юная эльфийка и граф замыкали двигающийся через унылые северные просторы обоз. Поредевшая экспедиция уже миновала запретные земли и через пару дней должна была переправиться через покрытую льдом Пинегу. Затем, Воронова с его воспитанницей ждал небольшой отдых в Архангельске, после чего зимним путём они должны были направиться в Санкт-Петербург.     − Эльфианна, ты же знаешь, что эта книга – величайшее достояние России. Да и не только России, а всей мировой культуры. Митрополит Исидор не без оснований считает, будто в ней могут содержаться достоверные сведения о древнейшей истории нашего государства и Гиперборейской цивилизации. Поэтому, наша задача  − доставить её в целости и сохранности.                                                 − Но неужели тебе совсем не интересно, что в ней написано? Ну же, дядя Володя! Ведь сейчас ты можешь стать единственным человеком вашей расы, кто узнает правду о этой забытой древней империи! Кроме твоего друга Струэнзе конечно. Он прочитал массу древних хроник, в том числе и гиперборейских, да и сейчас наверно сидит в каком-нибудь из наших книгохранилищ.                                             − Вот поэтому, ваши и не выпустят его с полученными знаниями, − вздохнул Воронов. – А если и выпустят, то предварительно сотрут ему память.                        − Да, это грустно, дядя Володя, − пожала плечами девочка. – Но пока никто не должен знать, что на севере, за Незримой Стеной лежит ещё один континент.  Только всё равно, на твоём месте, он сначала прочёл-бы Книгу Сварога, а уж потом передал её митрополиту Исидору. Интересно, как поступит с ней Его Высокопреосвященство? Спрячет в каком-нибудь тайном хранилище? Тогда зачем было извлекать её из тех подземелий? Ведь там она была в гораздо большей безопасности.  – В ответ, Воронов лишь промолчал и заметно помрачнев нахлобучил поглубже свою меховую шапку.                            Перед сном, на ночном привале Солнышко внезапно заявилась в палатку своего опекуна и снова завела разговор о Золотой Книге Сварога.                        − Дорогая, не думай, что мне самому не интересно узнать какие тайны содержит эта книга. Но увы, она снабжена каким-то очень хитрым замком и мне не удалось его открыть.    − Значит, ты всё-таки пытался, − улыбнулась девочка. – Давай попробуем сделать это вместе, − предложила она. – А вдруг получится. Ну пожалуйста, дядя Володя! – Но Воронов только покачал головой.                                            − Наверно для этого нужен специальный ключ, которого у нас нет. А ломать застёжки мы конечно же не будем. И вообще… Иди спать, Эльфианна. Уже поздно, а завтра нам предстоит нелёгкий день.                                            − Ну, дядя Володя! – обиженно надула свои губки девочка. – Давай хотя-бы попытаемся! Не получится так не получится. Ну пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! – от нетерпения маленькая эльфийка запрыгала на месте.                            − Хорошо, хорошо! – наконец сдался молодой граф. Он вытащил из мешка большой плоский короб и положил перед девочкой. Затем снял крышку. В тусклом свете спиртовки блеснула золотом массивная книга, а на её резной поверхности замельтешили таинственные тени. Солнышко взяла книгу в руки и с усилием приподняла.                        − Тяжёлая-то какая… фунтов наверное тридцать если не больше.                − Крышки сделаны из литого золота, − пояснил Воронов. – Страницы из какого-то металлического сплава, но тоже с добавлением золота. Так что, это не та книжка которую читают перед сном маленьким девочкам. Вот видишь – здесь и здесь две толстые золотые застёжки. Чтобы их открыть нужен особый ключ или что-то в этом роде. Никаких скрытых пружин или тайных панелей, на которые следует нажать, ничего такого. Нет даже никакого отверстия куда следовало бы вставить ключ. Так что, отправляйтесь спать, юная леди, а над этой загадкой пусть теперь митрополит Исидор ломает голову. – С этими словами он хотел уже положить книгу назад в короб, но девочка его остановила.                        − Подожди, дядя Володя! Тут дело не в скрытых механизмах, а магии.            − Магии?                                                − Да, очень слабой, но всё же магии.                                 − Неужели нужно прочитать какое-то заклинание? – саркастически усмехнулся Воронов.                                                    − Похоже, что так, − задумалась девочка. Её маленькие розовые ушки вдруг начали удлиняться и заостряться на кончиках. Но Солнышко, словно не замечая этой метаморфозы провела пальчиком по резному узору золотого переплёта. – «Великие сии знания обретёт лишь тот, кто чист душой и предан сердцем заветам наших предков. Тот, кто не сойдёт с пути Прави и не убоится тьмы. Иных постигнет немедленная кара. Прочесть письмена сии не сможет случайный. Знающий одним движением перстов поборет обоих стражей. А тайный глаз матери Сва вдохнёт божественную силу в сидящего на своём троне Перуна. Знающий скажет слово…»                                                − Что-что?! – удивился Воронов. – Какое ещё слово?! Откуда ты вообще взяла это?!    − Да отсюда же, дядя Володя, − указала девочка на крышку священной книги. – Видишь этот растительный узор, что как рамка идёт по всему периметру? На самом деле он состоит из слегка стилизованных под листья и плоды древних славянских рун. Вот эти два знака в виде расположенных вверх остриём стрел конечно же означают руны «тюр». Когда они рядом, как сейчас, то символизируют стоящих на посту стражей. – С этими словами она одновременно, двумя пальцами нажала на оба этих знака. Послышался лёгкий, и какой-то пронзительно-чистый металлический звон…                             Нет, книга не открылась… И массивные резные крышки, и толстые, золотые защёлки остались неподвижными. Зато на лбу изображённой в самом центре волшебной женщины-птицы вдруг образовалось отверстие. Оно имело восьмиугольную форму и размером было менее полудюйма.                                                 − Третий, тайный глаз матери-богини Сва! – победоносно произнесла Солнышко. – Чем тебе не замочная скважина!                                        − Здорово! – согласился слегка оторопевший Воронов. – Только ключа-то у нас всё равно нет. Но, всё равно – отдаю должное твоим аналитическим способностям.            − Как это нет ключа, − хмыкнула девочка, − а про свой медальон ты что, забыл? Да-да, тот самый, который тебе якобы подарил во сне воин Буривой.                        − Так ты думаешь…                                            − Думаю, дядя Володя, да и тебе уже пора! – Пропустив мимо ушей эту очередную колкость своей воспитанницы Волков молча полез в карман и протянул медальон девочке. Перевернув его, Эльфианна легко вставила выпуклую фигурку сидящего на троне человека в открывшееся восьмиугольное отверстие. Раздался короткий щелчок, и медальон сам собой несколько раз провернулся.                                            − Откройся! – повелительно произнесла Солнышко и словно подчиняясь её команде золотые застёжки со звоном раскрылись. – «Откройся» − это именно то слово, которое должен был произнести знающий, − пояснила она. Произнести после того, как сидящий на своём троне Перун войдёт в тайный глаз Матери-Сва и вдохнёт её божественную силу.        − Да понял я, понял, − почему-то нахмурился Воронов. – Хочешь показать, что ты здесь самая умная?                                                − Эй, дядя Володя, да ты кажется сердишься? − искренне удивилась девочка.         − Нет… Просто немного обидно, − махнул рукой граф. – Всю прошлую ночь я тщетно пытался открыть эту книгу, а какая-то маленькая девчонка сделала это за пару минут.        − Я не какая-то там девчонка, а девчонка расы эрендиль-верданда, которых вы тупо зовёте эльфами, − мгновенно вспыхнула Солнышко. – Мы на многие тысячелетия древнее вас − ариев, и обладаем гораздо более совершенным разумом. Пора бы уж принять это как должное, дядя Володя, и не удивляться. Впрочем, не расстраивайся, как бы там ни было, но книгу то мы открыли.                                            На верхнем, блестящем как зеркало тонком золотом листе ровными рядами шли письмена. Знаки древнего и давно забытого славянского рунического алфавита были вырезаны с ювелирным мастерством и густо покрывали всю поверхность страницы.        − Вот это да! – не сдержал восторга молодой граф. – Как тут всё ровно и аккуратно! Это тебе не деревянные дощечки. Тут видна рука великого мастера. Судя по объёму этой книги, тут не меньше текста, чем во всей «Истории» Тита Ливия или трудах Полибия. Если митрополит Исидор прав, то перед нами самая древнейшая и подлинная история России! Так что учёным-норманистам теперь остаётся разве-что повеситься! И по делом! Почти два столетия они зарабатывали свои научные степени и звания доказывая, что у восточных славян до прихода Рюрика вообще не было никакого государства, а всё хорошее сюда принесли варяги. Посмотрим, что теперь они скажут! К чёрту варягов! К чёрту Байера! К чёрту Миллера со Шлёцером! – распалялся он всё больше и больше. – Вот она – настоящая и блистательная история России. А господа норманисты могут отправляться на свалку! Головой вниз и в отхожее место! – Но перелистнув несколько страниц книги и внимательно их рассмотрев Воронов заметно помрачнел.                                − Но… тут использован какой-то другой рунический алфавит. Он сильно отличается от того, что на дощечках и первых листах книги. Многие знаки выглядят совсем по-другому.    − Да, эти знаки более древние и сложные, − согласилась девочка. – Скорее всего, здесь использован тайный рунический алфавит известный только посвящённым. – Возможно, что на нём писали ваши древние маги и волхвы.                                − Но что же теперь делать? Вряд ли митрополит Исидор, или кто другой из «Священной Дружины» сможет прочесть эти тексты. Сомневаюсь, что даже Академия Наук справится с такой задачей… Тут нужен специалист уровня Франсуа Шампольона.1            − А разреши мне попробовать, − вдруг предложила Эльфианна. – Может быть у меня получится. – Воронов было пренебрежительно усмехнулся, но тут же подавил смешок и задумался.                                                    __________________________________________________________________        1. Жан-Франсуа Шампольон (1790-1832), востоковед, один из основателей египтологии. Используя Розеттский камень он сумел дешифровать египетскую иероглифическую письменность.                                        __________________________________________________________________        − Да… судя по тому, что я теперь знаю о твоих способностях, это вполне возможно. Но ведь ты знаешь, моя дорогая, какую невероятную ценность представляет собой эта книга? Я. Не моргнув глазом, доверил бы тебе свою жизнь, но Золотая Книга Сварога имеет куда большую ценность.                                                − Дядя Володя, неужели ты можешь предположить, что кто-нибудь утащит её у меня из-под носа?! – возмутилась Солнышко. – Ну хоть бы на одну ночь, дядя Володя! Ну пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!                                    − Хорошо, − наконец сдался граф. – Поскольку ты сумела её открыть, думаю, так будет справедливо. Но помни, что у тебя в руках величайшее достояние этой страны. Моей страны! И пожалуйста, верни своим ушам человеческую форму или надень шапку, − добавил он под конец. – Если Микола или кто-либо из поморов увидит тебя такой, то несомненно примет за демоническое существо и очень испугается.                             − Дядя Володя! – мгновенно напряглась девочка, − ты что – дразнишься?!!             − Нет-нет, Боже упаси, − улыбнулся её опекун. – И ушки твои мне очень нравятся. Но… нашим парням они покажутся… немного необычными.                                                                                                        *      *      *                                                                                    С этого момента и до самого прибытия экспедиции в Архангельск, каждую ночь Солнышко брала Книгу Сварога в свою палатку пытаясь прочесть древние тексты. Она становилась всё более задумчивой, а на расспросы Воронова – как  продвигаются дела отделывалась неопределёнными отговорками.                                 − Подожди, дядя Володя, − говорила она, − когда придёт время ты всё узнаешь первым. Клянусь Крылатой Девой Эльберет-Эльвираль. – По-видимому, эта работа полностью захватила девочку, а открывшиеся ей знания сильно потрясли маленькую эльфийку. Но внезапно, и самым нелепым образом открылась ещё одна тайна девочки.        Когда обоз экспедиции переправлялся через Пинегу, нарты на которых ехали Воронов с Солнышком сильно подбросило на ледяном торосе. Послышался тонкий металлический звон который немедленно привлёк внимание молодого графа.                         − Это что там такое звенит? – спросил он подозрительно притихшую девочку.        − Наверно твой походный котелок и ложки с миской, − ответила та, но её голос при этом предательски дрогнул.                                            − Да нет, моя радость, это не ложки, − нахмурился молодой граф. – Так может звенеть только благородная булатная сталь. Поверь уж бывшему кавалергарду. – Откинув меховой полог и свёрнутую в тяжёлый тюк палатку Воронов увидел припрятанную там маленькую, обоюдоострую секиру. Изготовленная с невероятным искусством и обильно украшенная золотыми инкрустациями она просто поражала своей красотой, изяществом и какой-то неповторимой законченностью.                                        − Ты-ы-ы! – голос опекуна не сулил ничего хорошего съёжившийся под его грозным взглядом девочке. – Как это понимать, Эльфианна Теолла арн Иринель?! – с негодованием спросил граф. – Каким образом здесь оказалась эта секира?! Я к вам обращаюсь, юная леди!    − Ну… так получилось, − пожала та плечиками.                            − Что значит – так получилось? – продолжал допрос Владимир. – Тебе же было прекрасно известно, что кроме древних книг ничего нельзя выносить из тех подземелий!         − Прости, прости, дядя Володя, − жалобно пропищала маленькая воровка. – Но это всего лишь маленький топорик. Там же столько оружия… никто и не заметит. А он такой маленький и красивый, словно его сделали не люди, а наши лучшие оружейники! И как раз для моего роста. Я просто не могла устоять. К тому же мне показалось, что он, то есть она сама хочет принадлежать мне.                                        − И поэтому, ты, не взирая на мой запрет украла эту секиру?!                    − Что значит украла? – возмутилась Солнышко. – Как можно украсть то, у чего нет хозяина? Ведь владельцы этих подземелий и хранящихся там ценностей умерли уже многие тысячелетия назад. Так причём тут воровство?                                − А вот тут ты не права! – не на шутку взъярился её опекун. – У всех, хранящихся в гиперборейских подвалах ценностей хозяин есть! И он называется − русский народ! А также − Российская Империя и ныне царствующий император Александр II. Во-первых, мы являемся прямыми потомками гипербореев, а во-вторых – эти древние хранилища находятся на нашей территории.                                            − Хорошо, дядя Володя, я всё поняла, − промурлыкала маленькая эльфийка. – Хватит уже изображать злого папочку. Подумаешь, одна единственная маленькая секира. Да кто вообще узнает откуда она взялась?                                        − Значит, решив, что  исчезновение этой понравившейся тебе вещи всё равно никто не заметит, ты попросту взяла её и спёрла?! Невероятно! Я был гораздо лучшего мнения о вас, юная леди. И откуда у вас вообще эти преступные наклонности?                    − Я её не спёрла, как ты выразился, а позаимствовала, − поправила его девочка. – Есть в вашем языке такое очень удобное и полезное слово. Дядя Володя, о мой грозный повелитель, ну скажи, что я могу её оставить, − притворно захныкала Солнышко. – Мою прекрасную Гральнэрис?                                            − Твою Гра… Граль… − удивился Воронов.                            − Да, Гральнэрис – «Звенящая в тишине». Так я её назвала. Сначала я думала дать ей имя Мотрэллийон – «Убивающая без боли». Видишь, какое у неё тонкое лезвие. Получив удар такой секирой, враг даже не сразу поймёт, что уже мёртв. Но потом передумала, ведь Звенящая в тишине − звучит куда романтичнее. Так я могу её оставить?                − Можешь, − наконец сдался Владимир. – Но ты, Эльфианна, меня очень разочаровала. Ты пребываешь по эту сторону Незримой Стены всего полтора года, а уже переняла от здешних обитателей массу далеко не лучших привычек. Боюсь, что мне как твоему опекуну придётся ещё не раз краснеть за твоё поведение.                                                                                                   *     *     *                                                                                    После двух скучных недель     проведённых в Архангельске и накануне отбытия в Санкт-Петербург, Солнышко заявилась в кабинет Воронова и с громким стуком опустила на стол Золотую Книгу Сварога.                                        − Всё, дядя Володя, прочитала почти от корки до корки. Точнее сказать – от одной золотой доски до другой.                                            − Так тебе удалось?! – встрепенулся задремавший было граф. – Ты смогла разобрать эту тайную письменность?! Вот так новость!                                − Да, мой грозный повелитель. Я же говорила, что все ваши рунические алфавиты имеют в своей основе нашу райда-эрдне. Древнюю письменность альвов «Пойманные и застывшие звуки».   Хотя пришлось изрядно потрудиться. Из-за этой книги я не сшила для моей Эльсинеллы новое платьице и совсем забросила тренировки по кэн-до. Но то, что там написано – поразительно! Ты, дядя Володя, даже не представляешь насколько могущественной была когда-то ваша цивилизация! Я имею в виду период поздней Гипербореи и раннюю эпоху Ариев. Странно, что потом она так резко пошла на спад. Особенно ужасной была научная и техническая деградация. Ведь уже в античную эпоху народы Средиземноморья почти ничего не знали о некогда всемогущей империи Севера.        − Ну кое-что они всё же знали, − возразил Воронов.                        − Только туманные легенды. А ведь Гиперборейская цивилизация просуществовала многие тысячелетия! Их история просто изобилует великими походами, войнами, возведением грандиозных городов и крепостей, а также невероятными дворцовыми интригами. Знаешь, дядя Володя, я бы хотела жить в то время! – При этих словах лицо маленькой девочки совсем не по-эльфийски порозовело, а огромные голубые глаза засверкали восторгом. – Вместе с тобой, конечно, − поспешно добавила Солнышко.            − Ну что ж, я рад, что хоть что-то в нашей истории ты признала великим, − улыбнулся Владимир. – Правда, всё это было очень давно, а потом мы будто погрузились в тысячелетнюю спячку. Наша история на какое-то время прервалась и былые достижения забылись. Виной же такому исходу, полагаю, была некая природная катастрофа и похолодание климата.                                            − Не только, дядя Володя, − вздохнула девочка. – К тому времени все гиперборейские князья и цари уже успели перессориться, после чего единое некогда государство распалось как минимум на десяток самостоятельных частей. По отдельности они уже не могли успешно противостоять ударам стихии и вторгавшимся из-за границы ордам диких варваров. Сыграли свою роль и внутренние болезни пресыщенного жизнью общества. Но в период расцвета это было самое могущественнейшее из когда-либо существовавших у вас людей государств. Оно занимало почти всю Евразию кроме южной её части и даже север Африки. Ты хоть что-нибудь слышал о таких царях как Усвят, Божеяр, Даромир, Мирослав-Войнобран, Миндимир?                                                    − Нет, эти имена мне ничего не говорят, − честно признался Воронов.                − Ну а о сыне Миндимира Миромире Золотом Шлеме, Гвидионе Красивом и Велизаре Гордом?                                                    − Про Гвидона что-то читал, − задумался молодой граф. – Кажется у Пушкина…но это же сказка.                                                    − Никакая не сказка, − возмутилась Солнышко. – Это имена величайших правителей, равных которым больше не было в вашей империи. О их делах и написано в Книге Сварога. Ту уж извини, дядя Володя, но для потомка гипербореев ничего не знать о царе Миромире это примерно тоже самое, что для француза не знать о Карле Великом или Наполеоне Бонапарте, а для грека о Перикле и Фемистокле. Ужасно, что вы  совершенно ничего не знаете о самом длительном и блестящем периоде вашей истории.                 После смерти Миндимира Храброго его сын Миромир Золотой Шлем взошёл на престол сорока шестилетним мужчиной и правил сто шестьдесят два года! Представляешь, какая у них была продолжительность жизни. Для нас альвов она конечно ничтожная, но всё же втрое превосходит вашу нынешнюю. Этот самый Миромир изгнал далеко на юг желтолицых кочевников-каннибалов, вёл множество победоносных войн и расширил  свою империю почти до границ Евразийского континента. И в этом ему помогала воинственная и победоносная принцесса Свентана. Она была младшей дочерью Миромира и с ранней юности командовала армиями отца. В Книге Сварога рассказывается о её четырнадцать великих победах и более чем сорока более мелких. В то время гиперборейские колонии, морские порты и базы были даже в Австралии, Северной Америке и Антарктиде. А в огромном войске Миромира одних лишь боевых мамонтов было не меньше двадцать тысяч! На них надевали специальную броню, а перед сражением поили каким-то специальным отваром от которого они приходили в исступлённое бешенство. Подобно ходячим крепостям или машинам для убийства, эти могучие животные сотнями истребляли врагов топча и пронзая бивнями. Именно против армии Миромира далёкие предки китайцев построили свою самую первую Великую Стену. Только не очень-то она им помогла. Стена была взята за один день и разрушена до основания. А ещё, у него были летающие по воздуху аппараты, могучие морские корабли и какие-то огромные, покрытые бронёй самодвижущиеся механизмы. В общем много ещё чего, о чём вы и сейчас можете только мечтать. Но Миромир был не только великим, победоносным полководцем. На берегах рек, которые сейчас называются Енисей и Лена он построил более десятка огромных городов. Младший брат Миромира – Гвидион Красивый был по неясной причине изгнан своим отцом на один большой остров в Северно-Ледовитом океане. В то время этот океан был ещё вполне тёплым и судоходным. Там Гвидион построил ещё один прекрасный город, что стал приютом для многих людей искусства и открыл там нечто похожее на академию художеств. Весь этот город, носящий имя Пола был застроен невероятно роскошными дворцами и храмами, а на его площадях, улицах и даже крышах домов высилось множество выдающихся по совершенству скульптур. Теперь, весь этот огромный, великолепный город покоится вместе с островом на дне океана.    Миндимир, отец Гвидиона вскоре простил сына, а воздвигнутый им город так понравился правителю, что он провозгласил его второй столицей Гипербореи.             ― А как же называлась первая? ― поинтересовался Воронов.                    ― В этой книге она названа Царьградом, но нигде не указано её точное местоположение. И конечно, этот гиперборейский город не имел ни какого отношения к возникшему тысячелетия спустя Константинополю.                        Младший сын Миромира Велизар Гордый совершил поход на Та-Тхерата-Наман  которых вы называете атлантами и почти полностью изгнал их из Северной Африки. На территории современного Египта он основал процветающую колонию где учредил законы гипербореев. Велизар строжайше запретил человеческие жертвоприношения, канибализм и продажу бедняков в рабство. Он обучил местных жителей земледелию и разным другим наукам, а такприже построил целую сеть школ и больниц. Именно при нём, а не при более поздних фараонах были возведены Великие Пирамиды. Спустя многое тысячелетия египетские правители их лишь немного подреставрировали используя для этого доступные им примитивные технологии. А во времена Велизара Гордого эти пирамиды были гораздо выше и совершеннее. Но он возводил их вовсе не как усыпальницы. Им предназначалась куда более важная задача. С помощью этих сооружений гиперборейский принц каким-то образом общался с ушедшими в иные миры представителями народа Ра. Для этого самая верхушка главной пирамиды была отлита из чистого золота и увенчана огромным кристаллом.        − И обо всём этом ты прочитала в Книге Сварога? – поразился Воронов.            − Конечно, но кое-что я знала и раньше. Из наших древних летописей. Дело в том, что несмотря на всю воинственность гиперборейских владык, с нами, с расой альвов они всегда поддерживали добрососедские отношения. И так продолжалось до конца ранней эпохи ариев.    − А дальше, что было? Ну с этим Велизаром? – спросил граф. Остатки дремоты уже окончательно покинули его, сменившись неподдельным интересом.                    − После смерти старшего брата Велизар занял престол Гипербореи, а Египет оставил на своих сыновей – Владияра и Зорислава. Надо сказать, что умерший брат Велизара был очень злым и жестоким человеком. Даже имя его не сохранила история, только кличка – Кровоблуд Окаянный. Он правил всего шесть лет, но оставил после себя очень дурную славу. Сев на гиперборейский трон, он безвинно казнил многих людей и отринув заветы Великих Учителей из народа Ра заключил с атлантами мир. Он даже вернул им западную часть Северной Африки, где те немедленно возобновили свои кровавые, изуверские ритуалы. Рассказывают, что однажды, сильно напившись, он приказал истребить целый народ кельтов… То есть тех, кого впоследствии назвали кельтами. С большим трудом советникам Кровоблуда удалось убедить его отменить свой приказ. Он даже планировал убить своего брата Велизара, так-как очень ревновал к нему жену и опасался, что тот лишит его трона. Ведь народ любил Велизара, а его ненавидел. Только он опоздал, и сам стал жертвой дворцового заговора. Его свергли и убили заговорщики из Красного Замка. Переведя на понятный вам язык, это были офицеры Генерального Штаба. Затем, они пригласили Велизара Гордого занять освободившийся престол. Он правил почти сто тридцать лет и это был период мира и процветания.                                                Но в Египте его сыновья рассорились и начали борьбу за власть. К тому же, оба они  умудрились влюбиться в одну и ту же девушку, что ещё больше усилило их разлад и ненависть друг к другу. Та девушка предпочла Зорислава и вскоре стала его женой. Владияр вроде-бы смирился, но на самом деле затаил злобу и готовился нанести удар. Случай представился через десять лет. Во время грандиозного пира, данного в честь дня рождения императора Гипербореи он, в знак примирения, подарил Зориславу роскошный летательный аппарат и предложил тут же его испробовать. Он знал, что Зорислав любит воздушные полёты и конечно же воспользуется его предложением. Так и случилось. Только движущий механизм этого аппарата был намеренно испорчен. Поднявшись ввысь он после нескольких часов полёта рухнул и развалился на части. Зорислав погиб, а его вероломный брат Владияр Спесивый стал единолично управлять Египтом. В гибели брата он обвинил их первого министра и тому пришлось спешно бежать на север. Отцу он предоставил какие-то фальшивые улики якобы полностью изобличающие беглеца и сделал это так искусно, что  Велизар поверил. Поэтому, когда, желая оправдаться, несчастный министр прибыл в столицу его немедленно арестовали и бросили в тюрьму. Все поверили Владияру, да и как было не поверить если он так горячо и убедительно изображал своё горе по погибшему брату.        Но не поверила жена Зорислава прекрасная Избранна. С маленьким сыном Светозаром она бежала в Полу где он вырос и возмужал. После трагической смерти отца, малыша прозвали Гориславом и это стало его вторым именем. Светозар-Горислав отомстил за отца и убил Владияра Спесивого. Как написано в этой книге, он испепелил его прямо в тронном зале из какого-то лучевого пистолета, а останки приказал бросить в реку Нил. Река эта тогда называлась по-другому и текла в совершенно ином направлении. После этой расправы между Светозаром и сыном Владияра Благомиром началась самая настоящая война. Она продолжалась несколько лет, и чтобы её прекратить понадобилось личное вмешательство их деда Велизара. В результате оба принца были отстранены от власти, а управлять Египтом был поставлен тот самый, выпущенный из темницы министр. Я думаю, что именно эти события и послужили основой для известной древнеегипетской легенды. Помнишь, дядя Володя, про доброго бога Осириса и его злого брата Сета? Зорислав стал Осирисом, Избранна – Изидою, а Светозар-Горислав – богом Гором. Велизар помирил своих внуков и дал им в управление другие земли. Светозара он посадил в Поле, а Благомиру дал ряд городов на Балканах. Впрочем, Благомир правил недолго. Народ невзлюбил его и наградил презрительной кличкой  − Мужелюб Поганый… Я слышала, дядя Володя, что среди вас людей есть такие мужчины, которые любят других мужчин точно так же как женщин… Ладно-ладно, не хмурься, я понимаю, что эта тема не для моего возраста. Так вот, этот Благомир задумал построить большой город, в котором жили-бы одни молодые и красивые мужчины. Женщин туда-бы не допускали, а постаревших мужчин изгоняли прочь. Но он не успел осуществить свой план. Народ взбунтовался и Велизару пришлось отозвать его.                         После Велизара гиперборейский трон занял Светозар и правил двести два года. После него были: Лучемир, Белояр, Бер, Свентояр, Бранимир, Шварн и так далее. И это только правители одной династии, а их в этой книге предостаточно. Последним из сколько нибудь заметных царей Гипербореи считается Гранимир Безумный. Поговаривали, что мать родила его не от своего мужа – престарелого царя Любомира Милостивого, а от некого молодого раба-атланта. Во всяком случае он отличался жестоким и необузданным нравом. Гранимир долго воевал с какой-то коалицией азиатских народов возглавляемых некими людьми-драконами и полностью разгромил её. Решающая битва произошла в месте под названием Красные Пески, и там, если верить этой книге, его легионы истребили более полумиллиона врагов. Гранимир Безумный повелел сложить из их черепов огромную пирамиду и устроил грандиозный пир. По его приказу к месту недавней битвы свозили в огромном количестве самые изысканные яства и вина, а захваченное у врага золото перелили в праздничные блюда и кубки. Пир удался на славу и память о нём ещё долго жила в сказаниях и песнях. Туши быков, свиней и баранов жарили десятками тысяч, а вина было столько, что им поили даже боевых мамонтов. Довольный и радостный Гранимир не уставал прославлять свою победу. Он громогласно заявлял, что даже его прославленный предок Миромир Золотой Шлем никогда не убивал столько врагов за один раз. Будучи сильно пьяным, он, взобрался на вершину сложенной из черепов горы где, потрясая копьём обратился к высшим силам.   Разгорячённый вином и каким-то священным напитком сома, гиперборейский царь дошёл до прямого богохульства. Он кричал, что победил последних своих врагов и на всей земле не осталось никого, кто посмел-бы бросить ему вызов. А раз так, то, чтобы не умереть от скуки, он вызывает на бой самих Божественных Ра, ибо теперь не менее велик чем они. В пьяном безумии он оголил свой зад и показал его Солнцу, после чего метнул копьё в небо.             Замерев от ужаса, несколько сотен тысяч воинов внимали словам своего царя и ожидали неминуемой кары. И она не замедлила настигнуть безумца. Гранимир поскользнулся на одном из черепов и полетел вниз. Рухнув к подножию возведённой им страшной пирамиды, он сломал шею и умер. Перед смертью он успел прошептать своему сыну – «Великие Учителя приняли мой вызов и ответили». Так грандиозный пир обернулся поминками, а величие Гипербореи с этого момента стало клониться к закату. Пирамида же та, из скреплённых цементом сотен тысяч человеческих черепов до сих пор стоит в Китае. Только за прошедшие тысячелетия она покрылась землёй и густо заросла лесом.                                                                                     Глава 10.                             Новые тайны священной книги.    Легенда о князе Бравлине и рассуждения о славянском ведизме.                                                                                                                                                    − Да, печальный конец, − вздохнул Воронов. – И обо всём этом ты прочла в книге?         − Точнее, в самых нижних её листах, − кивнула девочка. – Насколько я поняла – эта книга создавалась на протяжении многих веков и даже тысячелетий. Верхние листы по- видимому относятся к IX-X векам вашего нового летоисчисления. Они более толстые и грубые, а текст на них вырезан довольно примитивным способом. Несомненно, это работа русских волхвов того времени, да и писаны они славянскими рунами. В них говорится примерно тоже самое, что и в книгах из деревянных дощечек. Там рассказывается о князе Рюрике, сыне Годослава, князьях Дире, Аскольде, Славене, Бравлине и Буривое. В общем-то ничего нового. Кто-то на кого-то пошёл войной, кто-то убил, кто-то родил. Рюрика там называют разбойником, грабителем и варяжским волчищей. Про князей Буса, Мусокия, Сереженя, Свентояра и Радогоста написано уже более обстоятельно, но калиграфия всё равно хромает. Руны тоже немного другие. Самые тонкие и хорошо обработанные листы находятся ближе к концу книги. Текст там вырезан очень аккуратно и с почти ювелирной точностью. Не знаю к какому времени их отнести, но несомненно они очень древние. Например, там упоминается Египет, только без всяких фараонов и как колония атлантов. Но наиболее интересное находится в самом конце книги. – Солнышко с усилием раскрыла тяжеленую книгу и перелистала её почти до конца. – Вот здесь, дядя Володя. Последние двадцать четыре листа. Как видишь – они совсем даже не золотые.                             Действительно, Воронов увидел серебристо-белые, гладкие и очень тонкие листы, что матово блестели при тусклом свете канделябра. И они были пусты.                    − Но тут же совершенно ничего не написано, − удивился он. – Что же в них интересного?                                                     − Всё интересно! – захлёбываясь от восторга воскликнула девочка. – В том числе и сами листы. Видишь какие они тонкие? И металл, из которого они сделаны совершенно неизвестный. Наверняка, это какой-то очень сложный сплав.                        − Возможно, − согласился Владимир. – Но они пусты.                        − Ничего подобного! На этих листах в разы больше текста, чем во всей остальной книге. Видишь, вот тот полупрозрачный рунический знак в правом нижнем углу? Дотронься до него пальцем.                                                − Когда Воронов коснулся листа, то невольно вздрогнул. Гладкий металл словно-бы ожил. Страница слегка засветилась и мгновенно покрылась мелкими, очень чёткими знаками. Казалось, что и свечение, и неведомые письмена возникли откуда-то изнутри металлического листа и вообще не являются плодом труда рук человеческих.                        − Что это?! – выдохнул Воронов. – Неужели магия?!                         − Некое, очень тонкое смешение науки и магии, − пояснила Солнышко. – Скорее всего эти листы из настоящей гиперборейской книги, но вряд ли они изготовили их сами. Такое под силу разве что народу Ра. Гиперборейские маги начали создавать эту летопись, а уж от них она попала к славянским волхвам. Те сохранили её, вставили в роскошный золотой переплёт, а поверх стали добавлять листы со своими текстами. Кстати, тут не только летописи. Я нашла много довольно мощных магических заклинаний, словесных формул для общения с языческими богами и всяческих наставлений. Ещё есть астрономические наблюдения и заговоры от всяких болезней. Но самая древняя и ценная часть этой книги – те самые двадцать четыре листа из неизвестного белого металла.    Я прочла менее половины этого текста и на мой взгляд он скорее напоминает научный трактат. Наверно, там содержатся самые главные сведения о достижениях гипербореев, но уж очень всё нудно и заумно написано.                                                   − Жаль, что этих листов так мало, − заметил молодой граф. – Ведь это самое древнее из письменного наследия человечества. Только много ли разместишь на двадцати четырёх листах…                                                     − И здесь ты тоже не прав, дядя Володя, − улыбнулась маленькая эльфийка.− У  гиперборейских листов книги есть ещё одна тайна. Попробуй коснись пальцем страницы и сделай им круговое движение по часовой стрелки. Видел? Ну, что теперь скажешь? − Ровные и аккуратные строчки рунических знаков вдруг исчезли, а на их месте мгновенно появились другие.                                                     − Текст меняется! Невероятно! – Воронов не спускал с серебристо-белых листов зачарованного взгляда.                                            − Да, опять же передовая наука народа Ра и немного их магии. Каждая из этих волшебных страниц может менять нанесённый на неё текст ровно сто раз.                − Вот это да! – поражённый граф сделал ещё одно круговое движение пальцами и текст снова изменился. Потом ещё и ещё. – Теперь я понял! Когда делаешь вращательное движение по часовой стрелке, то текст перелистывается вперёд, а когда в обратном направлении, то назад. Что ж, очень удобно. Вот это чудо так чудо!                    − А что тебя удивляет? – пожала плечами Солнышко. – Вспомни гиперборейский кинжал своего друга фон Хагендорфа. Там, на лезвии тоже несколько раз менялись руны. А ведь и тот кинжал, и эти листы – изделия одной и той же цивилизации.                − Да, но там всего лишь одна не очень длинная магическая формула, а тут столько текста… Наверно целое собрание сочинений.                                − Вот именно. Двадцать четыре листа – это уже сорок восемь страниц. Умножаем на сто и получаем четыре тысячи восемьсот страниц большого формата. Здесь есть сведения о истинном устройстве Вселенной, сильнейших магических обрядах и изготовлении летательных аппаратов разного назначения. А так же, о выплавке чудодейственных металлов, что могут дать огромное могущество вашей цивилизации и о абсолютном оружии способном полностью её уничтожить.  Так, что текста там не меньше, чем в «Истории России с древнейших времён» вашего профессора Соловьёва.                            − Возможно, только Сергей Михайлович ещё не закончил свой великий труд.1 И, кстати, ты прочла только первые пять томов.                                − Прочту, дядя Володя, непременно прочту, − пообещала девочка. – Только после Священной Книги Сварога читать это будет уже не так интересно. Правда, на мой взгляд, романы французского писателя Александра Дюма ещё гораздо интереснее. Жаль, что он несколько месяцев назад умер.  Мне также понравились Вальтер Скотт и Фенимор Купер.         − Но это просто приключенческие романы, − возразил Воронов.  − А найденная нами книга содержит ценнейшие и уникальные сведения о поздней Гипербореи и ранней эпохе Ариев.     Так ты действительно можешь всё это прочесть?! Все четыре тысячи восемьсот страниц гиперборейского текста?!                                         − Конечно, дядя Володя, − с нескрываемым превосходством девочка посмотрела на Воронова. – Это с вашими древнеславянскими рунами мне пришлось потрудиться, а язык гипербореев преподают в наших школах второго круга обучения.                     − Но ты же не училась в школе второго цикла, − возразил Воронов. – Вместо этого ты сбежала сюда.                                                − Ну и что! В Закатном Мысе у нас была своя, ускоренная система обучения. Иностранные языки, в том числе и древние нам просто вкачивали во время сна. Кстати, в наших библиотеках сохранилось немало гиперборейских книг. Многие из них имеют такие же свойства, что и эта. Но мне интересно, как с ней поступит митрополит Исидор?             − Ну это уже не наша забота, моя юная полиглотка.                        − От чего же! – возразила девочка. – Наверняка он упрячет её в какое-нибудь секретное хранилище. Ведь именно так всегда поступают ваши церковники.    Что «Священная Дружина», что «Священное Братство». Всё спрятать, запереть, засекретить… А, ведь сколько нового для себя мог-бы узнать из этой книги хотя-бы тот же историк Соловьёв! Наверное, хватило-бы ещё томов на пятьдесят. Скажи, кто из вас русских знает, что вы являетесь прямыми потомками гипербореев? Народа гораздо более древнего, чем шумеры и египтяне? Да только ты один, дядя Володя.                                         − И что же ты предлагаешь, моя принцесса? Не отдавать Их Высокопреосвященству Золотую Книгу Сварога, а передать её Соловьёву? Это было-бы замечательно, но мы не можем так поступить. Если ты помнишь – мы дали обещание митрополиту Исидору. Исидору, а не профессору Соловьёву и не Академии Наук.                         − Я это помню, дядя Володя, − тяжело вздохнула девочка. Затем, её лицо расплылось в хитрющей улыбке. – А давай мы не скажем митрополиту как открывается эта книга? Пускай поломает голову. Посмотрим, сумеет ли он это сделать без нашей помощи. – Воронов усмехнулся, но тут же строго сдвинул брови.                                 − Митрополит Исидор – наш духовный отец. Я знаю, что ты любишь пошутить, но это уже слишком, моя дорогая. А теперь, давай отправляйся спать. Мы выезжаем в шесть утра, надеюсь ты собрала свои вещи?                                         _____________________________________________________________________        1. Последний, двадцать девятый том фундаментального сочинения С. М. Соловьёва вышел в 1879 году. Уже после смерти автора.                                __________________________________________________________________                                                            − Скучный ты какой-то, дядя Володя, − надула свои губки девочка. – Уж очень честный и правильный. Нет в тебе духа подлинного авантюризма. То ли дело д’Артаньян из «Трёх мушкетёров».                                                − Ну извини, не вышло из меня горячего гасконца, − улыбнулся Воронов.                                                                                *      *      *                                                                                    Обстановка кабинета Его Высокопреосвященства, митрополита Новгородского, Санкт-Петербургского и Финляндского отличалась строгостью и предельным аскетизмом. Дубовый письменный стол, два массивных  шкафа, заставленных книгами в невзрачных переплётах, пара  жёстких кресел, да небольшой кожаный диван. В «красном» углу висело несколько старинных, потемневших от времени икон с теплящимися под ними лампадами. В помещении царил уютный, слегка освящённый  стоявшим на столе бронзовым подсвечником полумрак.                                                    − Да… Кто-бы мог такого ожидать от Степана, − мрачно произнёс пожилой мужчина в священническом одеянии. – Он не раз принимал участие в весьма опасных делах, рисковал  жизнью и неплохо проявил себя. Мне казалось, что он искренне предан церкви и нашему делу. В любом случае – это мой недосмотр.                                − Да, если-бы вы только видели эти горы и россыпи. Что делать, разум далеко не каждого человека устоит при виде такого количества золота, − заметил Воронов.            − Вот именно, Владимир Алексеевич, − кивнул митрополит Исидор. – Скажите-ка честно, кроме тех, украденных Кривоноговым золотых слитков, ваши подопечные ничего оттуда не прихватили? – Под пронзительным взглядом светлых глаз Исидора Воронов немного замялся.                                                − Ну… подопечные нет, а вот я согрешил. Там мы нашли один зал, где были выставлены древние боевые знамёна и находилось много холодного оружия. Каюсь, Ваше Высокопреосвященство, я соблазнился одной старинной секирой. Грешен, Владыко, не устоял. Решил пополнить ею свою коллекцию оружия.                             − Ох, Владимир Алексеевич, Владимир Алексеевич, − покачал головой митрополит, − что же вы, батенька, неправду-то говорите. Полагаю, что соблазнились вовсе не вы, а ваша весьма необычная воспитанница. Или я не прав? – лукаво посмотрел он на молодого мужчину и улыбнулся.                                            − Правы, Ваше Высокопреосвященство, − опустил глаза Воронов. – Секира ей очень понравилась, и, взяв на себя ответственность я позволил Солнышку забрать её.            − Вы явно превысили свои полномочия! − повысил голос митрополит.            − Но это всего лишь одна маленькая секира. Обычный обоюдоострый топор.            − Нельзя было ничего оттуда брать, Владимир Алексеевич. Как вы не понимаете! Ведь в тех заповедных подземельях нет случайных вещей. И обычного оружия там тоже нет. Всё оно обладает неведомыми нам магическими свойствами и заряжено непонятными энергиями. Кто знает, как эта секира себя проявит? Вот оттяпает она руку вашей подопечной. Что делать будете?                                                     − То есть вы настаиваете, чтобы Эльфианна…                            − Что сделано – то сделано, − махнул рукой Его Высокопреосвященство. – Теперь уж ничего не поделаешь. Пускай владеет, только не забывает об осторожности.                 − Благодарю, Ваше Высокопреосвященство, − облегчённо вздохнул Воронов. – Иначе Солнышко очень бы расстроилась.                                        − Давайте без званий и титулов, Владимир Алексеевич, а то и мне придётся величать вас Вашим Сиятельством, − отмахнулся митрополит. – Как бы там ни было, но вы совершили великое дело добыв эту священную книгу, − кивнул он на лежавший на столе огромный золотой фолиант.                                                 − Разрешите нескромный вопрос, Яков Сергеевич, − задумчиво произнёс граф. В ответ Владыка лишь слегка приподнял кустистую бровь и внимательно посмотрел на своего собеседника.                                                    − Как вы намерены поступить с книгой? Спрячете её подальше? Куда-нибудь в секретное хранилище Святейшего Синода. Но если она по прежнему будет недоступной для учёных и любителей истории, то стоило ли извлекать её из тех подземелий? Ведь под присмотром тех мохнатых бигфутов она была-бы куда в большей безопасности.            − Я понимаю ваши опасения, Владимир Алексеевич, но  объявить во всеуслышание о нашей находке пока действительно рановато. Это благословенное время  ещё не пришло.         − Тогда зачем… − встрепенулся Воронов, но митрополит предупреждая его праведное негодование успокаивающе поднял руку.                                    − Открыв миру эту великую книгу сейчас, мы внесём в ряды людей смятение и хаос. Ведь это разрушит устоявшуюся и привычную для них картину мира. И прежде всего этот удар придётся по разуму чистых духом, истинно верующих, но увы, не очень образованных людей.     Каково им, всю жизнь верившим, что Бог создал наш мир семь тысяч триста семьдесят восемь лет назад, узнать о его истинной древности? Узнать, что он существует уже миллионы лет?                                                − Многие миллионы, − заметил граф. – По последним данным учёных наша планета существует уже четыре с половиной миллиарда лет.                            − Я говорю не о планете, а зародившейся на ней разумной цивилизации, − мягко поправил его Исидор. – Впрочем, я не хочу углубляться в дебри научных диспутов. Но если малые сии узнают, что в древней истории всё происходило не совсем так, как повествует Библия, не толкнёт ли их это в пучину полного неверия и нигилизма? А, безумно отринув каноны церкви они могут стать лёгкой добычей тёмных сил, и сойдя с Пути Прави неминуемо погубят свою душу. Нет, Владимир Алексеевич, открывать истину о нашей великой истории мы будем постепенно и очень аккуратно. Тут нам прежде всего помогут околонаучные издания и художественная литература в стиле месье Жюля Верна. Первоначально, люди воспримут такие книги как всего лишь лёгкое, развлекательное чтение, но они несомненно пробудят в своих читателях определённые вопросы: Что происходило в Русских землях  до 862 года? Какие князья здесь правили до Рюрика? Существовала ли на самом деле Гиперборея, и кто её населял? И в конце концов – таким ли уж примитивным и ужасным было русское язычество? Ну, а когда такие вопросы будут задаваться слишком часто, когда интерес к нашей древнейшей истории станет всеобщим мы и явим миру Золотую Книгу Сварога.                                                − Но тогда, почему её нужно было извлечь именно сейчас?                −Вы меня не внимательно слушали, Владимир Алексеевич, − нахмурился митрополит. – Я же сказал, что появление этой книги необходимо подготовить, а для этого нужно время. Для начала, мы сами должны ознакомиться с её содержанием и решить, что и когда сделать достоянием гласности. Ведь она содержит не только летописи, но также очень сильные и разрушительные магические заклинания. А ещё, сведения о спрятанных сокровищах, способах извлечения могучих природных энергий, и Бог знает, что ещё. Многое из наследия гипербореев может быть использовано в качестве оружия и с этими знаниями мы должны быть особенно осторожны. Но есть и ещё одна причина… Тут уж надо сказать спасибо мадам Блаватской, − Исидор сжал в ладони свою реденькую бородку.     − Устроив вам в Лондоне спиритический сеанс и продемонстрировав видения из далёкого прошлого, она тем самым открыла тайну существования этой великой книги.                            − Да, вампирическая сила позволила ей считать тысячелетнюю информацию с медной фигурки Перуна. Той, что Микола пользуется как своим оберегом, − кивнул Воронов. – Значит, вы опасаетесь наших коллег из Священного Братства Святого Георгия? – не без иронии добавил он.                                                − Не без этого, − признался Исидор. – Мы конечно делаем одно дело и по возможности сотрудничаем, но нам хорошо известна их страсть к древним артефактам. Узнав о существовании Золотой Книги Сварога они несомненно возжелали её заполучить.     Думаю, наш друг дон Алонсо уже строил такие планы. Так что, пусть уж лучше она полежит в одном из наших хранилищ, чем в тайном отделении библиотеки Ватикана, где, кстати сказать, уже покоится огромное количество славянских летописей. До тех пор, пока не пришло её время, а придёт оно надеюсь очень скоро, мы сумеем о ней надёжно позаботиться. – Их Высокопреосвященство в задумчивости посмотрел на трепетавшее пламя свечей, затем продолжил:                                                    − Наше общество слишком разделено. После отмены крепостного права сословные предубеждения и предрассудки никуда не делись. Они по-прежнему разъедают единство русского народа. Мужики и часть мещанства воспринимают государственные интересы нашей страны, как на чисто господские заботы, до которых им и дела нет. Аристократы и образованная часть общества на словах постоянно заботится о благе народа, но на деле смотрит на него с презрением. Они считают простой народ тёмным, закостеневшим в суевериях и не способным к прогрессу. Как будто Ломоносов родился где-нибудь в Сен-Брие или Йоркшире! Какая вопиющая глупость! Между сословиями совершенное недопонимание, а то и ненависть. Ненависть, которую таит и копит народ по отношению к своим бывшим угнетателям. Ох, чувствую, страшно аукнется нам ещё крепостное право! Если ничего не изменится, нас ожидает полный паралич власти, а то и гражданская война! Вот поэтому, чтобы не случилась ужасная катастрофа нам как воздух необходима объединяющая идея! Идея, способная преодолеть средостение между сословиями и встать на пути надвигающегося кровавого морока коммунизма. Именно такой идеей может стать память о нашей великой северной прародине. Люди должны узнать о своей блистательной и грандиозной гиперборейской истории! Это пробудит в них осознание общности и необходимости отринув наконец сословный эгоизм вместе устремиться в будущее! Да-да, Владимир Алексеевич, память о наших общих истоках и идея Северного Возрождения должны объединить все классы и сословия нашей империи!                        Глаза митрополита Исидора заблестели, а на лице появился румянец. Он искренне верил в то, что говорил, и эта вера была его путеводным светом. Она вдохновляла и питала его немолодое тело не меньше, чем пища и воздух. Воронов невольно заслушался его пламенной речью.                                                − Да, это было-бы прекрасно, Владыка. Только если действовать с присущей нашему ведомству осторожностью народ узнает о Книге Сварога и своём великом прошлом лет так через сто, − не удержался Владимир от колкости.                             − Ста лет у нас нет, Владимир Алексеевич, − сразу помрачнел митрополит. – Полагаю, что нет и пятидесяти. – Затем пододвинув к себе тяжёлую книгу и несколько мгновений её разглядывал. Воронов, вспомнив затею Солнышка, следил за его действиями с неким непозволительным злорадством. «Ну вот вам книга, Ваше Высокопреосвященство, а теперь посмотрим, как вы её откроите».                                        Однако, к удивлению молодого графа, Высокопреосвященнейший  Владыка прекрасно справился с этой задачей. Он безошибочно нажал на нужные детали орнамента, а потом вынув из потайного кармана точно такой же как у Воронова медальон вставил его в открывшийся третий глаз птицы Сва. Издав лёгкий металлический лязг застёжки раскрылись. С невероятным благоговением митрополит Исидор коснулся золотых, испещрённых древними рунами листов. Воронову даже показалось, что у него задрожали руки.            − Прекрасно! – наконец промолвил Владыка и насмешливо посмотрел на Владимира. − Ну, кажется я прошёл ваше маленькое испытание, Владимир Алексеевич?                 − Но как… Как вы?.. Каким образом? – опешил его собеседник.                − Да, как-то вот так. Нет-нет, дорогой граф, я вовсе не умею читать мысли, просто ваш взгляд был уж очень красноречив.                                         − Но откуда у вас этот медальон? Он же точно такой, что и у меня… Помните, я обнаружил его после того удивительного сна!                                − Всё помню, Владимир Алексеевич, я внимательно прочитал ваш отчёт. Полагаю, настало время вам кое что объяснить.                                                                                                            *     *     *                                                                                Закрыв книгу и убрав свой медальон митрополит позвонил в колокольчик. Тут же, из соседнего помещения вошёл прислужник и поставил на стол поднос с лёгкими закусками и бутылкой Мозельского.                                             − Подсаживайтесь поближе, мой граф. Пора отметить ваше успешное возвращение,  ну и ещё кое-что. – На последних словах Их Высокопреосвященство загадочно понизил голос. Лишь едва пригубив свой бокал он задумчиво посмотрел на Воронова.            − В начале VIII-го века, Мать Городов Русских наш славный Киев был ещё жалкой деревней… Настолько жалкой, что окружавший его частокол защищал жителей не столько от врагов сколько от диких животных. Однако, именно в те времена произошло первое объединение русских земель под рукой князя Бравлина Храброго и наметился самый настоящий восточнославянский ренессанс. Упомянутый князь Бравлин являлся последним представителем древней династии Даромировичей ведущей своё начало ещё из Гипербореи. Он был… или по крайней мере считался, прямым потомком великого императора и полководца Миромира Золотого Шлема в 274-ом колене. Миромир же тот правил ещё на стыке эпох Поздней Гипербореи и Ранних Ариев. Князь Бравлин объединил многие племена славян и частично германцев, а потом вторгся в расположенные на северо-востоке финно-угорские земли. Там он обнаружил развалины огромного гиперборейского храма и повелел восстановить его. Это была тяжёлая и долгая работа, но подданные князя с ней успешно справились. Отстроенный заново храм он посвятил славянскому богу Сварогу и сделал его самым восточным из трёх своих великих святилищ. Кроме самого храма стоявшего в запретной дубовой роще там находилась огромная ведическая библиотека, школа волхвов и другая школа, где готовили самых неуязвимых, смертоносных воинов.                − Воинов-оборотней? Бервитов? – спросил Воронов.                        − Да, Владимир Алексеевич, в той школе готовили воинов-оборотней. Потом, при этой военной школе возвели ещё один ведический храм – в честь Перуна. Ведь, этот бог-громовержец так же являлся и покровителем воинов. По сути, князь Бравлин возвёл там огромный религиозный комплекс, или даже целый город. Город, который должен был стать духовным центром всех восточнославянских племён. Да он и был таковым на протяжении почти двухсот лет. Теперь, на этом месте не осталось ничего. Даже развалин. Всепожирающее время не затронуло только самую древнюю, гиперборейскую часть этого комплекса. А именно − те самые подземелья в которых вы и побывали, друг мой.  Но в VIII и IX веках этот сакральный центр Руси процветал. Бравлину и его потомкам удалось там собрать всю доступную им гиперборейскую мудрость. Вернее, лишь оставшиеся от неё крохи. В храмовых школах преподавались не языческие суеверия, а настоящие ведические практики, знания гипербореев и заветы великого народа Ра. Там же, в священном книгохранилище, постоянно находилась и эта древнейшая из книг, − митрополит указал на тускло блестевший на столе золотой фолиант. – Лишь иногда её забирали из хранилища и перевозили в другие храмы. Вот, для защиты этого духовного центра князь Бравлин и высшие волхвы во главе со Светояром IV отобрали триста самых лучших и верных воинов-оборотней. Они назвали эту дружину – «Хранителями Дубовой Рощи». Кроме воинской науки и ведической магии они получали также духовное посвящение становясь таким образом младшими волхвами.                                         − Подумать только! Прямо как рыцари-крестоносцы! – заметил Воронов.            − Немного похоже, − согласился Исидор. – Но только по форме. Все орденские рыцари не обладали и десятой долей силы тех воинов. Медальон, который вы нашли среди останков древнего воина Буривоя – знак принадлежности к «Хранителям Дубовой Рощи». Такие амулеты должны были передаваться по наследству вместе с посвящением. Иногда от отца к сыну, но чаще от воина-наставника к его лучшему ученику. Это продолжалось… продолжается уже более тысячи лет. Но иногда, случается так, что амулет сам находит себе хозяина. Именно это и произошло в вашем, Владимир Алексеевич случае. Так что, добро пожаловать в нашу дружину, граф! Надеюсь, вы осознаёте кто вы теперь и каков ваш путь?    − Вы говорите о Пути Прави?                                    − Несомненно. По сути, мы являемся хранителями духовного наследия нашей земли. Гипербореи-Расеи, Гипербореи-Руси. Мы − земное отображение Небесной Сварги, куда в ниспосланном для вас воином Буривоем чудесном сне вам удалось заглянуть. Мы духовные воины Руси. Воины Прави. Раньше, как я уже сказал, нас было триста, теперь двести пятьдесят… Вернее уже двести пятьдесят один. Где находятся ещё сорок девять мы не знаем и лишь надеемся, что рано или поздно они проявятся. Проявятся вместе с нашими новыми духовными братьями. – Подняв свой бокал Исидор торжественно провозгласил тост: − Пью за новообретённого духовного брата Владимира! Пусть не сойдёт он вовек с Пути Прави и верно служит нашему вечному и бессмертному отечеству Гипербореи-Расеи-Руси. Да  озарит  его путь яростный огонь Сварога и холодный свет Полярной Звезды!                    − Да будет так! – произнёс граф. – Принимаю свой путь и не сойду с него даже под угрозой смерти. Отныне Дубовая Роща – мой дом, и я клянусь защищать её до последнего дыхания. Дубовая Роща и Краснолистная Роща Гласир – одно и то же. Воин Рощи – Защитник Людей. Клянусь стоять на страже Русского Рода и защищать сородичей от иноплеменников, светлых от тёмных, праведных от бесчестных и живых от мёртвых. Буду ли я при этом живым или вознесусь в Сияющую Сваргу не имеет значения. Если я нарушу свою клятву, то пусть стану вечным врагом для остальных двухсот девяносто девяти. Пусть никогда не увижу Небесной Сварги и не воссяду за пиршественный стол Перуна. А мой прах без следа развеют ветры. Да подтвердят мою клятву яростный огонь Сварога и холодный свет Полярной Звезды! − Осушив свой бокал Воронов вдруг вскрикнул и схватился за правый карман своего пиджака. Его амулет ярко вспыхнул и слегка обжог руку.                − Это… Это чертовщина какая-то!!! – выпучив глаза выдохнул он побелевшими губами. – Откуда я знал, какие слова говорить?!                                − Вот теперь вы официально приняты в дружину «Хранителей Дубовой Рощи», − улыбнулся митрополит Исидор. – Амулет это только-что подтвердил.                    − Но откуда я мог знать нужные слова?! Как такое вообще возможно?!            − Это просто ведическая магия, Владимир Алексеевич. Медальон может пробуждать в человеке его глубинную память… Это трудно объяснить, но скорее всего в одном из ваших прежних перерождений вы уже были нашим духовным братом и произносили эту клятву. Но, полагаю, у вас есть ещё один вопрос… Очень важный вопрос, который вы из-за врождённой деликатности до сих пор не решаетесь задать. А именно – как я, митрополит Русской Православной Церкви одновременно могу являться членом тайного ведического ордена? И верую ли я вообще в нашего Бога? Верую, Владимир Алексеевич! – светлые глаза Владыки Исидора сверкнули из-под кустистых бровей. – Верую и во Единого Бога Отца, Вседержителя, и во единого Господа Иисуса Христа, сына Божия, и в Духа Святаго, Господа Животворящего. А также в Пресвятую Владычицу нашу Богородицу и во Единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь! Верую, и за свою веру без сожаления готов отдать жизнь.                                                        − Но… как тогда это сочетается с вашим… интересом к язычеству?                − Во-первых, Владимир Алексеевич, не надо путать нашу древнюю ведическую веру и мерзкое язычество, свойственное лишь духовно не развитым народам. Это там – изуверские, садистские культы, человеческие жертвоприношения, поклонения засушенным мумиям и даже ритуальный каннибализм. Вспомните древних финикийцев, карфагенян, ацтеков, да хотя-бы и древних кельтов. В основе их верований лежит животный, истерический страх  смерти. Вот поэтому, стремясь задобрить своих дьявольских богов-кровопожирателей, они приносили им человеческие жертвы отправляя на смерть даже самых близких своих людей. С христианской точки зрения это самый настоящий сатанизм. И всему этому кровавому мракобесию в разные времена противостояло не только христианство, но и наш северный, арктический ведизм. Великий и светлый Путь Прави завещанный нам цивилизацией народа Ра. По сути, это даже не религия, так-как в ней не было чётко очерченного культа. Гипербореи-арии просто не нуждались в нём. Это было поклонение не антропоморфным богам, а великим мировым энергиям и стихиям. Светлым и благородным энергиям созидания, любви и добра, что словно могучим щитом ограждали наш север от чёрных энергий зла, смерти и разложения. К сожалению, со временем северный ведизм оскудел, а его сила заметно ослабла. Что поделать, Владимир Алексеевич, время – великий разрушитель. Оно стирает в пыль великие пирамиды и обращает в прах могучие царства. И чем быстрее народ теряет свою веру, тем скорее это происходит. Бессмертные мировые энергии покидают уже мёртвое тело и то распадается тленом. Но кто бы мог подумать во времена рассвета Гипербореи, что великий Путь Прави возродится в далёкой Палестине. Но это так. Одни и те же божественные энергии породили как древнее арктическое ведичество, так и христианство первых веков нашей эры. – Произнеся эту пламенную речь Исидор наконец допил свой бокал и опустился в кресло.                                             – Впрочем, хватит рассуждать о делах седой древности, Владимир Алексеевич, − произнёс он. – Буквально три дня назад я получил секретное послание от наших друзей-папистов. Надеюсь, вы не против ещё раз посетить Старую Добрую Англию?             − Если честно – то против, − честно признался Владимир. – Как-то поднадоели эти сырые туманы, ожившие мертвецы и чопорные, насквозь фальшивые джентльмены. К тому-же я давно обещал Солнышку ознакомительную поездку по Италии. Да и дела в нашем имении надо привести в порядок. А что случилось, Владыка? Нельзя-ли отправить кого-нибудь другого?                                                − Вы конечно можете отказаться, − улыбнулся митрополит поглаживая свою реденькую бородку. – Но и дон Алонсо, и лорд Маккензи просили прислать именно графа Воронова с воспитанницей. Собственно, им нужна только Эльфианна, но без вас она конечно никуда не поедет.  Насколько я понял из письма, там замешана магия наших остроухих соседей. А раз всё дело в эльфах, то пусть они и распутывают. Решайте, граф, а посетить Италию вы сможете на обратном пути. Сеньор де Альмейда не тот человек, чтобы о чём-то нас просить без исключительных на то причин.                                − Ну если надо, то надо, − пожал плечами Владимир. – Пусть мне и надоел Туманный Альбион, но с людьми из «Братства» я побывал в таких переделках, что никогда не смогу отказать им в помощи. Вместе как-никак кровь проливали.                        − Вот и отлично. Зная вашу нелюбовь к путешествиям по железной дороге, я взял на себя смелость забронировать для вас с Эльфианной две каюты на английском торговом судне. – Прощаясь с митрополитом Исидором Воронов вдруг помедлил.                − У меня есть ещё один вопрос, Ваше Высокопреосвященство… Во время того удивительного сна, о котором я вам рассказывал, дух воина Буривоя сообщил мне о каких-то катастрофических событиях якобы ожидающих нашу страну в недалёком будущем. Он говорил о большой крови, братоубийственной войне и мороке чужебесия. Что вы об этом думаете, Владыка?                                                 Но сидящий в кресле митрополит ничего не ответил. Слегка опустив голову, он молчал и чуть прикрывши глаза задумчиво рассматривал пламя свечей. Казалось, что он глубоко задумался и думы эти были далеко не весёлыми. Решив, что разговор окончен Владимир сделал несколько шагов и взялся за ручку двери.                        − Полагаю, что так оно всё и будет, − наконец произнёс Исидор с тяжёлым вздохом. – Это очень тяжёлая тема, Владимир Алексеевич, и мне бы не хотелось, без особой нужды её касаться. Но вы теперь мой духовный брат и Хранитель Дубовой Рощи… Мы держим в строжайшей тайне некоторые предсказания святых отцов, чей дар пророчества несомненен и не раз был проверен временем. Увы, но их предсказания совпадают во многих деталях и сулят большие смятения. Митрополит снова тяжело вздохнул и опустил голову. В тусклом и трепетном пламени свечей морщины на его лбу казались более резкими и глубокими. Да и сам он будто бы постарел лет на десять.                                    − И когда это должно случиться? – хмуро спросил Воронов.                    − Почти все пророчества старцев указывают на цифру тысяча девятьсот семнадцать. − Прикрыв глаза Исидор начал цитировать по памяти. − «И случится тогда великая смута. И часть народа русского отринет Путь Правды, ибо трудным и тяжким он им покажется. И придут тогда лжецы от чужих народов и многие предадутся лжецам тем. Кровавая тьма чужебесия накроет Русь и будут от этого великие моры и глады. Брат на брата поднимется      и сын на отца, и не останется меж ними любви больше. Крови же прольётся столько, что никогда на Русской земле не лилось. Ни при безбожном царе Батые, ни при самозванцах. Словно вода она станет литься  врагам на радость. Помазанник Божий кротким будет и без борьбы приимет венец мученический, а с ним многие и многие невинные умрут лютой смертью. Святые церкви будут порушены, а иные изгажены. Даже могилы великих сынов отечества осквернят и подвергнут надруганию, а прах их в грязь бросят. И твориться будет сие под хохот сатанинский и люди словно безумными станут. Кровавое знамя с пятиконечной звездой и головами трёх прислужников Сатаны взовьётся над Русью и возопят многие, ибо во тьме этой кровавой уже не вознадеются увидеть свет Божий. А когда всё это случится один лишь Бог знает. Но видятся мне горящие адским огнём цифры девятнадцать и семнадцать». – Это пророчество старца Зосимы из Молчановского скита, что на Алтае. Ему уже больше ста лет и в своё время он был знаком со знаменитым предсказателем Авелем.                 Примерно тоже самое говорит и другой, ещё более древний старец Амфилохий. Он затворник в Гефсиманском скиту и уже много раз подтверждал свою славу прорицателя. Когда-то он предрёк нашествие Наполеона, пожар Москвы, Крымскую войну и ещё много чего. По словам Амфилохия долгая смута продлится несколько десятков лет, но потом народ вновь вернётся на Путь Прави. Однако, ждёт нас Великая Духовная Брань и две страшные войны, одна из которых перетечёт в гражданскую бойню. Гибель многих невинных людей приведёт к беспрецедентному увеличению числа новомученников, а крови прольётся больше, чем за несколько предыдущих веков вместе взятых. Само собой здесь не обойдётся без наших мёртвоживущих друзей носферату. Вы же знаете, Владимир Алексеевич, что призрачный, потусторонний мир вампиров сам по себе является огромным кровопожирателем и словно клещ высасывает энергию и жизненные соки из нашего мира. В сущности, он огромный паразит как и сами носферату. А пролитая здесь кровь, там является чем-то вроде живительного дождя в сильную засуху.                                    − Но ведь у нас есть ещё почти пятьдесят лет, − воскликнул Воронов. – Неужели, зная о этих пророчествах «Священная Дружина» будет сидеть сложа руки? Надо же что-то делать!    − Пророчество, Владимир Алексеевич, это то, что невозможно, или почти невозможно изменить, − глухо произнёс митрополит Исидор. − Оно обязательно должно произойти и произойдёт в любом случае. Попытка же грубо вмешаться и что-то поменять часто приводит к ещё более печальным последствиям. Правда, иногда осуществление пророчества можно немного отсрочить или смягчить. Так что, Владимир Алексеевич, мы не будем сидеть сложа руки, только действовать здесь надо очень осторожно.  Но полно об этом… Время уже позднее, а вам надо хорошенько отдохнуть перед дальней дорогой. – Митрополит поднялся из-за стола давая понять, что разговор окончен. – Надеюсь, я не слишком вас напугал?         − Не без этого, Яков Сергеевич, − признался Воронов. – Безусловно мне страшно за судьбу Отечества, но я всё же надеюсь на лучшее. Не так страшен чёрт, как его малюют, Ваше Высокопреосвященство. Вот, может и здесь всё сбудется не так катастрофично. Что не говори, но этим старцам-отшельникам и затворникам вообще свойственно апокалиптическое мышление. Им всюду мерещатся мировые катастрофы библейского масштаба. А как там оно будет на самом деле – один Бог знает. Впрочем, всё это я вряд ли увижу, ведь в 1917-м году мне будет уже семьдесят пять. Не думаю прожить столь долго. Бессильная старческая немощь – это не для меня.                                            Когда за молодым графом закрылась дверь Исидор ещё долго сидел в кресле и смотрел на пламя свечей. – Доживёте, Владимир Алексеевич, − наконец прошептал он. – Ещё как доживёте. И даже старческая немощь, о которой Ваше Сиятельство говорило с таким ужасом затронет вас не очень сильно. Все мы, прикоснувшиеся к тайным знаниям вынуждены жить долго. – Затем он вынул изящные серебряные часы. Издав мелодичный звон, они раскрылись и с вделанной в крышку миниатюры на митрополита взглянул краснощёкий, белокурый юноша. На вид ему было не больше семнадцати и на нём красовался военный мундир времён Елизаветы Петровны. −  Доживёте! Куда вы денетесь!