В тени династии

Глава 1. Элизабет. Изгнание.

Фортуна. Как много кроется в этом слове. Демоны полагают, будто бы она течет в их крови, праведники не верят в судьбу, уповая на богов а люди… Люди сами творят свою историю, их не волнует, милосердна ли сегодня госпожа. В конце концов все то, что происходит с нами — хорошее и плохое — ничто иное, как результат наших же действий, и кого винить в неудачах, кого благодарить за победы? Лишь самого себя.
С самого раннего детства Элизабет знала, кто правит священной империей. Их ведет бог-дракон, величественный Эльрат, чьи изображения украшают гобелены, кубки, книжные иллюстрации и витражи в любом замке. Волю бога исполняют ангелы, их можно увидеть, и довольно часто, если ты близко ко двору. Среди людей есть один — император, он управляет империей, слушая пернатых созданий, а вот дальше — сплошная путаница. Бароны и графы, герцоги и лорды — маленькая Лиззи путала эти слова, пока однажды ей не довелось побывать на свадьбе двух домов.
Это случилось в летнем дворце, что был расположен неподалеку от герцогства Гончих. Для детей свадьба значила только одно — игры и множество угощений. Императорская семья, его герцоги и их бароны собрались под сводами белокаменного здания чтобы связать священными узами двух молодоженов. Оба были не первенцами и по традиции получали просто хорошее имение с землями, которые, однако, правящий герцог мог отобрать по желанию.
Почему бы им просто не стать баронами? — Думала тогда Элизабет. В конце концов у них тоже есть свои гербы, право наследия, владения и почет двора. Так почему нет? В доме ее отца — барона Гончих — было уютнее и веселее чем во дворце герцога, даже ангелы как-то навестили их скромное имение, а вот на свадьбу не прилетели — посчитали, что сей брак и без них будет благословлен.
— Гляди, — сказал отец, наблюдая за длинным белым шлейфом невесты, — однажды и ты выйдешь замуж, моя маленькая Лиззи, в этом самом дворце в такой же светлый день, а может, еще лучше. Ты и твои избранник — вы подарите мне любимых внуков, и мы все вместе будем собираться вечерами, чтобы понаблюдать за танцем сияний.
— Даже если мой муж будет мельником? — Как в той сказке, где простолюдин решил стать рыцарем, одолел темного дракона и женился на прекрасной баронессе из рода Единорога.
— Даже если так, главное, чтобы ты была счастлива.
С того дня прошло много лет, но так уж получилось, что за эти годы Элизабет практически не видела герцогов, только мельком. Она с утра до вечера расхаживала по улицам города, помогая крестьянам, чтобы поддерживать доброе имя своего рода. Девушка так вжилась в роль простых поданных империи, что когда отец позвал на бал, не хотела ехать.
Только вот это было не простое торжество. Раз в год император устраивал прием для всей своей свиты, только детей оставляли дома — в основном там обсуждали дела, которые малышам надоедали. Лиззи как раз вошла в тот возраст, когда еще рано было занимать место отца, но уже стоило задумываться о приобретении опыта.
Дочка барона помнила, как рисовала этот день — худший в своей жизни, по большому счету он таким и был. Ужасно тесный корсет, дурацкая лента, которая вечно выплеталась из волос и спадала на ухо, странные румяна, от которых все лицо чесалось. Как и полагается истинной леди, девушка гордо выстояла три часа церемонии, пока каждый подходил к императору, а тогда и сама подошла к Лайаму Соколу.
Никакого чуда не произошло. Не снизошло божественной благодати, волнение не упало на голову, и крылья за спиной у этого императора не выросли. Он был человеком. Человеком, которого Элизабет видела впервые, человеком, которого избрали и нарядили в мантию ангелы, тем не менее он не обладал той магией, которой не мог бы овладеть любой другой житель Асхана.
— Я попрошу вас лишь об одном, Ваше Величество, — сказала она, так как каждый должен был что-то сказать, — управляйте нашей империей столь же мудро и справедливо, как и годами до этого, хорошо что мы живем в мире и покое под вашей опекой.
Такая простая просьба, сочиненная за минуту, пока она подходила к нему, произвела впечатление даже на ангелов, стоящих у престола. Те зашептались о чем-то, но благородной леди до них не было никакого дела. Пудра ужасно чесалась, хотелось поскорее уединится и снять макияж, а еще поправить ленту — упала, снова, будь она неладна.
Пока темноволосая растворилась в толпе и медленно начала продвигаться к выходу из зала (пропажу одной уже высказавшейся девушки никто не заметит), вниманием правителя завладел другой вопрошатель.
— К Его Величеству у меня только один вопрос: когда состоится свадьба. В мои годы отец имел уже двух сыновей, до престола дожил только я, так не пора ли…
— Герхард! — Вскипел император, и куда подевалась его блаженная улыбка, с коей он принимал около сотни людей до него? — Сколько можно подымать эту тему? На выданье у нас только две невесты, они сестры, и поклялись выйти замуж в один день. Мы не станем нарушать их клятвы, да и твой возраст не столь преклонен — подождешь пару лет, пока Дейдре не найдут жениха.
Что ответил Волк, и что они в итоге решили, этого Лиззи не слышала. Она вышла в ближайший коридор, нашла огромное окно, которое пропускало много солнечного света, достала зеркало и принялась вытирать ненавистную пудру платком. Как она не старалась, а затея провалилась — макияж размазался, кожа покраснела, и все так же пекла от того румяна, что отец купил у какого-то левого торговца.
Именно в таком виде она предстала перед судьбой. Краснолицая, с растрепанными волосами, из которых торчала лента, еще и глаза покраснели от накатившей истерики.
— Прошу прощения, я не видел вас раньше, но меня так изумили ваши слова к императору. Скажите, как вас зовут, откуда вы родом?
Уже тогда кости фортуны застучали в руках хозяйки, они могли выпасть и в более удачный расклад. Почему она просто не ушла, почему не осудила его за то, что посмел шпионить за дамой? Почему не прикрыла своего лица, а лишь шутливо поклонилась и ответила.
— Элизабет, дочь барона герцогства Гончей.
Тем молодым человеком был Вячеслав. Он ужасно расстроился узнав, что «в герцогстве Грифона таких красивых дам не бывает», но обещал навестить соседей, и сдержал свое обещание той же весною.