Вагон для храпящих. Сборник рассказов

Дырка в обоях

Опубликовано в журнале "Реальность фантастики" и в сборнике "Андрей Белянин и его друзья: Дневник кота с лимонадным именем"

Мама была на работе, папа поехал за приятелями, чтобы помогли вынести мебель из комнаты: в детской намечался ремонт. Маша уже попрощалась с кроватью (купили новую, большую, она стояла в гостиной и пахла клеем), столом — его помыли, стерев мишку с разными лапами, мышонка, похожего на попугая, и одноцветную девочку, которая до сих пор стеснялась сказать, как ее зовут. А ведь Маша дружила с ней почти целый год!

Остались обои. Cовсем старые, не детские, зато за спинкой кровати на них виднелись настоящие золотые полоски, и еще к ним хорошо прилипали шарики пластилина, держались долго-долго — пока вокруг шарика не расползалось темное пятно. Тогда пластилин отпадал. Может, обоям было больно, они плакали, пластилин намокал, становился скользкий и больше не мог висеть. Или это собирались жители заобойной страны, много-много-много — они же малюсенькие, — и спихивали шарик, потому что он загораживал свет и у них плохо росла их заобойная капуста. Она была такая розовая и росла во все стороны, и сладкая. А без света капуста становилась зеленая и невкусная, как будто вареная.

В кармане у Маши лежал красный карандаш. Все остальные мама спрятала, потому что боялась, что Маша раскидает их по комнате, и взрослые, которые будут выносить мебель, поскользнутся на них и сломают себе ноги. И ручки мама спрятала, и все игрушки, кроме мягких. Маша бы и со зверями меховыми поиграла. Но папа сказал, что когда в комнате будет совсем пусто, ничего не останется, они будут клеить новые обои. А старые снимут. Все-все, не оставят ни кусочка. И настоящие золотые полоски за кроватью — тоже снимут. Как? Они же приклеенные. Но если папа обещал, значит, сделает. Поэтому Маша один карандаш тоже спрятала — от мамы. Какой попался. Бедные обои!

Чтобы им было не грустно там, куда они потом попадут, Маша нарисует им собаку. Она защитит обои от плохих людей. У Маши когда-то была собака Лизка, но она умерла. У Лизки был длинный хвост и пушистые уши. Маша нарисует обоям Лизку. Та очень громко гавкала, она их в обиду не даст.

Лизка вышла просто замечательная, длинная, красная, хвост кренделем, — как настоящая. Маша примерилась, занесла карандаш и стала вырисовывать глаз, вдавливая грифель в жирную точку, чтобы получился круглый и блестящий.

Пст!

Острие провалилось, прорвав бумагу.

Получилась дырка.

Маша наклонилась и заглянула в отверстие.

Много лет спустя, когда она вырастет и у нее самой будет дочка, и они как-то вечером станут вместе рисовать на обоях, и войдет мама — уже бабушка, и скажет: «Мало я в детстве тебя ругала! До сих пор не понимаю, ну что ты с тем куском обоев носилась?», Маша ответит: «Ну… у него на ногах росли рога».

Все остальное она разглядела потом. И зал «как в фильме или театре» (в ресторанах ей пока бывать не приходилось) — со множеством столиков, лепниной, зеркалами и драпировками на стенах, сценой и низкими ярко горящими люстрами, — и оркестр, и посетителей. Самым первым она заметила стоящего у двери высокого худощавого человека в костюме-тройке. У него была квадратная голова, а на ногах росли рога. Ветвистые, как у оленя.

Сначала Маше показалось, что все сидят неподвижно. Она моргнула — нет, все жило: зал разразился громовыми аплодисментами. Странные существа бешено хлопали, кто-то топал и свистел. На сцене маленький человечек, — у которого два уха свисали, как у кролика, а третье, самое длинное, стояло торчком на макушке, и с кончика его на девочку смотрел круглый черный глаз, — закричал в микрофон:

— Да, да, поприветствуем ее, нашего Создателя! И вернемся к делам, от которых отвлеклись буквально на минуточку, чтобы сотвориться. Итак, сегодня у нас в программе — выборы президента!

Зал отозвался бурей аплодисментов. Ведущий продолжал:

— Позвольте представить вам наших кандидатов! Хотя вы все их отлично знаете, кое-кто даже лично, однако кто-то, быть может, и забыл, более того — постарался забыть!

Часть присутствующих расхохоталась. Глаз на ухе человечка с микрофоном не отрываясь смотрел на Машу, хотя ведущий обращался к залу, и не просто обращался — он буквально вливался туда своим вниманием и словами. Девочке показалось, что выражение этого третьего глаза какое-то печальное.

— Итак, впереди по числу голосов у нас пока что мистер Офлер Массен, приветствуем! Прошу мистера Массена на сцену!

Рогатоногий, который тихо переговаривался с бледным молодым человеком в черной шляпе и с редкой порослью на подбородке, помахал, отвечая на громкие приветствия. В сопровождении своего помощника он двинулся мимо столиков, по дороге пожимая руки всем желающим. Ходить на рогах можно было только вперевалку: отростков много и все неровные. Поэтому кандидат в президенты носил ботинки на очень, очень высоком каблуке, точнее, двух каблуках — для устойчивости. Брюки мистера Офлера ниже колен были располосованы, чтобы хоть как-нибудь прикрыть рога, и Маше он сразу напомнил ковбоя.

— Второй наш кандидат — мистер Х. В.! Прошу любить и жаловать! Мы ждем вас, мистер Х. В.!

От других дверей к сцене двинулся толстый и крепкий, как баобаб, мужчина. Если мистер Офлер был почти лыс, то на голове мистера Х. В. цвели роскошные густые заросли волос, усиливая его сходство с деревом.

Кроликообразный коротышка продолжал надрываться:

— А пока достопочтенные кандидаты поднимаются на сцену и тепло пожимают друг другу руки, я напомню уважаемым избирателям обстановку. Пока что наш замечательный трактир — самого высшего класса! — «У Дятла» является миром-однодневкой и зависит от чужих рук. По времени создателей часов около шести вечера нас сотрут с лица вселенной-стены! — Зал издал общий стон. — Но если мы успеем выбрать президента и провести торжественную церемонию вхождения в должность, то станем самостоятельным миром! — Зал разразился аплодисментами. — Поддерживаю ваш энтузиазм, вы же поддержите ваших кандидатов! Не забывайте, у нас остались всего лишь сутки собственного времени! Постарайтесь отбросить разногласия и объединиться ради продления жизни нашего мира! Итак, слово предоставляется мистеру Офлеру Массену!