Валерия том 1

Глава 4

I

До сегодняшнего дня, дня майской Радуницы, Снежана не подозревала, что светофоры — это не «лучшие друзья на дороге», а слуги преисподней, которые не пропускают её домой. Стоит водителю такси поравняться со столбом, и трёхглазый выпучивает именно красный глаз и застывает. Её мобильник теряет заряд и не соединяется ни с одним из абонентов своей адресной книги, правда, разок выкрикивает-таки на ухо встревоженной хозяйке:

— Снежана, я лечу… Мы летим с Петей. В дом не заходи на всякий... Похоже на правду. Няне передай — её не подхватим, мы на кольце…

— Спасибо, Александр Ильич, спасибо… — отзывается Снежана и выпрыгивает из такси. Из её рук сыплются деньги для оплаты прямо на водительский коврик.

Мобильник тут же гасит экран — вот хозяйка и опустит его, измождённого, голодного, в атласный карман сумки или, на худой конец, в карман джинсов. Снежана так и поступает: стукнув предателя по корпусу, суёт его в джинсы, в боковой карман, вместе с пластиковой карточкой-ключом от калитки забора, ограждающего двор, в котором она выросла.

Вот Снежана уже у входной двери квартиры, сжимает в руке ключ, но открывать замок ей не приходится — от её пылающего взгляда дверь отворилась сама. Снежана перекрестилась — так учила няня — и вошла.

С порога ей в нос ударяет запах алкогольной отрыжки, а из кухни доносятся бормотания и мычания родительницы. По лицу Снежаны пробегает тень. Всплеснув руками, она швыряет в угол прихожей сумку, и тысяча мелочей, включая пудреницу, шоколадное драже и даже йо-йо, катится по блестящему паркету. К раскрытой пудренице тянет свою кривенькую ручку мальчик, на вид лет десяти, который сидит на полу у входа в гостиную. Скованные пальцы кое-как ловят чёрную блестящую игрушку, и мальчик смеётся, почти без звука, обнажая крупные зубы и запрокидывая голову. Пока его сестра скидывает туфли на каблуках, малыш стучит желанным трофеем по полу, и остатки пудры, клубясь розовым облаком, оседают на его будто пустые штанины, из которых выглядывают кончики носков.

— Миша… — с укоризной бросает Снежана братишке и тут же умолкает. Её взгляд падает на горстку останков мобильника родительницы.

Миша поступает так с любой вещью из мира взрослых, которая попадается ему в руки, поэтому наготове в каждой комнате лежит яркая игрушка для обмена.

Любой трофей Миша с лёгкостью обменивает на свой любимый мячик, покрытый мягкими лиловыми шипами. Впиваясь в напряжённые ладони мальчика, массажные иглы расслабляют мышцы, поэтому его пальцы начинают двигаться свободнее и свободнее.

С ногами дело обстоит хуже. Они не подчиняются. С самого рождения.

Родился Миша, когда Снежане минуло тринадцать лет. К этому времени она бросила гимнастику и уже прогуливала уроки — типичный подросток из семьи, где в достатке только деньги. Она чернила веки и пыталась курить в компании закадычных подруг. Классная руководительница на девочку с чёрными веками в конце концов махнула рукой и её родителей уже не вызывала, а вот мамам прилежных учениц было рекомендовано оградить своих дочерей от влияния Янович. И вот у сложной девочки появился брат, родной человек — от этой мысли у неё билось сердце на разрыв. В глазах малыша она увидела своё отражение, фантастически неправдоподобное: детское простое лицо и на нём улыбка. И вдруг поняла — это есть она настоящая.

Отныне после школы сестра маленького брата мчалась домой, а не на тусовки, поэтому закадычные подруги крутили у виска и посылали ей вслед потоки мата. Снежана взялась за ум, или, вернее, пришла в себя. И, хотя оценки не рванули к верхам, её авторитет в классе вырос до наивысшей отметки, такой высокой, что классная занижала ей четвертные баллы с упрямством ослицы, дабы не потерять свою веру в полное падение Снежаны Янович.

Дома Снежана не выпускала из рук крохотный комочек любви, даже когда готовила домашние задания. Кроватка стояла в её комнате, которая по праву стала называться «детской».

Старшая сестра не замечала, что малыш растёт слабым и неуклюжим, что мышцы его постоянно напряжены и если он двигает одной рукой, то вторая намертво прижата к телу. К шести месяцам он не сел, а в год так и не встал.

ДЦП. В отделении детской неврологии Яновичей будто окатили кипятком, до судорог. Снежана и её мать прорыдали всю ночь, каждая в своей комнате. А дальше врачи поставили и следующий диагноз, смириться с которым было ещё труднее, — задержка психоречевого развития.

Снежана смотрела на братика и не верила. Какая задержка? Он ведь разговаривает глазами. Ей самой до смерти хотелось заболеть — лишь бы был здоров малыш. Она не знала, как ему можно помочь, однако отдавала теперь всю себя, без остатка, и чувствовала, что стала сильнее, чем прежде, во сто крат.

Прошёл год. Крёстный нашёл для малыша няню, Анастасию Сергеевну, женщину немолодую, но крепкую, приятной внешности и с великосветскими манерами. У Анастасии Сергеевны были длинные волнистые волосы ярко-пепельного цвета. Она собирает их в пучок на затылке, и другой причёски у неё никто никогда ни видел. Одеваясь, няня тоже не изменяла своему авторскому стилю: изо дня в день она носила светлые блузки с воротничком и удлинённые юбки свободного кроя. Её праздничная одежда не отличалась от повседневной. Разве что в торжественный день Анастасия Сергеевна надевала жемчужное ожерелье и брызгала шею цветочной водой. Была у новой няни и ещё одна особенность: всё лицо было испещрены морщинами не по возрасту. Особенность эта досталась ей в наследство от именитых предков. У женщин её рода по материнской линии лицо покрывалось сеткой морщин уже годам к пятидесяти.