Вальс на костях

Мороз ломит ребра...

Ветер бил в лицо, не давая сделать вдоха, колкими льдинками царапал прикрытые веки, бросал в лицо пригоршни снега, стараясь задушить поскорее. Уничтожить.
Ирондель бессильно опустилась в сугроб. И словно упала спиной на мягкую перину, тут же проваливаясь глубже, сдаваясь без борьбы смыкающемуся над головой белоснежному покрывалу. Пелена подернулась хрупкой корочкой наста и похоронила под собой подававшую надежду колдунью.
Сколько времени пройдет, пока ее найдут? Найдут то, что от нее осталось? Год... может десять лет, а может даже вечность. Кому повезет наткнуться на кусок льда неверной формы, напоминающей сердце, а с ним небольшую серебряную брошь — обманчиво хрупкий и нежный аконит?
Дель расслабленно закрыла глаза и вдохнула полной грудью свежий морозный воздух. Впереди ее ждали покой и забвение. Кажется, она даже этого хотела.

Снежная перина под ней прогнулась, жалобно хрустнула и выбросила прочь из ледяного кокона. Ирондель снова падала, бесконечно долго и утомительно. И стоило ей подумать о том, что она зря не смотрит, куда летит, ей выбило дух от удара о толщу воды.
Дель слабо дернулась, пытаясь бороться, сделать хоть что-то, лишь бы не задохнуться, но неведомая сила потянула ее ниже, ко дну. Вода хлынула в нос, заполнила рот солью и горечью.
И мир померк окончательно...
 

— А! Проснулась наконец. Я думал, что придется закопать и тебя.
Дель нехотя открыла глаза, справившись с одолевшим ее кашлем, обвела мутным взглядом место, где оказалась. Серый каменный потолок, холодные стены, местами завешанные коврами, обуглившимися по краям. Тусклый свет нескольких свечей в грубоватых светильниках. Она так и не узнала окружения и несколько мгновений пыталась вспомнить, что произошло прежде, чем она оказалась здесь, пыталась вспомнить это место, но память отказывалась возвращаться.
— Кого ты уже закопал? — вышло хрипло и грубо. Собеседник мог бы  проигнорировать ее вопрос, а мог и вовсе не услышать, потому что голос отказался звучать громче полушепота.
— Твоего кота. Действительно прекрасный зверь. Сражался до последнего, — собеседник вздохнул печально, словно действительно жалел об участи каракала. — Если бы не он, я, верно, и не нашел бы тебя. Так что, если хочешь, умер он не зря.
— Зря.

Ирондель сделала неловкую попытку сесть, зашипела от прошившей ее насквозь боли и вытерла тыльной стороной ладони выступившие слезы. Кажется, все же поспешила. 
Отдышавшись, она попробовала еще раз сдвинуться с места. Вышло куда лучше, но не менее больно.
— На твоем месте, я бы продолжил лежать, — она повернулась на голос и на мгновение оторопела. 
Он стоял спиной. Густые золотые волосы были заплетены в небрежную косу, словно их собрали наспех. Дель оперлась ладонью о ближайший валун и покачала больной головой. Нет, это просто глупое наваждение. Она сжала пальцами переносицу, пытаясь сосредоточиться, тяжело вздохнула.
— Ты мне кажешься, да? — ей очень хотелось верить, что стоящий спиной человек, так и не оторвавшийся от алхимического опыта, является всего лишь плодом ее больной фантазии.
— Раз встала, подай чернильных орешков. Они в коробке рядом с тобой. И обуйся.
Собеседник повернулся к ней боком, чтобы она лучше его расслышала. Ирондель успела разглядеть его профиль, острые эльфийские уши и затянутый белесой пеленой незрячий глаз. И от облегчения едва не заплакала. Не тот.
— Я приняла тебя за другого, — огляделась в поисках коробки, а найдя, бросилась с нарочито занятым видом ковыряться. Выходило неловко и по-прежнему больно. — Ш-шарнак! — прошипела, а после выплюнула ругательство полностью:
— Тхугаль шарнак!
Эльф засмеялся.

Его звали Айрэаннар и он был из исчезнувшего много лет назад с карт Златолесья. Это было все, что он счел необходимым ей о себе рассказать, до всего остального она дошла уже сама. Эльф не был стар по меркам своего народа, хотя пережитое когда-то в прошлом несчастье наложило отпечаток на его внешность. Зрение он потерял не на войне, а много позже, и виновников его слепоты Дель теперь костерила на все лады, употребляя отнюдь не эльфийское «тхугаль шарнак», а куда более крепкие ругательства. Иначе наказать провинившихся не поднималась рука — без них она бы не добралась до глубокой каменной чаши, наполненной теплой водой из источника.
Ее подтолкнули аккуратно мордой ближе к водной глади и ласково фыркнули. 
— Ну спасибо! Без тебя я бы не догадалась, куда мне надо, — она поморщилась и решительно схватилась за подол рубахи, собираясь с силами, чтобы раздеться. Черный дракон, ткнувший ее игриво мордой, снова фыркнул и с радостным визгом плюхнулся в чашу, тут же вынырнув и приглашающе зарокотав.
Вместо все ещё мнущейся Дель в купель соскользнули четыре собрата рептилии.
— Сволочи.

«Вода там волшебная, — вспомнила она слова эльфа, — не обещаю, что исцелишься полностью, но легче станет точно...» — смотрел Айрэаннар при этом на нее так жалостливо, что хотелось провалиться сквозь каменный пол. Жалеть кого-то для Дель было приемлемым, но чувство жалости к себе она не могла принять. 

Гибкий чешуйчатый хвост обвился вокруг лодыжки и потянул, заставляя рухнуть в воду, неприятно ударившись при этом копчиком. Игры у дракончиков были более чем жестокие.
— Вы меня должны были проводить для лечения, а не для калеченья, — тело отозвалось пикой боли, но Ирондель все равно улыбнулась драконам-недорослям.

О своих питомцах эльф рассказывал легко, словно давно признанные мифическими ящеры были абсолютно обыденными, как, например, кошки. Всех пятерых Айрэаннар нашел случайно, когда впервые забрел в пещеры. Сперва он и вовсе принял драконьи яйца за оставленные подземными эльфами куски шлаковой породы, и только после того, как «камни», которыми он обложил свой очаг, растрескались и явили на свет редкостных уродцев с крылышками, до эльфа дошло, что свершилось чудо.
Он никогда не верил в легенду об исчезновении драконов, но также как и остальные ни разу не встречал о них трактатов, чтобы узнать, как растить таких зверей, чем кормить и как обучать. Поэтому стал действовать сам, скорее полагаясь на интуицию, а после записывая наиболее удачные решения. Загадкой оставалось одно — как после потери зрения от драконьего пламени, эльф не потерял способности записывать все исследования.