Важная птица

Важная птица

Никто не знает, каковы его силы, пока их не использует.

Иоганн Вольфганг Гёте

Опаздывать в первый день семестра, куда это годится! Но что поделать, если с самого утра не задалось – будильник не прозвенел, а автобус издевательски захлопнул двери прямо передо мной. В ожидании следующего я полчаса провел под дождем, однозначно, к вечеру буду шмыгать носом. Но это не главное! Главное – сегодня наконец начинаются факультативные занятия, из которых я выбрал курс литературы и словесности. Зачем это будущему программисту?

Три года назад я и понятия не имел, чем хочу заниматься в жизни. Как разносторонне одаренному ребенку мне одинаково хорошо давались математика и рисование, спорт и компьютеры. Но больше всего мне нравилось проводить время за книжками. «Из любви к чтению карьеру не построишь» – любил повторять мой отец, и я скрепя сердце согласился на обучение очень полезной, прибыльной, но такой скучной профессии.

Мне по-прежнему отлично удается справляться с компьютерными программами, находить хитрые ходы для оптимизации работы систем, но удовольствия от этого всё меньше. Машины – холодные, расчётливые и предсказуемые создания, куда интереснее наблюдать за людьми, за их неповторимыми эмоциями и ловить моменты. Так появилось мое хобби – делать зарисовки лиц и смешных эпизодов, записывать фразы случайных прохожих и собственные мысли, важные лично для меня.

Следующий автобус пришёл очень нескоро – я весь продрог и безнадёжно опоздал. В добавок к уже имеющимся неприятностям не получилось пробить проездной талон, и теперь я по сути ехал зайцем. Тревоги добавлял и непривычный маршрут – сегодня мне в новый корпус. Через запотевшие стекла в серости предрассветного часа все улицы и остановки выглядели одинаково. Единственная удача: утренние пассажиры оказались богаты на образы, достойные попасть в блокнот, и я сделал несколько пометок.

В скрипучем голосе громкоговорителя кое-как удалось разобрать объявление нужной остановки. Осталось найти учебный корпус, но это не составило труда – к нему со всех сторон понемногу стекались студенты.

Привыкший к скромности компьютерных классов, я ожидал от гуманитарного факультета некоторой помпезности. Высокие колонны у входа, барельефы на фасадах, мирно дремлющие в рамках портреты великих мужей. И что я вижу в итоге? Узкие коридоры, забитые в пластик, хлипкие двери аудиторий, и почему-то пахнет резиной. Чисто, современно, скучно. Где мои колонны?!

Из щели приоткрытой двери доносится речь преподавателя – едва ли приятнее гнусавого автобусного громковещателя. На цыпочках я подошёл к следующей – кажется, она вела в ту же аудиторию, только на задние ряды. Отлично, у меня получится остаться незамеченным. Сейчас только проскользну за тот стол, там, кажется, не занято.

– Потрудитесь объяснить, что вы делаете! – внезапно раздался колючий голос.

Я кожей почувствовал десятки уставившихся на меня недоумённых взглядов. Самый неприятный из них принадлежал незнакомцу в плотном твидовом пиджаке и безупречно отглаженных брюках. Высоко задранный гребень волос придавал образу эксцентричности. Некрасивые складки у рта свидетельствовали о крайнем раздражении мужчины.

– Я… я с этого курса, опоздал.

– И вы считаете правильным попасть на лекцию вот так, подобно вору?

– Я не хотел мешать…

– Довольно упражнений в пустословии! Вы самым безобразным образом прервали занятие и потратили мое драгоценное время.

Я кипел от возмущения. За три года в этих стенах ещё ни разу не приходилось видеть, чтобы преподаватель вел себя подобным образом. Студенты привыкли общаться с наставниками на равных, а этот позволяет такие высказывания!

– Сядьте на свое место и займитесь наконец тем, что положено примерному ученику.

Понимая, что этот бой мне не выиграть, я шумно сел и со злостью уставился на стол, словно тот был виноват в моих злоключениях. Конечно, записывать лекцию мне и в голову не пришло – какое тут, этот предмет того не стоит! Но создать видимость всё же придётся.
Я раскрыл блокнот и усмехнулся – утренние зарисовки из автобуса оказались очень даже ничего. По верху страницы неровным от тряски почерком была нацарапана фраза: «Мы не знаем своей силы, пока не опробуем её». Почему записал это, уже и не помню. Но сейчас… чем не руководство к действию?

Минут через пятнадцать негодующего пыхтения на бумаге появилось несколько кривоватых картинок. Я, довольный результатом, чуть отстранился от стола и стал рассматривать наброски, прищуривая то один, то другой глаз. Мой сосед, до этого откровенно скучавший, подсел чуть ближе и заглянул в блокнот. Я чувствовал себя почти отомщённым, а мой товарищ трясся в беззвучном смехе.

«Завод по производству жаб» – гласила первая подпись. На картинке из широко раскрытого рта профессора выпрыгивала очередная лягушка. Я решил, что это лучшая аналогия на своеобразную манеру лектора округлять и акцентировать гласные у некоторых слов.

Следующая картинка изображала индюка на неестественно длинных ногах в клетчатом пиджаке, ужасно напоминавшим профессорский. Сверху помечено: «Важная птица». Тут уже мой сосед не удержался от неопределённого звука, но подавился им, заработав от лектора ядовитый взгляд.

– А я-то всё думал, кого он мне напоминает. Точно! А ещё можешь?

Я кивнул и вернулся к работе, делая вид, что усердно конспектирую слова профессора, потому не заметил, что многие в классе бросали на меня украдкой заинтересованные взгляды. Спустя полчаса прозвучал долгожданный звонок. Новоиспечённый товарищ в полный голос поприветствовал меня и с чувством пожал руку.

– Эй, Генри, скорее, пошли!

Я засуетился, на ходу складывая вещи в сумку, и поспешил за Генри и увлекающей нас толпой остальных студентов. Компания нового друга тепло встретила меня и со смехом принялась обсуждать произошедшее на лекции.

– Молодой человек! Не так быстро.