Вдова моего брата

Глава 1

POV Ремо

На нос упала первая капля. Разрешаю ей скатиться вниз, имитируя слезу.

Поднимаю голову, чтобы посмотреть на мрачные тучи. Сами небеса оплакивали смерть моего старшего брата. Безликая унылая сырость. Лишь пожелтевшие деревья скрашивают тусклый пейзаж. Ветер рьяно колышет ветви, отчего листья срываются, падают на жухлую траву, оставшуюся после жаркого лета.

Прикрываю глаза, устало выдыхая. Плечи давит под тяжким грузом ответственности. Я уже давно тяну на себе бремя главы семьи, хоть и не являюсь им по праву рождения.

Прошло пять лет, как Марко отошёл от дел. Сперва я думал, что он вымотался, решил сделать перерыв, заодно дав мне шанс проявить себя. Значительно позже я узнал, что причиной стала болезнь, с которой брат боролся до последнего вдоха.

Вздыхаю, осознавая: жизнь уже никогда не будет прежней, хоть по сути ничего не изменится. Мать продолжит идеализировать брата, сестра вторить ей, словно попугай в золотой клетке, а я сожму кулаки, как делал всякий раз, сталкиваясь с очередной задачей, и решу проблему, какой бы она ни была.

Похороны подошли к концу. Брат занял почётное место среди наших предков, став именем на надгробии. Мы никогда не были близки: сказалась разница в возрасте. Он был старше на пятнадцать лет и не особо обращал на меня внимания.

Когда умер наш отец, мне было пять лет, Джио – три: обязанности сами упали в руки Марко. Слишком рано. Возможно, именно это привело к истощению организма. Я видел его тело перед кремацией. Он больше походил на скелет, чем на взрослого мужчину, каким когда-то являлся.

Дождь не набирает обороты, но периодически напоминает о себе. Обстановка помпезно-унылая. Дорогое надгробие как сожаление обо всех ссорах, желание очиститься, показать былую любовь.

Морщусь. Будто ему сейчас есть до этого дело. Причина конфликта с братом весьма реальна и до сих пор является мишенью.

Глаза сами находят одинокую фигуру в стороне. Простое чёрное платье в пол, с длинными рукавами, висело бы на ней балахоном, если бы не корсет.

Девушка едва держалась на ногах, качаясь вместе с порывистым ветром. Её лицо скрыто тёмной вуалью, но я точно знал, кто она, хотя никогда не видел.

Вдова моего брата.

Эва Де Сантис.

Мама отзывалась о ней исключительно как о бесчестье и чуме, свалившейся на нашу семью.

- Какой позор! Унижение! Рауль в гробу крутится, словно баран на вертеле! – упрекала она Марко при каждом удобном случае. Именно по этой причине брат перестал навещать её и нашу сестру, во всём подражающую матери. – Чуяло моё сердце: ему нельзя было ехать в ту дикарскую страну. Слышала я, как эти вертихвостки завлекают мужчин. Сирены! Ламии! Ох, как он мог?

Для меня оставалось загадкой, почему брат не просто привёз с собой русскую девушку, но и женился на ней. Слышал от знакомых, что она красива, но не мог лично убедиться. Свадьба была поспешной, а я был в командировке. К моему возвращению, мать уже успела разругаться с Марко в пух и прах, после чего он закрыл двери фамильного поместья, никому не позволяя вторгаться в их жизнь с молодой женой.

Теперь она стала вдовой. Если верить слухам, Марко завещал ей всё наше наследие. Станет ли эта девушка в чёрном одеянии моим врагом - будет известно в ближайшее время. Пока же она просто крестик в моём блокноте.

Прощание подошло к концу. Скорбящие постепенно возвращались в дом, мама коснулась моего локтя.

- Идём.

- Да, сейчас.

Джио обняла маму за плечи, повела по вымощенной дорожке, соединяющей дом и фамильное кладбище Де Сантис. Вокруг никого не осталось, только я и девушка с вуалью на голове.

Она не видела меня и даже не слышала. Видимо, решила, что осталась одна среди безмолвных плит. Её плечи опустились, она сгорбилась, наклоняясь, положив ладонь на надгробие.

Настолько худая, что, казалось, выступал каждый позвонок. Спина словно вот-вот переломится пополам. Я хотел шагнуть к ней, но повременил, услышав хриплый всхлип, после которого девушка заговорила. Хмурюсь, думая, что меня поймали, но быстро понимаю: она обращается вовсе не ко мне. Да и говорит на родном языке.

- Ты меня обманул, - голос её скрипел, будто простуженный. – Обещал, но не выполнил. – Интонация меняется, свидетельствуя о накатывающей злости. – Эгоист! Как ты мог? – Ярость оборачивается отчаянием. Из её лёгких вырывается свист, а затем горестный стон. - Что мне теперь делать? Как прикажешь жить?

Надгробие достаёт ей до бедра. Она стукает кулаком по камню, рычит от бессилия. Сострадание никогда не было частью моего характера, но на считанные секунды мне становится её жалко.

- Ладно, - смирение. - Я сделаю, что ты просил. Всё сделаю, слышишь? Жизнь за жизнь.

Ветер не даёт мне задуматься о сказанном. Он присоединяется к женскому гневу, невидимой рукой смахивает вуаль, давая ей встретиться со свежим осенним воздухом, открывая лицо.

Пресс напрягается. Ком в горле скатывается по пищеводу. Я вижу лишь заострённый профиль и длинную шею с бледной кожей: и этого достаточно, чтобы задержать дыхание.

Она дрожит, словно лист на старом дереве, склонившемся над могилами наших дедов и прадедов. Тот же нахальный ветер налетел и сорвал с него оранжево-красную охапку, покружил и ударил по ногам девушки. Передо мной словно ожила мглистая картина неизвестного художника. Завораживает своим скорбным очарованием.

Вдова выпрямляется, словно отрезвев. Горесть отступает. Она вскидывает подборок и медленно разворачивается, заметив, что всё это время была не одна.

Теперь я могу увидеть её лицо полностью. Угловатые скулы с рассыпанными веснушками, небольшой прямой нос, густые дуги бровей и под ними раскосые серовато-голубые глаза, окружённые тёмными трепещущими ресницами.

Желание в полной мере оценить красоту девушки заставляет взгляд спуститься ниже. Но я вижу лишь излишнюю стройность, без изгибов и приятных округлостей. Не могу не задаться вопросом: что заставило её похудеть до такой степени?