Вечная зима

Глава 16

А теперь переместимся в крепость Боун, откуда был родом Дитмар, муж Сандры, и куда хотели попасть Светозар и Катрин. Однако речь пойдет не о Дитмаре или Катрин, а о Йоране - сварливом старике-долгожителе, символе крепости и некогда прославленном во время Первого нашествия воине. Многие жители воспринимают его не иначе, как сумасшедшего, а в пабах крепости ему дали прозвище “умалишенного бессмертного”. Однако правитель крепости Эдуард резко порицал такое отношение, напоминая всем о былых подвигах старика, благодаря которым все они могут жить. Немногие разделяли идей Эдуарда, но все беспрекословно подчинялись. У него было и другое прозвище, гораздо более нейтральное: “Железная рука”, основанное на имеющемся у него протезе вместо утерянной в прошлых схватках левой руки. Протез был особенным ввиду закрепленного на нем миниатюрного арбалета.

Жизнь в крепости шла своим чередом до тех пор, пока до Эдуарда не дошло сообщение о нашествии волколаков. И правитель поначалу не поверил ей, пока лазутчики его не подтвердили её слова. И крепость стала готовиться к отражению атаки. Итогом такой подготовки стало успешное отражение первой волны волколаков, причем людские потери оказались немыслимо мизерными. Среди жертв оказался и родственник Йорана по имени Фолкор. Он приходился старику внуком через несколько десятков поколений. Старик не горевал. Никогда. Даже смерть его собственного сына несколько тысяч лет назад не выбила у него слезу. Да и сердце его успело очерстветь за всю его долгую жизнь.

Йоран стоял в свое обветшалой халупе рядом с гробом, в котором покоился Фолкор. Он разглядывал пожелтевшее лицо мертвеца и скорбно мотал головой.  

-Повезло же тебя уйти из этого мира так рано, да ещё и в бою со зверем, - с нарочитой завистью молвил он. - Пускай тебя и задрали почти сразу же, но я все равно горжусь тобой…только не зазнавайся там! Знаешь, если бы мертвые души обладали способностью говорить с живыми, то ты бы явно со мной не согласился, а может даже и разгевался. И все равно скажу тебе одну мудрую вещь. Уж лучше подохнуть в расцвете сил, нежели влачить жалкое существование в этом мире. И даже не смей оспаривать это! Я живу здесь уже не первую тысячу лет и большую часть этого времени я трухлявый старик. А стариком я стал уже в…эм…в тридцать семь вроде. Тридцать семь лет, Фолкор! А сколько я прожил? Вот-вот, так что замолчи и не перечь мне. Жизнь вечная - проклятье мудрецов, если только она не сохраняет твою молодость. Источник молодости, - усмехнулся старик. - Жалкая подделка и ложь. Мудрецы обозвали его так. Правильнее было бы назвать “Источник вечной старости”. И дернуло же меня послушать друга своего сердечного и выпить целый бокал из родника. Но ничего. Вечность не длится вечно, как бы глупо это не звучало, и вскоре вся жидкость этого бокала выйдет из меня, позволив смерти забрать мою душу. А вот скоро ли это произойдет - неясно. Ну, благо большую часть вечности я уже отжил, и то хорошо.

Тут Йоран заметил кусок бумаги, торчащий из кармана покойника.

-Завещание, - недовольно молвил он, развернув сверток. - “Позаботиться об Альрике, сыне моем”? Да ты издеваешься? Что не завещание, так “позаботься о моих детях, своих пра-пра-пра-пра”…ладно, я скорее умру, чем перечислю их всех. И все же никуда я от этого не денусь, придется исполнить это писанное наказание. Хотя и смысла в этом совсем немного. Первую атаку волколаков Эдуарду повезло отбить только благодаря большим запасам Холодного огня, массивным арбалетам с черными стрелами и доблести воинов, но хватит ли всего этого для отражения второй атаки - большой вопрос. Вольга был не так глуп, как нам всем казалось. Потому-то мы чуть было и не проиграли ему. Если первая атака зверей отбита, значит следует хорошенько готовиться к большой. Ладно, чего рассуждать об этом! Я выживу при любом исходе и отправлюсь в пустынные земли. Да, это моя мечта, Фолкор. И даже вернувшаяся ко мне молодость не изменит его.

Йоран отправился в храм, где служил Альрик. Шел он чрезвычайно медленно, иногда останавливался для отдыха. Охмелевшие в пабах старики (но ему они казались обычными мужами, не знающими настоящей старости) надменно глядели на Йорана, словно бы желали ему скорейшей смерти. Девы сторонились его, перешептываясь о чем-то своем. Дети блистали наибольшей наглостью. Они окружали Йорана и открыто называли бранили его, пытались отобрать трость и свалить его наземь. И непонятно, из каких побуждений они себя так вели. То ли из зависти к долгожительству старика, то ли из ненависти к старикам в целом, то ли из-за того, что Йоран был под личной защитой Эдуарда. И Йоран склонялся к третьему. Эдуард так часто восхвалял старика и благодарил Богов за то, что они одарили его долгой жизнью, дабы все живые почитали его, что многим это стало не по нраву. Они были уверены в том, что старик рад подобным привилегиям и без зазрения пользуется ими. Йорана же это, мягко говоря, раздражало.

Для того, чтобы войти в храм, предписывалось исполнить некий ритуал с поклоном и молитвой, после чего постучать в дверь. Только служитель имел право пустить кого-то внутрь Йоран же вошел просто так. В это время Альрик проводил службу перед воинами. Он молился за них Богам Низшим, желал могучего здоровья, прилива сил для последующих битв. Вскоре он всех распустил и тепло принял Йорана, совсем не вспомнив о его наглом появлении. Он пригласил старика присесть на лавку, а сам стоял рядом (служители не имели права сидеть в храме) и рассказывал о всех тех тяготах, которые приносили с собой жители, и душа его невольно принимала всю эту грязь. И как сложно ему выносить проблемы других, и как ноги его болят после всех служений, и как сердце его болит за каждого жителя крепости. Йоран не выдержал.        

-Тебе только третий десяток, а ноешь, как старик, - строго вымолвил он и стукнул тростью по каменному полу. Альрик просил его не источать отрицательных эмоций в храме. Йоран плюнул себе под ноги, чем ещё больше расстроил Альрика.