Вечная зима

Глава 21

Истерический женский крик вырвался из покоев Сандры и неумолимо пронесся по коридору, толкнув Януша в затылок. Ребенок аж подпрыгнул на месте, после чего замер в нерешительности, подпитываемой страхом столкнуться лицом к лицу с чем-то ужасным. Его дрожащие зрачки уперлись в уголки глаз. Оттуда же послышались звуки зарождающейся суматохи. Треск дерева, ясный скрежет стекла, скрип половиц. Прорезавшийся сквозь непрекращающийся крик Сандры мужской рев, граничащий с ревом дикого зверя, Януш вновь подскочил на месте и ворвался в ближайшую комнату. Нацепив на себя шкуры и сложив в карманы фляжку и “искристые” камни, юноша выпрыгнул из окна, прямиком в самый крупный сугроб. Из окна, ведущего в покои Сандры, вылетели останки дикаря, окропив снег смешанными с мясом кусочками кожи и раздробленными костями. Януш не смог сдержать короткого вскрика, сжавшего его легкие до состояния сморщенной сливы, и бежал прочь из города.

Дикий рев преследовал задыхающегося со страху и бега по высоким сугробам юношу. Он даже не понимал, зачем он бежит, если дикари уже явно идут по его следам. А идут ли? Да, наверняка! А если они ещё не наткнулись на его следы, то неотвратимо наткнутся на запах живой плоти. А они могут? Должны, они ведь глупые, ведомые яростью и голодом звери! Януш размышлял над каким-нибудь планом действий, ибо просто бежать есть неизбежный путь к погибели - его точно настигнут. Но в промерзшую насквозь голову ничего не лезло. В изодранные сапоги забрался снег, вызывая жгучий холод, закравшийся под кожу и ползущий вверх. Сердце билось столь быстро, что Янушу начинало казаться, что его главная мышца просто разорвется на части, и он падет ничком замертво. Но нельзя останавливаться! Остановка сродни притяжению смерти к своей измученной тушке. Но бежал ли он? То есть да, он перебирал ногами, падал и поднимался, но не бег ли это на одном месте? Кругом лес. И эти лесные просторы оставались неизменными как ранее, так и сейчас. Он пытался бежать быстрее, однако пульсирующие от усталости ноги просто не могли двигаться быстрее. Напротив, они все чаще требовали отдыха и двигались все  медленнее и медленнее. Довольно бредовый страх бега на одном месте уверенно вытеснялся жаждой тепла и безопасного места. Януша не тревожили ни голод, ни жажда воды, ни странным образом потемневшее небо, облившее все вокруг темно-синим оттенком. А ведь сейчас должно быть не позднее полудня. Странно. Видно, в этой части запада, по которой пронеслись волколаки, воцарился вечный вечер. Януш обернулся и, не справившись с ногами, упал в снег. Приглушив дыхание, он прислушался к лесу. Ветер…и все. Видно, дикари и вовсе не гонятся за ним, ведь если бы они гнались, то уже бы настигли его. Но это не повод останавливаться! Януш отряхнулся и побежал дальше.        

Сугробы высились на уровне груди. Это не останавливало обезумевшего Януша от навязанной самому себе идеи. “Движение - это жизнь, - повторял он. - Остановлюсь - умру”. И никакие сугробы не могли воззвать к его разумности. Местности, где сугробы достигали невероятных высот, таили в себе свои опасности, связанные с легендами Нетоличей о Дне Мира. Ещё его отец Добромир рассказывал о них, но Януш, видно, совсем позабыл об этом. На Дне Мира обитают погибшие от холода люди, звери и прочая живность. Тамошний холод обжигает, точно самый горячий огонь, а снег там вездесущий и представлял собой единство неба и земли. Словом, попасть туда - участь не из приятных хотя сказки и легенды, завязанные на особенностях северных местностей, всегда пестрели хорошим концом.  

Несвоевременно ощутив чрезмерно рыхлый снег, Януш сделал фатальный шаг. Он провалился вниз и, пробив ступнями крышу, упал посреди прихожей. Приоткрыв глаза, он удивился глубине своего падения. Над головой зиял продолговатая труба, уходящая, казалось, высоко-высоко в небо. “Дно мира, - подумал он. - Сказка, построенная на правде. Это всего лишь заметенное снегом жилище и не больше”. Все углы избы были завалены горками снега, у печи лежали замерзшие, со временем почерневшие человеческие останки, увешанные легкой одеждой. На печи, за рваными шторами, лежал сверток, в котором ютились заледенелые останки младенца. Заглянув в подпечье, Януш разглядел дрова и быстро скидал их печь. Он расстелил шкуры на печи, сам забрался наверх и уселся в ожидании. Только его спина ощутила первые следы тепла, он расслабился и провалился в сон.    

Спалось Янушу плохо. Частые ночные кошмары, неразрывно связанные с прошлым, терзали его. Так он вспоминал своего бесстрашного и смелого отца Добромира – поистине великого воина, который погиб героем. Он вспоминал и Акамира, коего винил в смерти отца и всего селения. “Плохой лидер, - бормотал он во сне. - Я лучше…я хотел лучше…”. Но его навязчивое желание обратилось гибелью для всех тех, кого он собрал с собой. Мучение, настигнувшие его в плену у дикарей, оказались наиболее яркими и навсегда оставили свои борозды в его душе. Будь он более терпелив и рассудителен, то всех губительных последствий для него и всех, кто его окружал, можно было избежать. Размышляя о кошмарах, он вдруг подумал, что поступки всех, даже не взаимодействующих друг с другом людей связаны меж собой. Быть может, если бы он остался в Воино, то Добромир каким-то чудесным образом выжил, да и вообще волколаков давно бы уже истребили. Януш спросил себя, а существуют ли кроме текущего мира другой, где сложилось все иначе. Где волколаки были полностью побеждены. Или где он сам стал хорошим воином и вел армию человечества против волколаков. Хотел бы он взглянуть на это, хотя бы перед смертью.

Плохой сон очень плохо сказался на состоянии юноши. Воды вокруг было в достатке, но вот еды не было совсем. Затуманенный усталостью разум не остановил его от открытия входой двери. Посыпавшийся внутрь снег пусть и свалился на голову Януша, но вместе с тем отрезвил его. “Снег…кругом один снег”, - первая светлая мысль Януша за последние пару дней. Следующая мысль тоже оказалась вполне адекватной и заключала в себе идею прорыть тоннель до другого дома, а там ещё до одного. Может таким образом ему удастся выбраться к более мелким сугробам. С другой стороны, никакие более здравые думы его голову не посетили. Януш обвязал себя шкурами, затянул веревки у кистей рук, шеи и ног, дабы снег не смог завалиться внутрь. Раскидав снег у входной двери, он упал на карачки и принялся копать тоннель. Чем дальше уходил Януш, тем больше сгущалась тьма, пока полностью не лишила его зрения. Единственным ориентиром оставались руки, но и теми следовало орудовать осторожно. Обвал тоннеля грозил мучительной холодной смертью.