Ведана

Ведана

Давно сказано было древними, что знать судьбу – лишь измучиться. Сказано то было крепко и надёжно, а впрок не пошло. Живёт человек, от земли живёт, да всё в небо смотрит, не о том загадывая…

Ведану знали на три округа и четыре дола – слава за нею шла добрая, но грозная. Говорили, что судьбу видит метко и речёт о ней непримиримо. И если обратишься к Ведане, она тебе поможет, да только отменить уж сказанного ею никак нельзя.

Поначалу, как слава крепла, приходили дурные и суматошные к ней, несли дары, просили:

–Скажи, родная, что всё будет ладом!

Но молчала Ведана, в дом уходила, даров не брала: не говорила она прошенное, рекла лишь правдивое…

Во всяком случае, пока была молода.

Потом, конечно, приноровилась и лгать, и хитрить, и туманно изъясняться. Не от злости, нет, и не от неумения толковать правильно знаки в застывшем воске или в дыме жжённой коры, нет! – от милосердия и сострадания лгала.

Придёт к ней счастливая невеста с тремя подружками, каждая вроде бы и в смех и в колкость ловка, а всё же мнутся и боятся Веданы, вернее – слов её. Сама-то Ведана женщина без возраста, вроде бы и красива чем-то, а вроде и краше есть; фигурой крепка, встречает без ласки, но и без гнева. Как бездушная!

–Подскажи мне, – просит невеста достаёт из рукава прибережённую цепочку. Матери скажет что пропала, а та уж не дознается.

Ведана кивает. Заводит своё мастерство, и смирно сидят молодые, нет больше шуточек и колкостей – кончилось их время, пала их власть, за пределами дома Веданы говорить и петь можно, но здесь и язык не шевельнётся. Слишком мрачно и тихо в доме.

У Веданы руки холёные, труда не знающие. С такими руками дивно видеть кого в деревне, где каждый от земли идёт, и каждый с малых лет труд встречает. Но Ведане не нужно трудиться. Всё, что нужно, дадут ей её гости. Не одних местных она привечает! Приезжают к ней и из далёких земель, да обязательно в крытых повозках, скрывая гербы и витые узоры. Едут к ней, шепчутся, оглядываются, прячут лица…

Руки холёные да дело своё знают. Ловка она в движениях. Режет мелко-мелко коренья полыни горькой, заливает их маслом трёх трав, перемешивает, и в занимающееся варево бросает осторожным движением сушёный цветок. Раскрывается цветок, отдаёт аромат, ползёт по дому Веданы дымок – другим он ничто, а она в нём ясно видит.

И увиденное ей не нравится. Счастливица, что сидит перед нею, своей красотой блистая и молодостью, в изгибах дымка совсем блеклая, несчастная, замученная, изломанная. Не повезёт ей.

Но толку? Что от слова? Раньше, когда Ведана была молода, когда только взяла силу от матери и дело её переняла, так и пыталась ещё что-то исправить. Твердила правду, да только слушал её кто? Качали головами, да делали по-своему, магию назвав предрассудком, вдруг вспоминали, что грешно это…

Тогда и потухло в душе у Веданы. Научилась видеть людей тех, кому слово её ничто, не утешение и не совет, не предостережение, а желанная обманка. Что же ей рассыпать свою душу на тех, кому того не надо?

Научилась лгать Ведана:

–Всё будет по счастью в доме твоём.

А если приходили с подружками, тогда просила Ведана выйти их, да счастливице, солгав, наказывала, чтоб не передавала она слов её. Иначе что? вспомнил бы кто, что ошиблась Ведана. А она не ошиблась, а нарочно солгала.

Нет, кому-то Ведана и по сей день правду говорила. Говорила о будущем для них, для их детей, родных, друзей…

Но теперь избирала. Если в глазах гостя своего видела она тоску и боль, если читала на сердце его тревогу и смирение – тогда правда. Если нет, к чему усилия? Спорить, убеждать? Солгать проще.

А если придут, во лжи виня, сказать, что не так истолковали. Но возвращались редко – обычно и сами люди к такому выводу приходили, без её помощи.

Темнеет. Уходит от Веданы очередная счастливица. Под сердцем её дитя, и Ведана ей сказала, что дитя будет счастьем жить. Неправда это. Но мать уже потом не проверит, а Ведана не хочет её расстраивать. Уходит обманутая, уходит счастьем своим охваченная.

–Не понимаю…

Ведана вздрагивает. Она привыкла к одиночеству, оно въелось в неё так плотно, так приросло к ней, что присутствие ещё одного человека в её доме всё ещё воспринимается ею как что-то враждебное. А ведь Калуда живёт у неё третью весну!

Ведана Калуду сама избрала. Как и положено было их роду. Зная судьбы чужие наперёд, свою они повторяли в одном виде: перенимали силу и мастерство, становились в помощь народу, учились лгать, потом искали преемницу, затем передавали ей силу…

Калуду Ведана почуяла в одной «счастливице», что к ней пришла. Девочка должна была родиться с увечьем и жить несчастно, одиноко. Ведана тогда рассудила: если не сможет девочка жить полной жизнью, не сможет трудиться и замуж её едва ли кто возьмёт, то, может, стоит сделать её своей преемницей? Сыта будет, в почёте, не обидят её.

И Ведане уже пора уходить.

Словом, пообещала Ведана матери Калуды, что возьмёт её к себе в ученицы, как только исполнится той двенадцать вёсен. Плакала мать, но что проку спорить с судьбой? Но Ведана концов не любила оставлять, и чтоб не забыла мать своё обещание, выбора ей просто не оставила – в могилу её свела. А отцу Калуды остались четверо по лавкам и дочь-хромоножка, к труду неспособная… сам её свёл к Ведане.